ность ложится исключительно на меня»[58].
Эпизод с высадкой в Дьеппе интересен тем, что потребовал проведения исторического расследования. Последние часто встречались в первых трех томах «Второй мировой войны», однако с каждым новым томом доля исследовательской составляющей начала снижаться. Особенно заметно это стало во время работы над следующим — пятым томом. Если раньше черновые записи членов «Синдиката» служили для автора основанием, подспорьем и руководящим материалом в диктовке текста, то теперь, из-за усилившегося цейтнота и объемности поставленной задачи, началось срезание углов. К написанию текста были привлечены все члены команды, включая Дениса Келли. При этом, как правило, их материалы готовились уже от имени первого лица, чтобы с незначительными правками и дополнениями быстрее включать в финальный текст.
В отличие от предыдущих, пятый том стал по большей части внутренним продуктом «Синдиката». Круг внешних исследований и согласований был заметно сокращен. Из лиц, которые формально не входили в творческий коллектив Чартвелла, остался только Норман Брук. Особое внимание он уделил коррекции глав о Тегеранской конференции, понимая, что она является ключевой в новом томе и вызовет основной интерес у читателей. Другим исключением стал главный маршал авиации Альфред Гэррод, который, как заметил сам Черчилль: «помог отразить тему авиации»[59].
Выбор Гэррода, несмотря на его высокое воинское звание и большой опыт, оказался не самым удачным. Подготовленный им материал Линдеман нашел «скучным», а обычно выдержанный Норман Брук — «довольно глупым». В итоге занявший восемнадцать страниц отчет Гэррода был сокращен Паунэллом до трех страниц. Завершая тему авиации, добавим, что в процессе работы над материалом Брук попросил автора отдать должное британским бомбардировочным командам — в противовес участию в войне американцев. Однако полученные из Министерства авиации статистические данные вынудили отказаться от этой идеи. Согласно отчетам, американцы потеряли во время боевых вылетов 94 тысячи своих летчиков, в то время как британцы всего 54 тысячи. Не вдаваясь в подробности, в книге было указано о превысивших 140 тысяч общих потерях. Черчилль также планировал отметить главу бомбардировочного командования Королевских ВВС Артура Харриса (1892–1984), однако в дальнейшем передумал, упомянув лишь об «энергичном руководстве» маршала Королевских ВВС. Учитывая кровопролитный характер миссии Харриса, возможно, оно и к лучшему[60].
Эпизод с Гэрродом наглядно демонстрирует негативные особенности написания текста с опорой на неподготовленных к литературному труду специалистов. Но работа с экспертами имела и другие сложности. Некоторые из них проявились в написании главы «Секретное оружие Гитлера» о ракетах «Фау» (сокращенно от Vergeltungswaffe[52]). Первоначальный материал для этой главы был подготовлен зятем Черчилля Данкеном Сэндисом, который в апреле 1943 года возглавил изучение нового оружия немцев. В черновике отмечалась исключительная роль работы Сэндиса в своевременном снабжении британского командования информацией о «Фау». Для усиления драматизма своего изложения и добавления хоррора, Сэндис процитировал куски из мемуаров Харриса и Эйзенхауэра. Последний вообще считал, что если бы «Фау-2» появились раньше, тогда сроки «Оверлорда» были бы наверняка перенесены. К обсуждению черновика Сэндиса подключились Линдеман и Гэррод, которые убедили Черчилля не преувеличивать влияния на общий исход боевых действий исследовательского центра немцев в Пенемюнде, где конструировались ракеты. Также за консультациями обратились к профессору Реджинальду Джонсу, возглавлявшему в годы войны отдел научной разведки Министерства авиации. Учитывая, что его подразделение конкурировало с Сэндисом, он принизил некоторые заявления Данкена, а также заметил, что Эйзенхауэр «значительно преувеличивает» влияние «Фау» на «Оверлорд». Кроме того, он добавил текст, который выгодно представлял уже его вклад в обнаружение и решение проблемы с баллистическими ракетами. В результате Черчиллю пришлось примирить всех. Цитата из мемуаров Харриса была исключена, заявления Эйзенхауэра были расценены как «преувеличение», текст Джонса нашел свое место, как, впрочем, и признание роли Линдемана в борьбе с «Фау-1», а Сэндиса — с «Фау-2». Наш герой столкнется со схожей проблемой при работе над описанием последнего года войны в Европе. Учитывая, что все три стороны были в той или иной степени близки к нему, ему ничего не останется, как вновь воздать должное каждому[61].
Если говорить об истории написания пятого тома, то значительная часть (тридцать пять глав) была написана летом 1950 года, во время небольшой паузы, возникшей после рассмотрения майской версии «Поворота судьбы». После сдачи четвертого тома Черчилль активно продолжил работу над продолжением, подготовив к декабрю 1950 года еще восемь глав. По большей части это был сырой материал, требующий авторской и редакторской правки. Обычно этот этап работ автор старался проводить, выезжая за границу. Исключение составила лишь работа над «Поворотом судьбы». Однако если учесть, что во время подготовки четвертого тома Черчилль планировал провести доработку финальной версии в Биаррице, для чего даже был забронирован отель, то и этот эпизод можно легко отнести к тем исключениям, которые подтверждают правило.
В качестве нового места труда и отдыха Черчилль выбрал любимый Марракеш, отель Mamounia, где он останавливался со своей командой три года назад во время подготовки к печати «Надвигающейся бури». Политик покинул Туманный Альбион 17 декабря и наслаждался марокканским солнцем до 23 января следующего года. Его сопровождали генерал Паунэлл (пробывший с автором весь срок), Денис Келли (оставивший компанию 3 января), Билл Дикин с супругой (прибыли 5 января на две недели). И это не считая двух секретарей, телохранителя Эдмунда Мюррея (1917–1996), дворецкого Нормана Макгована, а также профессора Линдемана со слугой. Как обычно, все расходы на пребывание именитых гостей в Марракеше оплачивали американские издатели.
Несмотря на то что в приоритете был пятый том, первые две недели после размещения в роскошных номерах Mamounia творческий коллектив занимался следующим, шестым томом. Доработка готового вчерне пятого тома была возобновлена только после приезда Дикина. Стиль работы был тот же: коррекция, переписывание, сокращения, дополнения, отправка в британскую типографию для печати, еще раз читка, еще раз коррекция.
Работа над текстом велась одновременно несколькими специалистам, что могло создать представление о хаотичности творческого процесса. Не без этого. Паунэлл даже пожаловался Исмею на «ужасную путаницу». Кроме того, генерал возражал против привлечения Дениса Келли, которого считал «безнадежным» в качестве автора. По его мнению, гораздо разумнее было ограничить Келли заботой об архиве и уточнением отдельных фактов, а также подготовкой сносок, чем доверять ему написание черновых материалов с последующим их использованием в финальном тексте.
Благодаря собранности и организованности нашего героя, а также преданности делу всей команды к маю 1951 года, то есть к очередной платежной дате, Черчиллю удалось представить издателям пусть не финальную, но вполне читабельную версию пятого тома. «Я рассматриваю пятый том как завершенный, за исключением правок и финальной коррекции с моей стороны», — признался Черчилль «Синдикату» в первый майский день 1951 года[62].
К этому же времени появилось название — «Кольцо смыкается», которое осталось неизменным до публикации. Как и следовало ожидать, титул появился не сразу. Вначале пятый том назывался «Окончательная победа». Тогда, в январе 1949 года, еще предполагалось, что «Вторая мировая война» будет состоять из пяти томов и этот том будет завершать серию. Соответственно было подобрано и название двух книг: «Освобождение Западной Европы» и «Конец цикла». От первоначального названия пришлось отказаться, когда стало понятно, что о завершении проекта пока говорить рано. Вместо победы в Европе в описании удалось дойти лишь до подготовки высадки союзников в Нормандии. В ноябре 1950 года Черчилль предложил «предварительный заголовок» для нового тома — «Окружение», который ему самому не слишком нравился. В марте следующего года он жаловался Бруку, что до сих пор не нашел подходящего названия.
Новый и последний вариант — «Кольцо смыкается» — появился в майской редакции рукописи. Это название было предложено Денисом Келли, за что Черчилль его сердечно поблагодарил. Келли было приятно услышать лестные обращения в свой адрес, но похвала не лишила его природной скромности. Он считал, что авторство удачного названия принадлежит не ему, а Черчиллю. По его мнению, он уже слышал его из уст политика. Правда, Келли не был до конца в этом уверен. Своими сомнениями он поделился с маршалом авиации Порталом, который развеял их, указав архивариусу на один из документов, где это выражение использовалось ранее. Документ готовился главой правительства и начальниками штабов во время поездки в США в декабре 1941 года. Эта же фраза встречается в третьем томе, в резюме оживленных дискуссий, имевших место во время названного трансатлантического путешествия. По мнению историков, истинное авторство так и остается неясным: либо Черчилль, либо начальники штабов[63]. Однако с большой долей вероятности можно предположить, что оборот придумал все-таки британский премьер. По крайней мере, в одном из его военных выступлений от октября 1942 года встречается следующее предложение: «Впрочем, я так и ожидал, что нынешняя война будет становиться все более жестокой по мере того, как кольцо судьбы безжалостно смыкается вокруг немцев»