Немногие проекты реализуются без сучка без задоринки. То же случилось и с упомянутым фильмом. В конце ноября Черчилль получил информацию, что правительство Его Величества собирается запретить London Film Productions продолжать работу. На следующий день после празднования своего шестидесятилетнего юбилея Черчилль связался со старым коллегой, министром торговли Вальтером Ранкиманом (1870–1949), и озвучил ему свою озабоченность последними новостями. И студия, и сам Черчилль вложили значительные средства в создание будущего фильма. Кроме того, если правительство возжелало снять собственную официальную версию о правлении Георга V, следовало бы объявить об этом заранее. В сложившихся условиях, когда до торжественной даты осталось чуть более полгода, Черчилль считал вторжение государства в творческий процесс крайне нежелательным. С технической точки зрения на создание качественного фильма, посвященного правлению короля, практически не оставалось времени[1395].
В тот же день — 1 декабря 1934 года, когда Черчилль поделился своими соображениями с Ранкиманом, — ему пришло письмо из Букингемского дворца от казначея Его Величества Фредерика Эдварда Грея Понсонби (1867–1935). Ранее Черчилль попросил его уточнить позицию короля в отношении готовящегося фильма. Понсонби сообщил, что Георг V не планировал предоставить монополию ни одной кинокомпании, как, впрочем, не собирался выделять и давать преимущества какой-либо частной студии или группе студий в этом начинании. Но мнение короля могло не разделять правительство, которое вправе было выступить в поддержку создания «комбинированного фильма»[1396].
Черчилль ответил Понсонби в тот же день. Его зацепила фраза — «комбинированный фильм». Что под этим понимается? Участие всех компаний или избранного меньшинства? Учитывая, что London Film Productions заявила о работе над фильмом два месяца назад и компания уже понесла существенные затраты, вмешательство правительства, как и поощрение того или иного исполнителя было нежелательным. Нежелательным было и вовлечение короля с его «патронажем» определенной стороны в коммерческом споре. В целом Черчилль оценивал ситуацию как негативную. «Фильм является произведением искусства, которое требует целостности в концепции и режиссуре, — объяснил он Понсонби. — Маловероятно, что успешный результат может быть достигнут сообществом с противоположными интересами и взглядами»[1397].
Черчилль был не единственным, у кого сложившаяся ситуация вызывала беспокойство. Корда тоже начал волноваться из-за усиливавшегося внимания к проекту со стороны конкурентов. Его беспокоило многократное увеличение рисков создания картины в декабре 1934 года по сравнению с ситуацией в конце сентября, когда Черчилль только начал работу над сценарием. Стараясь подавить панические настроения, Черчилль заверил Корду, что поводов для негативных прогнозов пока нет. По его оценкам, вероятность вмешательства «двора и правительства» «практически полностью исчезла», а весь шум, который наблюдается вокруг проекта, демонстрирует лишь его актуальность и важность. Не время сомневаться и бояться. «Все, что нам остается, это устремиться в сторону успеха», — убеждал политик.
Черчилля волновала не столько конкуренция со стороны других студий, сколько возможный срыв сроков реализации. Прошло уже больше месяца с момента знаковой встречи в Чартвелле с Лайошом Биро, который должен был прочитать предварительный план и дать свои замечания через неделю, максимум через десять дней, но Биро молчал. В течение следующего месяца Черчилль планировал решить срочные дела, после чего, освободившись, всецело заняться доработкой сценария во второй половине января[1398].
Активность в работе над сценарием возобновилась в конце декабря 1934 года. У Черчилля были некоторые предложения относительно ключевых эпизодов: Агадирского кризиса, гражданской войны в Ирландии, ну и, конечно, Первой мировой войны. Сын экс-премьера, режиссер и глава Британского института фильмографии Энтони Асквит (1902–1968) предложил дать перечень мест, где проходили сражения и битвы. Черчилль ухватился за эту идею, сочтя более эффектным приводить названия мест без комментариев со стороны рассказчика. Кроме того, он считал необходимым отметить деятельность женщин, боровшихся и после начала боевых действий за предоставление им избирательного права. Для демонстрации активности суфражисток он считал более предпочтительным использовать сцены на военных заводах, чем в госпиталях. «Снаряды впечатляют сильнее, чем подкладное судно», — прокомментировал политик[1399].
В последний день 1934 года Черчилль признался супруге, которая в этот момент путешествовала на яхте барона Мойна в голландской Ост-Индии, что большую часть своего времени тратит на чтение писем Мальборо, а также на диктовку эпизодов для сценария. Длительное отсутствие жены навевало меланхоличное настроение. «Мне тебя очень не хватает, и я чувствую себя незащищенным», — писал он ей из Чартвелла[1400]. Клементина времени зря не теряла. Наслаждаясь экзотическими видами Цейлона и Андаманских островов, в свободное время она читала биографию В. И. Ленина (1870–1924), написанную в 1932 году лидером Независимой лейбористской партии шотландским социалистом Джеймсом Макстоном (1885–1946). Сама книга ей не понравилось, но личность вождя мирового пролетариата, этого «одновременно сверх- и недочеловека», произвела на нее сильное впечатление. «Возможно, если бы он прожил дольше, было бы лучше, — делилась она своими соображениями. — Создается впечатление, что он был способен отказаться от своих методов, если видел их неэффективность»[1401]. В чем-то Черчилль был согласен с супругой, заметив в «Мировом кризисе»: «Ленин единственный, кто смог околдовать Россию, заведя в болото, и он единственный, кто мог ее вывести обратно по мощеной дороге. Он увидел. Он развернулся. Он скончался»[1402].
Пока его супруга наслаждалась красотами и знакомилась с жизнью иностранных государственных деятелей, Черчилль посвятил себя новому начинанию и освоению нового вида искусства. В один из выходных ему привезли технику для просмотра звуковых фильмов. В киносеансе приняли участие вся прислуга, а также некоторые соседи. Показывали фильмы про Генриха VIII («Частная жизнь Генриха VIII», 1933 год) и про Екатерину II («Восхождение Екатерины Великой», 1934). «Это было изумительно», — восхищался Черчилль, как раз накануне прочитавший книгу про российскую императрицу. По его мнению, в некоторых деталях создатели картины погрешили против истины, но в целом фильм получился вполне «правдивым»[1403].
Касательно своего сценария Черчилль не сомневался в коммерческом успехе проекта, считая, что с легкостью получит за свою работу десять тысяч фунтов. Гораздо больше его беспокоило, будет ли созданный фильм вполне соответствовать теме, а также «знаменитому автору». Работа над сценарием «оказалась очень трудным предприятием». Но Черчилль не отчаивался. Он был доволен командой, а также своей способностью снабдить ее «потоком идей». К середине января он планировал завершить работу над первой законченной версией. Как раз к моменту возвращения Корды с новогодних каникул[1404].
Благодаря настойчивости и трудолюбию Черчиллю удалось осуществить задуманное. В середине января первая полноценная рабочая версия объемом двадцать тысяч слов была подготовлена для передачи в студию.
Автор разбил сюжет на три части: «Разногласия», «Война», «Долговечность». Первая должна была занять по хронометражу тридцать минут, вторая — сорок, последняя — двадцать. Каждую часть предполагалось отделить двух-трехминутным перерывом-интерлюдией, чтобы у зрителей была возможность «восстановиться после водопада впечатлений и эмоций».
В предложенном варианте Черчилль подробно разработал первые две темы. Начинаться фильм должен был у главного входа в Сент-Джеймский дворец. На переднем плане под барабанную дробь появляется герольд. Барабанная дробь замолкает, и герольд торжественно провозглашает: «Его Величество король Георг Пятый». В комментариях к этой сцене Черчилль указывал, что детали церемонии, включая форму глашатая и трубный глас, необходимо дополнительно уточнить в колледже герольдов. В следующих сценах предполагалось кратко показать, как о вступлении нового суверена на престол узнают в разных уголках огромной империи. Черчилль считал очень важным отметить разнообразие, масштаб и единение империи в столь торжественный момент. После представления короля следовало краткое описание церемонии коронации.
Следующая группа сцен была посвящена основным проблемам, с которыми столкнулся новый монарх в первые годы правления: борьба за гомруль в Ирландии; противостояние министра финансов Ллойд Джорджа с палатой лордов в части принятия нового бюджета, утяжелявшего налоговое бремя для землевладельцев; движение женщин за предоставление им избирательных прав. Прежде чем перейти к детальному рассмотрению этих знаковых событий, в небольшом трехминутном монологе о них должен был рассказать сам Черчилль. В сцене обсуждения ирландского вопроса автор сценария нашел возможность вставить выступление своего отца.
Во всех областях, о которых предполагалось рассказать в фильме, Черчилль принимал самое активное участие. Он поддерживал Ллойд Джорджа в борьбе за «народный бюджет», он занимал активную позицию в обсуждении гомруля, он стал рьяным противником суфражисток. Последнее особенно примечательно, поскольку по прошествии четверти века он не только признал справедливость требований женщин, но и процитировал в сценарии в их поддержку Платона и Джона Стюарта Милля. Также он предложил показать образ суфражистки — «важного персонажа в нашей истории». По его мнению, она должна быть «высокой, стройной, почти застенчивой, но при этом красивой и немного истеричной незамужней девушкой в возрасте двадцати трех лет». Выражение лица должно передавать «тревогу, вызванную внутренним напряжением», но в своем «неистовстве» она «должна вызывать симпатию у зрителей» (выделено в оригинале. —