Настала глубокая ночь. Но Борис больше не медлил. Душа его, уходящего оттуда, не оглядываясь, уже не была душой двенадцатилетнего ребенка.
С той ночи началась долгая зима, и даже лучик лунного света не проглядывал сквозь нее.
Часть 3Ослепление
Юная леди Роузнесс
– Фи! И почему я должна надевать что-то вроде того, что носят служанки?
– Но, юная леди, другой одежды нет.
Слуги, пытавшиеся угодить разгневанной юной госпоже, продолжали низко кланяться. Ехать в далекое путешествие на чужбину с такой привередливой леди казалось непосильной задачей, но, раз хозяин дал на это разрешение, что они могли поделать? Каждый день во время поездки случались какие-то истории. Радовало лишь то, что она уже подходила к концу и они возвращались в родную страну.
– Принеси другую одежду! Я же юная леди из графской семьи! Если буду ходить в таком виде, отец весь авторитет растеряет!
Нельзя сказать, что она была совсем не права. Конечно, если бы сейчас они находились в поместье родного Аномарада. Но здесь – земли Травачеса, расположенные очень далеко от их родины, и поблизости нет ни одного аристократа Аномарада, который мог бы обсуждать авторитет графской семьи.
– Юная леди, что бы вы ни говорили, мы в деревне, и здесь негде купить новую одежду.
Ответ был очевиден:
– И откуда такие страны берутся?!
Похоже, юная Роузнесс, двенадцатилетняя дочка графа, думала, что, куда бы она ни отправилась, везде должны встречаться магазины с высококлассной одеждой, как на оживленных улицах Кельтики. Хотя там, в столице, она ни разу не была. Как могло случиться подобное с девушкой, считающей, что лучше всю жизнь сидеть дома, чем выйти на улицу в изношенной одежде!
Из-за дождя, прошедшего накануне ночью, дорога превратилась в месиво, поэтому процессия графа на некоторое время остановила карету на берегу озера. Однако по чьей-то неосторожности дверь кареты, которая должна была быть закрыта, вдруг открылась, и ящик с платьями юной госпожи упал в воду. Это случилось после того, как Роузнесс, которая еще раньше вышла из кареты и гуляла, дыша свежим воздухом, измазала весь подол своего платья в грязи.
Старшая служанка Уилла, прислуживавшая юной леди во время этой поездки, намеревалась переломать запястья тому, кто не закрыл дверь кареты должным образом. Осталось только поймать его. С учетом ее широкой кости и телосложения, которому позавидовало бы большинство мужчин, нельзя было сказать, что ее намерение невозможно воплотить в жизнь.
– Если тебе не нравится, можешь продолжать носить ту одежду, Роуз.
Вскоре появился спаситель, а именно – граф со своими спутниками, ненадолго отлучавшийся в деревню. Даже у привередливой леди, чьих капризов хватило бы на десять детей ее возраста вместе взятых, был человек, которого она покорно слушалась. Граф Бельнор обожал свою дочь, называл ее Роуз и дарил ей все, что она только хотела, но вот плохого поведения не прощал. Многие из тех, кто служил у графа, уважали его за справедливое отношение даже в делах прислуги.
– Папа, но оно все в грязи… – Роуз попыталась очаровательно протестовать, но вскоре поняла: толку от этого нет – и неохотно приняла одежду от Уиллы.
В словах Роузнесс была доля истины: одежда, которую ей предлагали, принадлежала Кемии, девушке, выполнявшей мелкие поручения, и ровеснице госпожи. И все же, поскольку она являлась служанкой в семье графа, ее одежда не выглядела такой уж катастрофически потрепанной, как это представлялось в глазах Роуз.
Переодевшись, Роузнесс не на шутку обиделась из-за юбки, которая не только не была ничем украшена, но еще и доходила ей лишь до колен. Роузнесс выместила гнев на Кемии:
– Уходи! Аж злость берет, когда вижу тебя рядом со мной!
Кемия мелкими шажками быстро ушла за карету. Не лучшая идея стоять рядом с юной госпожой, будучи одетой точь-в-точь как она.
– Роуз, твоя одежда может снова испачкаться в грязи, так что оставайся в карете.
Роузнесс знала, что отец всегда говорит только правильные вещи, поэтому кивнула и открыла дверь кареты. Уилла приподняла девочку, посадила ее в карету и закрыла дверь, а затем повернула голову и вздохнула.
В их процессии было целых три кареты. Причиной, которая заставила графа Бельнора покинуть родную страну Аномарад и прибыть в Республику Травачес, была встреча с влиятельным курфюрстом, который приходился дальним родственником его жене. Поместье графа было к Травачесу ближе всех, за исключением колонии Аномарада Тии, поэтому он не мог пренебрегать отношениями с этой страной. Однако сохранение отношений – дело непростое. Поскольку Травачес славился своей политической нестабильностью, никто не знал, когда семья, с которой завязалась тесная дружба, может быть перевернута с ног на голову и разрушена.
Южная часть Аномарада издавна славилась виноградом и миндалем, а еще трюфелями, от одного упоминания которых у гурманов текли слюнки. Концы гор Панозаре, простирающихся с востока на запад, назывались Аразон и Белькруз. Оба региона славились прекрасным климатом и живописными пейзажами, а также были богаты особыми продуктами. Поместье графа Бельнора располагалось в Белькрузе. В Травачесе тоже жили богачи, которые не могли не желать изысканных яств. Открытие путей для торговли с ними было важной задачей для графа. Король был в столице, а на этом уровне власти распоряжался граф, хозяин владений.
Хью, приглядывавший за процессией, пока графа не было, подошел к нему и склонил голову. Граф сказал:
– Что ж, думаю, проблем не было, не так ли?
– Конечно. А ваше дело прошло гладко, хозяин?
– Конечно.
Хью кивнул и сменил тему:
– Судя по информации от человека, которого я послал, до границы с Тией около трех дней. Как только мы попадем туда, сможем предоставить юной леди место для комфортного отдыха.
Малочисленные рыцари и лорды Тип, не имевшие намерения ослушаться воли могучей державы Аномарада, всегда с уважением обращались с графом Бельнором.
– Верно, поездка была долгой и, вероятно, утомила Роуз. Она ведь всегда была домашней девочкой.
– И все же госпожа стойко перенесла путешествие. Скоро она снова подобреет.
Хью лукавил. Роузнесс по-доброму вела себя лишь с некоторыми людьми, а с Хью иногда да, иногда нет. Но он был верен служебному долгу, и его это не волновало.
Когда грязь на дороге мало-помалу подсохла, процессия снова тронулась. К вечеру они планировали прибыть в Гварэ, самый большой замок поблизости. Поскольку там у них не было знакомых, они не собирались обременять своим визитом хозяина, но надеялись, что парочка хороших гостиниц в замке найдется. По прибытии граф планировал утешить расстроенную Роузнесс вкусной едой, а также проверить кое-какую неточную информацию.
– Вы только взгляните на него.
– Мальчик, а путешествует в одиночку в таком виде?
– Откуда вообще у него взялось что-то подобное?
Хотя замок Гварэ и был большим, он скорее напоминал поместье, чем город, поэтому люди, жившие там, могли с первого взгляда отличить соседей от чужаков, процентная доля которых всегда была установлена на определенном уровне. Среди сегодняшних чужаков больше всех бросалась в глаза процессия иностранного дворянина с тремя каретами и двенадцатью рыцарями на лошадях.
Высокий мужчина, хозяин процессии, ехал на прекрасной белой лошади, и было очевидно, куда такой может направляться: на «Шафрановые врата» – лучший постоялый двор в Гварэ. В центральных районах Травачеса, включая Гварэ, шафран, будучи пряностью для элиты, приносил приличную прибыль. Лучшим блюдом в «Шафрановых вратах» считался копченый лосось, щедро посыпанный шафраном. Конечно, только в те дни, когда в замок заходят торговцы, везущие копченый лосось.
– Выглядит очень усталым.
Эти взгляды и шепотки жителей замка были направлены на мальчика-чужака, который брел в одиночестве по оживленной улице. Его бы наверняка приняли за нищего бродягу, если бы не внешний вид: он больше походил на потерянного мальчика из приличной семьи, и это вызывало подозрения. Но больше всего бросался в глаза необычный меч, который он тащил с собой.
Белоснежные ножны его переливались десятками цветов, отражая огни магазинов, а сам меч казался слишком большим и слишком хорошим для столь юного путника. У него имелся кожаный ремень, на который этот меч можно было бы повесить, но, сделай так мальчик, пользы бы особой не извлек: не хватало роста. Кончик ножен волочился по земле, даже когда он брал меч под мышку. Хоть мальчик и знал, что привлекает внимание, ничего не мог с этим поделать. Ноша его не была легка.
Он привлек внимание не только зевак. Кемия, как раз бродившая по улице в поисках нового платья, не справившись с ворчанием Роузнесс, тоже обратила на него взор и долго наблюдала, а затем почему-то решила пойти за ним. Когда она, обнаружив швейную мастерскую, довольно большую, хотя и не являвшуюся магазином одежды, остановилась, мальчик тоже замер и оглядел одну сторону улицы. Кемия повернула голову и увидела захудалую гостиницу. Поскольку девочка выросла в особняке графа, она догадалась, что остановиться в такой могут лишь мошенники да бандиты. Неожиданно для себя Кемия заговорила с юным путником:
– Парень! Там детям не место! Это опасно.
Мальчик не спешил оборачиваться. Он очень-очень медленно перевел взгляд на лицо Кемии. Та, встретившись с ним глазами, вздрогнула.
Она думала, что они ровесники, но взгляд у него оказался совсем не детский. В свои двенадцать Кемия уже хорошо разбиралась в людях, поскольку росла, внимательно следя за реакциями людей вокруг.
Глаза мальчика глубоко запали. Над ним, бледным от голода, словно нависла черная тень. Юная Кемия еще не слишком понимала: так смотрит лишь тот, кто выжил, после того, как увидел то, что никогда нельзя было видеть.
– Все в порядке, – ответил он коротко.
Мальчик повернулся и вошел в гостиницу.