Среди других литературных проектов второй половины 1930-х годов Черчилль серьезно рассматривал возможность возвращения к биографическому жанру. Консуэла Бальзан считала, что после «Мальборо» ее другу следовало взяться за подробное описание собственной жизни. «С твоими талантами, воображением и способностями представлять действительность ты смог бы создать книгу, которая вызвала бы чрезвычайный интерес у будущих поколений», — подталкивала она его после получения очередного тома монументального сочинения[1415].
Но как можно наверняка утверждать, что вызовет «чрезвычайный интерес» у следующих поколений? Да и какое мнение о знаменитости у них сформируется? На эти вопросы вряд ли кто-то способен дать точный ответ. Однако каждая выдающаяся личность стремится не только сохранить свой образ в истории, но и представить себя в выгодном свете. Для создания собственного портрета и наилучшего представления собственных достижений каждый использует только ему присущие художественные приемы. Кто-то высекает гранитные монументы, кто-то пишет картины или обеспечивает себе бессмертие записями на нотном стане. Для Черчилля главным средством выражения индивидуальности, помимо действия, было слово. Именно в этот период в одной из статей для News of the World у него прозвучит мысль о долговечности слов, которые, даже будучи «произнесенные две или три тысячи лет назад, остаются с нами и поныне»[1416].
Одним из самых распространенных жанров самопиара являются мемуары. И предложение Бальзан в этом отношении воспринимается органично. Тем более что в своих мемуарах «Мои ранние годы» Черчилль, хотя и позаботился о восприятии своей личности в будущем, вряд ли сполна удовлетворил читателей рассказом о событиях, в которых ему довелось принять участие и масштаб которых изменил историю человечества.
Скромность Черчилля, пожелавшего ограничить свои воспоминания 1900 годом, может показаться несколько странной. Но она имела свои причины. Тем более что и скромностью это в строгом смысле слова не назовешь. Черчилль многое рассказал о своей деятельности в «Мировом кризисе», а также в «Размышлениях и приключениях». О многом он поведает и в своем будущем произведении о Второй мировой войне. Но если все-таки коснуться причин, объясняющих, почему он не оставил мемуаров именно о своей политической деятельности, то наиболее подходящим объяснением (не считая отказа издателей принять к публикации рассказ о политических баталиях против протекционизма в начале XX века) являются амбиции автора. Одних мемуаров ему было мало. Поэтому и «Мировой кризис», и «Вторая мировая война», и уж тем более упомянутый сборник «Размышления и приключения» трудно отнести исключительно к реминисценциям. Черчилль видел себя еще и писателем. Отсюда его стремление познакомить читателей не только с повествованием о своей жизни, но и со своим мировоззрением. А учитывая, что после неудачи с «Савролой» художественный жанр ему был чужд, он сосредоточился на истории и публицистике.
Амбиции Черчилля оказались настолько обширны, что подтолкнули его выйти за рамки историка современности и погрузиться в прошлые века, написав фундаментальный труд о своем далеком предке. «Мальборо» был несомненной победой Черчилля-историка. А победа, как водится, окрыляет и подталкивает к новым свершениям. Не прошло и месяца после выхода последнего тома тетралогии, как в октябре 1938 года политик устремился к новым манящим далям. Двенадцатого числа он подписал договор с издательством Messers George Newnes об изложении истории Европы со времени Великой Октябрьской (или «Русской», как значилось в документах британцев) революции. Черчилль даже получил аванс в размере пятисот фунтов. Однако эта книга так и не будет написана. Автор планировал начать работу в 1940 году, но его планам не суждено было сбыться по понятным причинам. В октябре 1944 года Черчилль вернет выплаченный аванс и расторгнет договор[1417].
Новым пастбищем, которое в конце 1930-х годов Черчилль засеет своим литературным талантом, станет другая тема. Появление этой темы не было неожиданностью ни для автора, ни для издателей. В периодических изданиях постоянно выходили его сочинения, посвященные какой-нибудь выдающейся личности. Только в одной серии для Daily Mail 1935 года встречаются три таких опуса. Именно великим современникам Черчилль и решил посвятить новую книгу, собрав и переработав имеющийся материал.
Первая идея издать подобный сборник появилась еще в сентябре 1931 года в процессе работы над «Размышлениями и приключениями»[1418]. На тот момент у Черчилля уже были опубликованы статьи про Дугласа Хейга (1928 год), Герберта Генри Асквита (1928 год), графа Арчибальда Розбери (1929 год), Джорджа Натаниэла Керзона (1929 год), Джорджа Бернарда Шоу (1929 год), Джона Морли (1929), Бориса Викторовича Савинкова (1929 год), маршала Фердинанда Фоша (1929 год), Льва Давидовича Троцкого (1929 год), экс-кайзера Вильгельма II (1930 год), Джозефа Чемберлена (1930 год), Джона Френча (1930 год), Жоржа Клемансо (1930 год), Артура Джеймса Бальфура (1931 год), экс-короля Альфонса XIII (1931 год), Роберта Баден-Пауэлла (1931 год), Филипа Сноудена (1931 год) и Герберта Джорджа Уэллса (1931 год).
Учитывая, что все книги Черчилля издавались одновременно в Британии и США, для американской публики он собирался написать о каком-нибудь выдающемся представителе Нового Света. Обсуждалось имя адмирала Уильяма Соудена Симса (1858–1936), рьяного сторонника англо-американского сотрудничества, последователя близкой Черчиллю идеи защиты гражданских судов в военные годы посредством использования системы конвоев, в 1915–1917 годы главы Атлантической флотилии эсминцев. Среди других имен Черчилль предложил своего дальнего родственника{75}, адвоката Уильяма Траверса Джерома (1859–1934), запомнившегося больше всего неудачной попыткой участия в выборах президента США от Демократической партии[1419]. Ни о Симсе, ни о Джероме Черчилль так и не напишет: впоследствии для книги будет выбран другой, хотя и более дальний, чем Джером, родственник Черчилля, но гораздо более значимая историческая фигура — Франклин Делано Рузвельт (1882–1945).
В качестве рабочего названия нового литературного проекта Черчилль предложил «Великие современники»[1420]. Впоследствии это название будет еще не раз обсуждаться. Прилагательное «великие» казалось Черчиллю слишком «банальным». Как вариант, он рассматривал «Известные современники»[1421]. Баттерворте предложил «Мои современники», что совершенно не устроило автора[1422]. В итоге он все-таки остановился на первоначальном варианте.
В 1932–1935 годы Черчилль неоднократно мысленно возвращался к этому сборнику. Но завершение работы над ним состоится только в 1937 году. Подобная задержка в почти пять лет, вызванная в первую очередь написанием «Мальборо», пошла работе только на пользу. Во-первых, появились дополненные и переработанные редакции опубликованных ранее эссе. А Черчилль относился к тем художникам, для которых более поздняя версия произведений являлась более глубокой и интересной как в концептуальном, так и в стилистическом плане. Во-вторых, за эти пять лет появились очерки про новых персоналий.
В 1936 году в News of the World вышла новая серия статей «Великие люди нашего времени», работа над которыми началась во второй половине 1935 года. Черчилль поручил своему помощнику Маршалу Ди стону собрать материал из уже опубликованных произведений. Вначале речь шла о Клемансо, Френче, Бальфуре и Керзоне[1423]. Затем началась работа над статьями о Морли, Чемберлене, Асквите и адмирале Джоне Арбетноте Фишере (1841–1920). Относительно Фишера Черчилль просил Дистона опираться на первый том «Мирового кризиса», относительно Чемберлена — в дополнение к уже опубликованному очерку 1930 года — на его (Черчилля) рецензии о двух томах биографии, написанной Гарвином[1424].
В 1920 году в Illustrates Sunday Herald Черчиллем были опубликованы статьи про Китченера и Ленина. Теперь, спустя пятнадцать лет, он связался с лордом Бивербруком и попросил помочь ему отыскать владельца этого издания, чтобы использовать материалы в новой серии[1425].
В октябре Черчилль через своего секретаря Вайолет Пирман поручил Дистону после завершения работы над очерком про Морли взяться за подготовку эссе про Дэвида Ллойд Джорджа.
Среди других личностей редакция News ofthe World хотела увидеть материал про Эндрю Бонар Лоу. Но Черчилль, по его собственному признанию, «не был с ним близко знаком», да и сама личность «неизвестного премьера» была ему «несимпатична». Поэтому вначале предпочтение было отдано Эдварду Грею, а затем Герберту Генри Асквиту. Следующими стали 1-й граф Биркенхед и фельдмаршал Дуглас Хейг. В дополнение к уже имеющимся материалам про Хейга от 1928 года Черчилль добавил свою рецензию от октября 1935 года на первый том биографии полководца авторства Альфреда Даффа Купера[1426].
Из новых персоналий в серии News of the World появилась личность Георга V, скончавшегося 20 января 1936 года. В тот момент Черчилль находился на отдыхе в Марокко. Редакция тут же связалась с ним, предложив за одну тысячу долларов написать очерк о почившем монархе. Политик согласился. Новая статья под названием «Король Георг V, любимый своим народом» вышла в номере