Оказавшись в непростой ситуации, издатели решили предусмотреть корректирующие действия. После длительных обсуждений они не нашли ничего лучше, как подготовить Черчиллю замену. Но кто мог продолжить проект? Из «Синдиката» наиболее подходящей кандидатурой был Дикин, но для столь масштабной и важной темы его сочли слишком молодым. Из внешнего круга Камроуз предложил кандидатуру Даффа Купера — в 1949 году ему исполнилось пятьдесят девять лет, он обладал опытом государственного деятеля и заслужил признание хорошим литературным слогом. Среди его почитателей был и сам Черчилль. «Любой, кто ознакомился с куперовским „Талейраном“, не нуждается в доказательствах его таланта способного рассказчика и компетентного литератора», — писал наш герой в одной из статей 1936 года[422].
Затея с заменой не удалась. Возможно, и к лучшему. Хотя был в этой истории и элемент трагизма: Дафф Купер скончается в первый день 1954 года, почти за четыре месяца до того, как в Британии будет издан последний том «Второй мировой войны».
Если угроза быстрой кончины автора оказалась ложной, то с досрочными выборами все вышло гораздо реалистичнее. Обострившаяся ситуация в экономике не оставила Эттли иного выбора, как заявить о роспуске парламента и назначении на конец февраля 1950 года всеобщих выборов.
Четыре с половиной года Черчилль ждал этого момента. И вот в семидесятипятилетнем возрасте ему представилась возможность не просто принять участие в очередной (если быть точным — восемнадцатой) избирательной гонке. Он повел партию в бой и впервые мог возглавить правительство не в ходе государственного кризиса, а по результатам волеизъявления народа.
Какие надежды! И какое разочарование! Несмотря на всю тяжесть положения, лейбористы смогли удержать бразды правления, заплатив за это, правда, высокую цену. Они получили всего триста пятнадцать мандатов против двухсот девяносто восьми, которые по праву достались консерваторам. Абсолютное большинство правящей партии в палате общин сократилось до шести мест, что говорило о неустойчивом положении лейбористов и краткосрочной перспективе нового состязания.
Выборы показали, что Черчилль смог значительно подтянуть тори. Но в политике не всегда важна динамика — гораздо чаще важен результат. Для многих критиков стареющего политика был очевиден факт, что лидер консерваторов, несмотря на весь свой авторитет, все-таки не смог добиться поставленной цели. Признание этого факта добавило веса и численности тем, кто ратовал за смену руководства тори[423].
Нельзя забывать и про возраст. За долгую историю Великобритания знала только трех государственных деятелей, которые занимали пост премьер-министра в семьдесят пять лет: Генри Джон Темпл, 3-й виконт Пальмерстон (1784–1865), Уильям Юарт Гладстон (1809–1898) и Бенджамин Дизраэли (1804–1881).
В очередной раз на Черчилля было оказано значительное давление: общественности, времени и здоровья. Но он смог пройти и через это испытание. Он нашел в себе силы подавить горькие эмоции и дистанцироваться от раздававшейся в его адрес критики, что позволило ему продолжить борьбу за пост премьера. «Я знаю, что стану премьер-министром снова, я знаю это», — сказал он во время очередной ночной диктовки своему новому секретарю Джейн Портал[42].
В какой-то степени поражение 1950 года также было «скрытым благословением». Черчилль много сделал, чтобы его литературный проект реализовался. Но к началу 1950 года далеко не все было завершено, и если бы на выборах победили консерваторы, то работу над «Второй мировой войной» пришлось бы либо свернуть, либо отложить, либо доверить другому автору. Варианты были разные, но результат один — второй части произведения был бы нанесен серьезный урон. А вместо этого, как образно, но точно заметил Дэвид Рейнольдс: «Черчилль смог и пирог сохранить, и аппетит удовлетворить, продолжив работу над мемуарами и оставшись в политике. Его аппетит руководить прошлым, настоящим и будущим остался на прежнем высоком уровне»[425].
Откуда у Черчилля брались силы, чтобы восстанавливаться после неудач, вставая каждый раз с гордо поднятой головой и устремляясь на преодоление очередного барьера? У ответа на этот вопрос есть несколько составляющих. Одна из них касается особого отношения к успехам и неудачам. Если на провалах Черчилль старался по мере возможностей не фокусироваться и не зацикливаться, то каждое достижение, наоборот, использовал в качестве очередной ступеньки для восхождения наверх. Как он сам сказал в одном из своих военных выступлений: «Смело глядя в лицо фактам, в равной мере и приятным и удручающим, мы научимся использовать победу, как шпоры для наших дальнейших усилий, мы научимся использовать победы для достижения новых успехов»[426].
Одной из таких «побед» в начале 1950 года для Черчилля стала публикация третьего тома. Первое знакомство читателей с продолжением «Второй мировой войны» началось 26 января 1950 года в New York Times и Daily Telegraph.Публикация в книжном формате состоялась спустя три месяца. Первым было Houghton Mifflin Со., выпустившее 24 апреля третий том тиражом шестьдесят одна тысяча экземпляров. Затем последовали издание в серии Book of the Month Club и публикация в Канаде. На территории Соединенного Королевства третий том вышел 20 июля 1950 года тиражом триста тысяч экземпляров. Завершало серию первых публикаций австралийское издание, отпечатанное с гранок Cassell & Со. Ltd. в Сиднее в Halsted Press.
Всего за несколько месяцев продаж, к июлю 1950 года, было реализовано двести семьдесят пять тысяч экземпляров, изданных в Северной Америке, однако потом продажи спали — за весь следующий год было реализовано всего тридцать тысяч экземпляров, изданных в США и Канаде. Что касается британских изданий, то к июню 1951 года продали чуть больше 292 тысяч экземпляров.
Первые читатели встретили новый том с энтузиазмом, но не без критики. В Time книгу сочли «наскоро написанной», а в New Republic’s — «самым неуспешным» томом в серии. Рецензенты жаловались на большое количество объемных документов, которые трудно читаются и тяжело воспринимаются. На этот счет Майкл Фут даже иронично сравнил третий том с «Гамлетом», в котором главное место отводится фигуре принца Датского, а из остальных персонажей остались только Розенкранц с Гильден-стерном и случайно оказавшийся рядом могильщик[427].
Третий том ожидали не только критические замечания, но и претензии. Представители Нидерландов выразили недовольство тем, что в тексте отсутствует упоминание активного участия в боевых действиях голландских подводных лодок на Дальнем Востоке в декабре 1941 года. После рассмотрения этой жалобы было принято решение не вносить изменения в последующие переиздания, а для снятия раздражения дать пояснения в издании на голландском языке, оформив дополнение в виде сноски[428].
В качестве названия третьего тома Черчилль еще в марте 1948 года предложил «Великий альянс» (The Grand Alliance). Перевод в русскоязычном издании — «Великий союз» не совсем точен. В своем предложении автор опирался на исторический прецедент — Великий альянс, образованный в 1689 году после присоединения Великобритании к Аугсбургской лиге, военному оборонительному союзу против короля Франции Людовика XIV (1638–1715). Для Черчилля принципиальным в обращении именно к этому историческому эпизоду было то, что одной из ключевых фигур Великого альянса XVII столетия был его предок и кумир, генерал-капитан 1-й герцог Мальборо. Теперь Черчилль, в свое время потративший восемь лет на написание четырехтомной биографии «герцога Джона», сопоставлял себя с легендарным полководцем прошлого, который два с половиной века назад выступил против европейского гегемона.
В отличие от названия самого тома, выбор заглавий для входивших в него двух книг прошел менее гладко и вызвал обсуждения. Первоначально планировалось использовать заголовки «По-прежнему в одиночестве» и «Мировая война». Затем их заменили на «Тяжелые испытания» и «Мощные союзники». В апреле
1949 года Черчилль решил в качестве названия первой книги использовать «Динь-дон», а эпиграфом сделать цитату из незаконченного юмористического романа «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена» Лоренса Стерна (1713–1768): «Нет иного выхода, как устремится хладнокровно на них, попасть под их огонь, пасть под ним, очертя голову, динь-дон».
Ривз забраковал идею с «Динь-дон», объясняя, что немногие иностранные читатели знакомы с произведением Стерна. Кроме того, не во всех языках звук колокола обозначается, как «динь-дон». Нужно что-то более конкретное. Например, «Нападение на Советскую Россию» и «Война приходит в Америку». Второе название автору понравилось. А первое он изменил: «Германия устремляется на восток». Все-таки, если быть точным, первая книга не описывала само вторжение, завершаясь июнем 1941 года.
Не меньше дискуссий вызвала и главная тема нового тома. Черчилль склонялся к такому варианту: «Как Советская Россия и Соединенные Штаты подверглись нападению и присоединились к общему делу, которое давно было близко их сердцам». Против подобной формулы выступил Норман Брук, посчитавший упоминание об «общем деле» и выражение «близко их сердцам» неудачными. Да и содержание произведения подобная тирада передавала неточно. Как-никак, но большая часть текста была посвящена не борьбе СССР с нацистской Германией и не вступлению в войну США, а описанию британских кампаний в Северной Африке и на Среднем Востоке.
По мнению Брука более уместным было: «Как англичане с величайшими трудностями боролись за свое существование, пока в великий конфликт не были втянуты Советская Россия и Соединенные Штаты». Слово в слово это предложение было включено в окончательную версию. Исключение составило только первое американское издание. В