– Эй, там… открой-ка дверь. – Тоня стучала, мысленно называя себя глупой, так как не спросила имени мальчика.
Она думала, что он спит глубоким сном, но ответ раздался удивительно быстро, и дверь открылась.
– Выходи давай. Кузнец хочет тебя видеть.
Судя по всему, мальчик даже не спал. Пока они шли вместе, Тоня спросила, как его зовут.
– Мое имя… Борис.
– А меня зови Тоней.
Он чувствовал, что не следует произносить фамилию Джиннеман. Тоня тоже больше не задавала вопросов и отвела его к столику в углу зала. Там, потягивая пиво, сидел высокий господин лет сорока с необычайно толстыми предплечьями.
– Дядюшка Бунин, это он.
Господин краем глаза взглянул на Бориса и произнес:
– Какой тощий паренек. Эй, ты вообще выдержишь работу в кузнице?
Борис, конечно, понятия не имел, что представляет собой работа в кузнице. Он хотел было кивнуть, но передумал и сказал:
– Честно говоря, я не знаю, что нужно делать.
– Ого.
Господин по имени Бунин поставил кружку с пивом и внимательно оглядел мальчика, а затем сказал:
– А ты не лжец. Увидев тебя, я сразу догадался, что ты не из семьи простолюдинов. Так из какой же? Недавно было какое-то противостояние?
Темные глаза мальчика бередили душу. Поскольку Бунин был кузнецом, ему пару раз приходилось ковать оружие для использования в противостояниях, и он прекрасно знал, что это значит. Противостояния возникают между теми, у кого есть больше, чем у других, а у простых людей нет выбора, кроме как просто жить дальше и ждать смены хозяина, поэтому мало кто из них точно мог сказать, что происходит. Так и Бунин. Даже став республикой, Травачес все так же оставался классовым обществом. У простолюдинов не было даже права голоса при избрании курфюрстов или сенаторов.
– Не хочешь говорить? – снова спросил Бунин, глядя на Бориса, стоявшего молча. Когда ответа так и не последовало, он глотнул пива и сказал: – Приходи завтра рано утром в кузницу. Я дам тебе немного работы, но, если толку от тебя не будет, выгоню.
Борис воспринял эти слова прямо, а вот лицо Тони просияло. Она давно знала дядюшку Бунина и понимала, что сказанное практически равносильно разрешению.
– Парень, что стоишь? Поблагодари скорее.
Борис по настоянию Тони кивнул, а затем она отвела его обратно в комнату, сказала ему подождать немного, потом направилась на кухню и вернулась с миской, полной теплого супа.
– Ты ведь не ужинал, да? Выпей хотя бы это.
Суп не состоял только из воды, в нем было достаточно овощей, кусочков мяса и других ингредиентов. Борис недолго смотрел на Тоню, затем взял тарелку и сделал глоток. Тоня, смеясь, сказала:
– Парень, тебе нужно выработать привычку говорить «Спасибо», когда ты благодарен.
Тоня произнесла это не для того, чтобы пристыдить его. Она уже прочитала в глазах Бориса достаточно благодарности.
– Спасибо… сестрица.
Хотя ему было немного неловко, Борис вытащил из кармана кусок сухого, смятого хлеба и обмакнул его в суп. Тоня только улыбалась.
После еды все тело наполнилось теплом. Когда Тоня ушла, забрав тарелку, Борис лег на кровать и погрузился в мысли. Кузница – это место, где изготавливают фермерские инструменты и оружие, поэтому работа наверняка окажется тяжелой и опасной. Но это его совершенно не волновало. А вот что его беспокоило, так это мысль, родившаяся в голове после всего пережитого: можно ли всем им доверять?
Ведь были и те, кто подходил к ним, прикинувшись спасителями, а затем отбирали у них заветный меч, а их самих пытались продать в отряд наемников; он также видел взрослых, которые лишь притворялись добрыми, а затем усыпляли его бдительность, надеясь получить за него хоть немного денег. Даже те, кто казался близким товарищем, в минуту малейшей опасности тут же предавали друг друга.
Сестрица Тоня и дядюшка Бунин кажутся дружелюбными, но и у них может оказаться камень за пазухой. До сих пор он видел только одно: чем добрее вели себя люди, тем коварнее оказывались их планы.
Погруженный в раздумья, Борис в конце концов поднялся, прицепил меч на бок и вышел. Был поздний вечер. Он вышел из гостиницы, избегая взгляда Тони, которая была занята работой за стойкой. Он собирался проверить, существует ли кузница на самом деле. И по возможности планировал выяснить, добропорядочный ли человек кузнец.
Бориса, шедшего по улице, чуть не сбила четверка лошадей, бежавших во весь опор. И в этом не было его вины. Всадники неслись во весь опор, не обращая внимания на людей на улице, которые разбегались, словно муравьи, стоило им оказаться рядом.
– Тпру!
Когда Борис, не успев увернуться, плюхнулся на землю, лошадь остановилась прямо над ним. Даже после остановки она продолжала двигать ногами и пнула Бориса в бок. Он перекатился в сторону и освободил дорогу, но боль все не прекращалась.
– Ты чего?! Встал на дороге, решив умереть?!
Слова о том, что он встал на дороге, не имели под собой никакого основания. Когда Борис с трудом встал и поднял голову, он увидел четырех могучих всадников, сидевших на разгоряченных лошадях и смотревших на него. Они смеялись и обменивались улыбками между собой, словно нашли веселый повод для склоки.
– Раз ты преградил путь старшему, должен немедленно упасть ниц и взмолиться, а ты что уставился?!
Их авторитет был настолько высок, что люди вокруг просто разбегались с оглядкой на них. Борис не мог решить, как должен поступить. Он еще не привык опускать голову.
– Мне жаль, конечно, что я преградил вам путь, но… думаю, неправильно ездить на лошадях по людным улицам.
– Ого?
– Ты только взгляни, как он запел. Похоже, паренек еще в себя не пришел.
Всадники в недоумении хмыкнули. А один из них сказал:
– Что ж, придется старшим как следует тебя проучить, чтоб ты опомнился.
– Мы как раз собирались это сделать!
Человек, ехавший впереди всех, высоко поднял кнут и ударил им Бориса.
Хлесть!
Увернуться от него никак не вышло, поэтому кнут обвился вокруг спины и плеч Бориса, оставив серьезные раны. Никакой ребенок не смог бы продолжать стоять после такого удара. Когда Борис покачнулся и сел, они засмеялись, и всадник снова взмахнул кнутом. Боль пронзила тело. Кончик кнута скользнул по лицу, и из уголка рта потекла кровь.
– Сам же встал на колени, стоило старшему научить тебя манерам, – усмехаясь, сказал один из мужчин, увидев, как Борис упал.
А другой продолжил:
– Теперь ты понимаешь, малец? Сейчас же встань на колени и моли, пока нам не пришлось избавляться от бездыханного тела.
Эту картину увидела вышедшая на улицу Тоня: ей захотелось узнать, что за шум тут поднялся. Ее тут же накрыла злость, но в то же время она не понимала, что можно сделать. Неизвестно, с каким унижением ей придется столкнуться, если она безрассудно вступится за мальчика перед этими явно статусными мерзавцами. Поколебавшись, она побежала внутрь постоялого двора и закричала:
– Отец! Отец, где вы? Дядюшка Бунин, выйдите сюда!
Борис чувствовал, что все вокруг него гудит, как пчелиный рой. Его лицо пылало, но не от боли, а от стыда. Он неосознанно взглянул на рукоять Уинтерера, выглядывающую из-под мышки. Если бы он был достаточно большим, чтобы взмахнуть этим мечом… Нет, если бы Евгнен оказался здесь…
Но это была всего лишь бесполезная мольба. Борис, шатаясь, поднялся с мечом в руке. Его ноги дрожали, и двигать ими было трудно, но он встал прямо, продолжая молчать. Он не сопротивлялся, но и не сдавался.
– Вы когда-нибудь видели вредных гаденышей вроде этого?
Один из всадников слез с лошади. Он был самым младшим в их четверке, схватил Бориса за воротник и со всей силы впечатал его в столб гостиницы так сильно, что тот задрожал.
– Таких, как ты, нужно хорошенько наказывать и учить манерам. Как смеет оборванец грубить аристократу, а?!
Бах! Бах!
Дважды ударив Бориса о столб, он схватил его лицо левой рукой и сжал пальцы. Большая рука закрыла почти все лицо мальчика, исказила его, а затем повернула в сторону. Когда шея была почти сломана, Борис снова оказался впечатан в столб. От шока он чувствовал, будто голова опустела.
– Теперь-то пришел в себя?
Кузнец Бунин выбежал вместе с Тоней и увидел происходящее. В тот момент, когда он, прямолинейный человек, предпочитающий действия словам, уже собирался броситься вперед, сзади раздался незнакомый голос:
– Что за шум?!
Взгляды людей сосредоточились на том, кому он принадлежал. Похоже, сегодня все всадники решили здесь собраться: позади стояли еще пять лошадей, а кричал человек на белой лошади. Тоня увидела, что это были приезжие аристократы, прибывшие в замок ближе к вечеру.
– Что? – Всадник, державший Бориса, повернул голову.
Тогда двое спутников графа соскочили с лошадей и побежали к нему. Они тут же схватили и оттолкнули его, а затем подхватили Бориса под руки. Тот не понимал, что происходит. Его так сильно ударили по голове, что все вокруг вращалось. Он безвольно повис на руках у тех, кто его поддерживал.
– А ты кто такой, чтобы вмешиваться?!
Стоило всаднику с хлыстом крикнуть это, как тут же громко раздался голос графа:
– Хоть я и не из этих мест, но не могу просто оставить без внимания, как негодяи вроде вас избивают беспомощного ребенка. Если не хотите почувствовать вкус крови на губах, просто уходите.
– Тю, какой ты громкий!
Похоже, в конечном итоге все должно было закончиться схваткой на мечах. Тут и там послышался лязг оружия. Люди украдкой отступали назад, в то же время готовясь глазеть. А Тоня и Бунин, которым было бесполезно вмешиваться, просто наблюдали.
Однако боя, на который надеялись зеваки, не случилось. Когда граф обнажил меч, а его люди выстроили лошадей в ряд, негодяи не смогли им противостоять. Особенно поразительным было то, как хорошо владел мечом сам граф. Он в одно мгновение сбил с лошадей двух всадников, не нанеся им смертельных ран. Один из них, упав, выругался, но, когда другой член их шайки остановил его, изменился в лице и отполз в угол.