«Великие современники» пользуется популярность не только в англоязычном мире. Эта книга переведена на голландский, иврит, испанский немецкий, норвежский, португальский, французский и шведский языки. В 2011 году сборник в переводе на русский язык (автор перевода Сергей Струков (1954–2009)) выпустило московское издательстве «Захаров» под названием «Мои великие современники».
Новая книга Черчилля была хорошо встречена читателями и критиками. В своей рецензии, опубликованной 3 октября 1937 года в Observer, Кейт Фейлинг указывал, что, хотя это произведение и посвящено «влиятельным личностям прошлого», оно также представляет интерес для сегодняшнего читателя и не потеряет своей актуальности в будущем. Он признавал, что читать этот текст — «настоящий восторг», и новая работа британского политика нисколько не умаляет ее автора, «историка Мальборо и критика мировой войны»[1452]. Другой рецензент из Evening Standard, Джордж Малкольм Томсон, умилялся: «Как же замечательно написана эта книга! В ней нашли отражение и любовь к красивым словам, и ободряющие военные метафоры. Талант построения величественных предложений демонстрирует нам великие события в полной достоинства драпировке»[1453].
Высокие оценки также прозвучали от поэта, писателя и одного из влиятельных литературных редакторов своего времени Джона Коллингса Сквайра (1884–1958) (Daily Telegraph), назвавшего книгу «значительным достижением» автора; от Дэвида Ллойд Джорджа (Listener), охарактеризовавшего сочинение коллеги, как «возбуждающее, живое, блестящее»; от политического теоретика, издателя и супруга известной писательницы Леонарда Сиднея Вульфа (1880–1969) (New Statesman and Nation), заявившего, что «некоторые эссе просто бесподобны»; от журналиста Герберта Сайдботэма (1872–1940) (Sunday Times), полагавшего, что автор «владеет в гораздо большей степени, чем остальные писатели, искусством создания атмосферы с эмоциями и возбуждением»; от будущего президента Института журналистики Артура Джона Каммингса (1882–1957) (News Chronicle), указавшего, что «мистер Черчилль обладает проницательным взглядом и порой видит гораздо дальше и гораздо яснее других»[1454].
Благожелательные отзывы Черчилль также получил и от своих друзей. Генерал Биндон Блад назвал книгу «очаровательной и интересной»[1455]. Другой старый собрат по оружию, Реджинальд Барнс, был восхищен «аэрированным» авторским стилем, добавив, что Черчилля всегда «интересно читать», даже когда он пишет «скажем, о таких личностях, как Сноуден»[1456]. На «красивый стиль» указал дальний родственник автора Чарльз Стюарт Генри Вэйн-Темпест-Стюарт, 7-й маркиз Лондондерри (1878–1949)[1457]. Из других оценок выделяется мнение Арчибальда Синклера, который назвал новинку «грандиозной работой»[1458], а также Мориса Хэнки, охарактеризовавшего проделанную работу, как «самый ценный вклад в историю»[1459].
Свое мнение высказали также специалисты. Ознакомившись с сочинением, Тревельян заявил, что автор занимает уникальное место в жанре исторической литературы. «Профессиональные историки в большинстве своем неспособны сделать свои тексты читабельными, — констатировал он, — у непрофессионалов же свои слабости». Черчилль смог «заполнить зияющую брешь»[1460]. В его тексте «содержится огромная глубина совершенным образом выраженной политической и исторической мудрости». «Как бы я хотел, чтобы и у меня был такой же талант исторического повествования!», — восклицал профессор[1461].
Письма-поздравления Черчилль получил от премьер-министра Невилла Чемберлена, который так же, как и его предшественник Стэнли Болдуин, признавая несомненный литературный талант коллеги, не переставал удивляться его способностям создавать тексты столь высокого качества в столь напряженных условиях при одновременной загруженности по другим направлениям[1462].
Несмотря на восторг в целом, у каждого из читателей наибольшее восхищение вызвал какой-то конкретный очерк. Кому-то больше нравилось эссе про Розбери, кому-то — про Георга V. Джозайя Уэджвуд, к примеру, выше всего оценил опус про Клемансо. «Я не знаю, какое из произведений английской литературы может сравниться с этим эссе», — заметил он[1463].
Интересное мнение о книге оставили американские друзья автора. В то время как британцы акцентировали внимание на эстетических качествах, практичные жители Нового Света перевели свои отзывы в коммерческую плоскость. Особенно отметился главный редактор и издатель Chicago Tribune Роберт Разерфорд Маккормик (1880–1955). В свое время Черчилль направил ему подписанного «Мальборо». Едва он устроился в кресле у камина, держа в руках один из томов биографии известного полководца и предвкушая наслаждение от погружения в «романтическое и славное прошлое», как его покой был потревожен посыльным с новым подарком от заокеанского друга — подписанным экземпляром «Великих современников». «Черчиллиана с автографом представляет для меня огромную эмоциональную ценность», — признается Маккормик автору. «Пройдут годы, — добавит он, — когда мы с вами будем использовать облака в качестве шаров, а арфы в качестве клюшек, а эти книги, возможно, неслыханно обогатят какого-нибудь дельца»[1464].
Обсуждаемая книга удостоились не только высоких оценок современников. Сборник продолжает занимать почетное место в наследии автора и после того, как жар суетливой современности остудился прохладным ветерком безвременного послесловия. Большинство исследователей сходятся в том, что «Великие современники» — одна из лучших книг Черчилля. Сигфрид Сивертс считал ее «одним из самых прелестных» сочинений автора[1465]. Рой Дженкинс, говорит об этом сборнике, как об «очень яркой звезде в созвездии литературного творчества Черчилля»[1466]. Манфред Вайдхорн характеризует эту «впечатляющую небольшую книгу», как «возбуждающую, но при этом сбалансированную; как страстную, но при этом утонченно вежливую; как резкую, но при этом красноречивую»[1467]. Джеймс Мюллер назвал ее «превосходнейшим произведением Черчилля, обладающим глубиной, которая вознаградит всякого за внимательное прочтение»[1468]. А Питер Кларк указывает, что наряду с автобиографией «Мои ранние годы» «Великие современники» — одна из тех книг, «чтение которой и сегодня может доставить продолжительное удовольствие»[1469].
Попытаемся разобраться, почему это небольшое по меркам Черчилля произведение и в самом деле стало одним из лучших в его творчестве.
Причин тому несколько. Во-первых, сборник содержит не только портреты выдающихся современников, но и благодаря тщательному отбору имеющихся в распоряжении автора материалов представляет уникальный портрет самой эпохи. Уникальный, потому что есть нечто, чего нельзя передать ни в биографиях, ни в исторических фолиантах. «Нет ничего более непредсказуемого, чем живучесть устного слова, — объяснял Черчилль{77}. — Среди всего красноречия, которое за последние сто лет украшало арену парламента и общественную платформу, едва ли сохранилась какая-нибудь фраза. Напротив, в то время как столько сокровищ погребено в официальных отчетах и на страницах политических биографий, сиюминутное слово, которое лучше бы забыть, остается в памяти общества. Наверняка наши враги будут более внимательны в том, чтобы сберечь наши ошибки, чем наши друзья — запомнить нашу мудрость»[1470].
Черчилль не хотел, чтобы в истории осталось лишь то, что искажает восприятие и должно быть забыто. Он стремился сохранить в памяти своего и будущего поколений те «золотые россыпи», которые то тут, то там, иногда небрежно, а порой и сознательно разбрасывали его современники. Это желание повлияло и на отбор героев. Несмотря на уклон в сторону политики, предпочтение было отдано личностям, реализовавшим себя в разных направлениях. На страницах книги можно встретить:
— монарха Соединенного Королевства (Георг V);
— суверенов иностранных государств (кайзер Вильгельм II и король Испании Альфонс XIII);
— глав британского правительства (Розбери, Бальфур, Асквит);
— глав иностранных государств (Клемансо, Рузвельт, Гинденбург, Гитлер);
— государственных деятелей (Чемберлен-старший, Морли, Керзон, Сноуден, Парнелл, Ф. Э. Смит);
— британских военачальников (Френч и Хейг);
— французских полководцев (Фош);
— флотоводцев (Фишер);
— писателей (Шоу);
— общественных деятелей (Баден-Пауэлл и Лоуренс Аравийский).
Вторая причина заключается в том, что, как это нередко встречается в мировой литературе, с наслаждением читается то, что с наслаждением написано. При создании очерков Черчилль получал огромное удовольствие от творчества. Не стоит забывать, что он писал не только о дорогом для себя времени начала XX столетия, но и освещал это время через призму еще более дорогой для себя темы — великих индивидуумов. Еще ни в одном из своих произведений он не наслаждался в таком количестве столь крепким экстрактом любимой теории об огромной роли сильных персоналий в истории человечества. «Он по-прежнему хотел понять, что представляет собой величие, и искал это качество в тех, кого знал», — считает Дж. Мюллер