В конце апреля гранки были готовы. Черчилль направил их в типографию и стал ждать выхода книги. Прошла неделя, другая, но тиража не было. Второго мая политик связался с управляющим издательства Гарольдом Бурном, заявив, что книгу нужно издать не позже второй половины мая: «Прошу ускориться всеми возможными способами. Время пришло»[297].
Книга, получившая название «Индия», вышла 21 мая 1931 года. В нее вошли статья из номера Daily Mail от 16 ноября 1929 года, положившая начало индийской кампании Черчилля, тексты восьми его выступлений, сделанные в период с декабря 1930 по март 1931 года, а также одно из ранних выступлений от июля 1920 года. Общий тираж — 5108 экземпляров, в твердом и мягком переплете. Гонорар Черчилля составил сто пятьдесят фунтов, из которых семьдесят шесть ушло на покрытие расходов, связанных с корректурой.
«Индия» переиздавалась всего один раз. В 1990 году Dragonwyck Publishing Inc. (США) выпустило две тысячи экземпляров, включая сто экземпляров лимитированного издания в кожаном переплете. Как и большинство сборников речей, этот сборник был продуктом своего времени. После принятия в 1935 году нового Закона об управлении Индией и конституции тема стала неактуальной, и Черчилль утратил к ней интерес. Однако книга получила достаточно высокие оценки среди исследователей. Так, по мнению Манфреда Вайдхорна, написавшего предисловие к изданию 1990 года, тексты выступлений являются «впечатляющими» образцами риторического мастерства[298]. Ему вторит Ричард Лэнгвортс, считающий, что подобные тексты представляют собой прекрасный материал для изучающих риторику и политические науки[299]. Аналогичного мнения придерживается и известный историк Уильям Манчестер, который полагает, что во время обсуждения индийского вопроса Черчилль предстал в лучшей форме и «воспарил со своей прозой»[300]. Более сдержанный отзыв принадлежит Рою Дженкинсу, который, хотя и отмечает, что тексты «Индии» относятся к образцам «мощной полемики», тем не менее констатирует отсутствие в них «привычной для Черчилля искорки, а также запоминающихся фраз»[301].
Одним из самых парадоксальных моментов, связанных с индийской кампанией Черчилля, является то, что, выступив ретроградом, отказывающимся признать неизбежный процесс деколонизации, Черчилль на самом деле исполнил непривычную для восприятия широкой публики роль миротворца. Основной посыл его речей состоял в предотвращении кровопролития на субконтиненте: нормализация положения в Индии должна осуществляться не силовыми, а политическими методами. Столкновения в Индии происходили не с британскими властями, а являлись результатами «религиозных стычек» между индуистами и мусульманами. Их предотвращение, убеждал Черчилль, возможно только тогда, когда центральная власть сохранится за британской администрацией, которая сможет «гарантировать непредвзятость и беспристрастность» в отношении всех классов, общин и национальностей.
С уходом Британии Черчилль предсказывал начало серьезных проблем: разрушение законодательной и социальной систем, рост коррупции, учащение этно-конфессиональных конфликтов. «Сейчас, когда становится очевидным, что вскоре мы либо по собственной воле покинем Индию, либо нас оттуда выгонят, непримиримая ненависть и кровная вражда вновь дадут о себе знать», — предупреждал он. В условиях ежедневного «усиления религиозных распрей» ослабление позиций сюзерена приведет к «погружению Индии в кровопролитнейшие гражданские войны»[302].
Предлагая оценивать каждое действие с точки зрения последствий, Черчилль призвал депутатов палаты общин задуматься о том, какой внешнеполитический, а главное — внешнеэкономический сценарий ожидает Британию после предоставления Индии статуса доминиона. А сценарий, по его мнению, будет простым и мрачным. Получив соответствующие полномочия, Индия сможет наложить эмбарго на импорт британской продукции, а также заменить британские товары другим импортерами. Если кто-то думает, что от этого выиграют простые индийцы, то они ошибаются, уверял политик. Изменение внешнеэкономической схемы будет происходить в интересах крупного индийского бизнеса, способствуя созданию местных монополий, ухудшению трудовых условий работников, росту цен для потребителей на фоне снижения качества предлагаемой продукции[303]. Досталось также и лейбористскому правительству, которое за два года руководства страной добилось лишь ухудшения ситуации в Индии и разрушения текстильной промышленности в Ланкашире[304].
Черчилль продолжил участие в обсуждении индийского вопроса и после выхода сборника. Однако его усилия оказались тщетными. Ему не хватало веса, и борьба с системой закончилась ожидаемым поражением восставшего маргинала. Весной 1934 года он обвинил Министерство по делам Индии в том, что во время прошлогодней подготовки сведений для объединенного комитета чиновники фальсифицировали данные и оказали незаконное давление на источники предоставления информации. В частности, подобное давление было оказано на Торговую палату Манчестера, которая критически оценила ряд экономических положений готовящегося Закона об управлении Индией, отметив их отрицательное влияние на производство хлопка в Ланкашире.
Черчилль немедленно был обвинен в стремлении раскачать парламентскую лодку. Но одних колкостей с упреками было недостаточно — пришлось сформировать для разбирательств Комитет по привилегиям. Основной уликой являлось письменное обращение одного из высокопоставленных чиновников министерства в Торговую палату с требованием переписать оценку законопроекта. Но этот ключевой документ был изъят из дела главой ведомства Сэмюелем Хором. Не потому ли он чувствовал себя так уверенно, хвастаясь Бивербруку, что «вся эта история растворится в дыму, но этот дым очернит того, кто поднес огонь»[305]. В итоговом докладе Комитета значилось, что прозвучавшие обвинения в адрес министерства не обоснованны. Черчилль попытался вновь поднять вопрос о недопустимых действиях колониального ведомства, но на этот раз его просто подняли на смех.
В 1935 году будет принят давно обсуждаемый Закон об управлении Индией, расширяющий права местного населения. Спустя двенадцать лет, в 1947 году, Индия, получив независимость, распадется на два доминиона: Индийский союз и Пакистан. Статус доминионов сохранится до 1950 и 1956 года соответственно. В 1971 году от Пакистана отделится Бангладеш.
С позицией Черчилля в отношении самоуправления на субконтиненте можно не соглашаться, но чего нельзя отрицать, так это точности сделанных им прогнозов. То, что произойдет в Индии после обретения независимости, Уильям Манчестер назовет «холокостом», а также «великой человеческой катастрофой», сравнимой с истреблением армян турками и евреев нацистами[306]. В столкновениях между индуистами и мусульманами во время гражданской войны 1947 года, а также в индо-пакистанских конфликтах 1965 и 1971 годов погибнут миллионы людей. Изначально предвидя эту ситуацию, Черчилль скажет занимавшему в тот момент (1947 год) пост вице-короля Луису Маунтбэттену (1900–1979): «Своим решением индийского вопроса вы словно ударили меня хлыстом по лицу»[307].
Черчилль проиграет борьбу за Индию, но в этой битве сможет провести «наиболее замечательную парламентскую кампанию в своей жизни»[308]. Но это станет понятно позже, как и то, что за, казалось бы, обычным поражением в политической схватке скрывались необычные выводы. Во-первых, участие в решении индийского вопроса нанесет мощный урон репутации Черчилля и негативно скажется на восприятии его дальнейших выступлений по другим, более важным и насущным проблемам национальной безопасности и международных отношений. Во-вторых, в этих дебатах и схватках, в условиях огромного давления со стороны властей и общественного мнения, проявилась знаменитая стойкость Черчилля, граничащая с упрямством. Тогда ее поносили, над ней глумились, но именно эта стойкость, эта вера в правильность своего мнения окажут решающее воздействие на принятые Черчиллем решения летом 1940 года.
Но все это будет потом, а летом 1931 года все явственней ощущалось, что экономические преобразования Макдональда не увенчались успехом и недалек тот час, когда в высших эшелонах власти начнутся перестановки. Черчилль не отличался склонностью к подковерным играм, однако в конце июля он принял участие в закрытом обсуждении сложившейся политической ситуации и поиске выхода из нее, которое состоялось в доме Арчибальда Синклера в графстве Суррей. Черчилль приехал на встречу со своим другом, молодым членом Консервативной партии депутатом парламента Бренданом Брекеном. В этом необычном консилиуме также приняли участие бывший премьер-министр Дэвид Ллойд Джордж и будущий глава британского союза фашистов Освальд Мосли (1896–1980). Разумеется, тогда он не был фашистом, иначе его появление в этом кругу было бы невозможно. В лейбористском правительстве Мосли в течение двух лет занимал синекуру канцлера герцогства Ланкастерского. Накануне он расстался с Макдональдом из-за разногласий по вопросу борьбы с безработицей, вышел из состава правительства и стана лейбористов, основав Новую партию.
Основной темой встречи стало формирование эффективной национальной оппозиции. По воспоминаниям присутствовавшего на совете Гарольда Николсона, «Черчилль вел себя очень ярко, забавно, но неконструктивно». Как, впрочем, и другие участники. Никаких конкретных резолюций принято не было, но это не помешало собравшимся прийти к выводу, что цель собрания достигнута и единая оппозиция сформирована