— Кто это? — спросила оранжевая изгородь, когда они быстро направились к входу в здание и тротуар под ними поплыл, как счастливая река. — Он не так награ мне, как вы все.
Путешественник во времени, — объяснил первый. — Из прошлого. Один из обиженных туристов, что прибыли две недели назад.
— А-а! — сказала изгородь. — Из прошлого. Не удивительно, что я не могу награ его. Вполне понятно. Знаешь, мы на Ганимеде не верим в путешествия во времени. Это противоречит нашей религии.
Землянин хмыкнул и ткнул изгородь в перекладины.
— Ох, уж ты со своей религией! Ты такой же атеист, как и я, Клап-Лиллт. Когда ты в последний раз был на церемонии шкутсим?
— Не позднее последнего сигизи Юпитера и Солнца, — кивнула изгородь. — Но это не важно. Я все еще на хорошем счету. Все вы, люди, ничего не понимаете в религии Ганимеда…
Голос ее оборвался, когда они исчезли в здании. Мистер Мид чуть было не плюнул им вслед. Затем взял себя в руки. У них нет времени валять дурака — и кроме того, он в странном мире с обычаями, безумно отличающимися от привычных ему. Кто знает, какое наказание следует за плевок?
— Правительственная машина, — смиренно сказал он в пустоту. — Мне нужна правительственная машина.
Он чувствовал себя немного глупо, но его инструктировали, что именно так следует поступать в критическом положении. И тут же перед ним возникла из пустоты сверкающая путаница проводов, катушек и разноцветных панелей.
— Да? — спросил безжизненный голос. — Нужны услуги?
— Мне нужно встретиться с мистером Сторку из вашего Государственного Департамента, — объяснил мистер Мид, подозрительно уставившись на ближайшую к нему большую катушку. — И у меня неприятности с тротуаром. Я могу упасть и разбиться, если он не перестанет двигаться подо мной.
— Извините, сэр, но никто не падал на тротуаре за последние двести лет, это очень чувствительный тротуар, который вряд ли мог бы избежать нашего внимания при еженедельных психологических проверках. Могу я предложить вам взять джампер? Я вызову его для вас.
— Я не хочу пользоваться джампером. Я хочу идти пешком. Все, что вам нужно сделать, это велеть проклятому тротуару успокоиться и быть неподвижным.
— Извините, сэр, — повторила машина, — но тротуар исполняет свои обязанности. Кроме того, мистера Сторку нет в его кабинете. Он занимается духовными упражнениями на Поле Криков или на Стадионе Паники.
— О, нет, — простонал мистер Мид. Сбывались худшие его опасения. Он не хотел идти в названные места, — Извините, сэр, но он там. Минуточку, я проверю. — По катушкам пробежала яркая голубая искра. — Мистер Сторку занимается сегодня криками. Он нынче почувствовал излишнюю агрессивность. Он приглашает вас присоединиться к нему.
Мистер Мид поразмышлял. Он не испытывал ни малейшего желания идти в одно из этих мест, где нормальные люди на пару часов становились сумасшедшими. С другой стороны, времени оставалось мало. Уинтроп по-прежнему упрямился.
— Ладно, — сказал он с несчастным видом. — Я присоединюсь К нему.
— Я вызову джампер, сэр?
Толстяк отступил.
— Нет! Я… я пойду пешком.
— Извините, сэр. но тогда вы не успеете к началу крика.
Вице-президент «Свитботтома», ответственный за общественные отношения, положил потные ладони на лицо и мягко помассажировал его, чтобы успокоиться. Он должен помнить, что это не коридорный, на которого можно пожаловаться дирекции, не глупый полицейский, про которого можно написать в газету, не плохой секретарь, которого можно уводить, и не нервная жена, на которую можно наорать, — это всего лишь машина, в цепи которой заложены реакции на голос. Если его хватит удар перед ней, она ничуть не взволнуется, просто вызовет еще одну, медицинскую машину. Все, что можно с ней сделать, это дать или получить информацию.
— Я-не-люблю-джамперы — процедил он сквозь зубы.
— Извините, сэр, но вы выразили желание встретиться с мистером Сторку. Если вы хотите ждать, пока кончится крик, это не проблема, кроме того, что вам посоветуют полететь на Фестиваль Запахов на Венере, куда он собирается потом. Однако, если вы хотите встретиться с ним немедленно, то должны взять джампер. Других возможностей нет, сэр, если вы не считаете мои памятные цепи неадекватны или не хотите добавить для обсуждения новый фактор.
— Я хочу добавить… А, ладно. — Мистер Мид осел, где стоял. — Вызывайте джампер, вызывайте, что хотите.
— Да, сэр, Готово, сэр. — Пустой цилиндр немедленно материализовался над головой мистера Мида и, пока он открывал рот, чтобы сказать: «Эй! Я передумал…», скользнул на него.
Темнота. Он почувствовал, как желудок мягко, но настойчиво подступает к горлу. Кишки, селезенка и легкие, казалось, последовали туда же. Затем кости устремились к центру опустевшего живота и стали сжиматься, пока не исчезли совсем. Он коллапсировал.
Внезапно он снова был цел и невредим, и стоял на больном зеленом лугу в окружении полудюжины человек. Желудок вернулся на надлежащее место.
—..я приду потом, — закончил он фразу и замолчал.
Когда спазмы утихли и слезы перестали литься из глаз, перед ним оказался мистер Сторку, высокий, дружелюбный, желтоволосый молодой человек.
— В самом деле, это так просто, мистер Мид. Нужно только сохранять во время прыжка спокойствие.
— Легко… легко сказать, — выдохнул мистер Мид, вытирая платком губы. И почему только Сторку всегда выражает такое покровительственное презрение к нему? — Почему ваш народ… почему ваш народ не нашел другого способа передвижения? В мое время удобство в транспорте являлось основным, самым основным принципом индустрии. Любая автобусная или воздушная компания, которая не заботится, чтобы доставить своим пассажирам максимум комфорта на маршруте, вылетает в трубу быстрее, чем можно моргнуть глазом. Либо так, либо у них появляется новая дирекция.
— Он не интригует? — спросила у своего приятеля стоявшая возле него девушка. — Он говорит, как в исторических романах.
Мистер Мид злобно взглянул на нее. И поперхнулся. Она была нагая. Все вокруг него были нагими, включая и мистера Сторку. Кто знает, что происходит на этом Поле Криков? — нервно подумала он. Во всяком случае, прежде он глядел на них с расстояния, как зритель, а теперь оказался прямо посреди этих неторопливых лунатиков.
— Ну, вы несколько несправедливы, — пожал плечами мистер Сторку. — Во всяком случае, если человек из елизаветинских времен или Древней Греции поехал бы в вашем безлошадном экипаже или на железных лошадях — пользуясь вашим местным языком, — ему было бы крайне неудобно, и он испытывал бы гораздо большее физическое напряжение, чем вы. Это вопрос чистого приспособления к неведомому. Некоторые приспосабливаются, как ваш компаньон Уинтроп, другие — нет, как вы.
— Кстати, об Уинтропе… — начал было мистер Мид, радуясь появившейся возможности сменить тему.
— Все здесь? — спросил возникший из пустоты молодой человек атлетического сложения. — Я ваш ведущий на этом Крике. Идемте все своими ногами. Дайте тренировку вашим мускулам. У нас будет по-настоящему хороший Крик.
— Снимите одежду, — сказал мистеру Миду правительственный чиновник. — Не можете же вы участвовать в Крике одетым. Особенно так одетым.
Мистер Мид хрипло ответил:
— Я не собираюсь… я пришел сюда только чтобы поговорить с вами. Я буду наблюдать.
Раздался громкий, раскатистый смех.
— Не можете же вы наблюдать посреди Поля Криков! И кроме того, присоединившись к нам, вы автоматически записались на Крик. Если вы сейчас удалитесь, то потеряете все.
— Потеряю?
Сторку кивнул.
— Конечно. Разное количество стимуляторов применяется к разным людям, если хотите развить желание интенсивного Крика в каждом из них. Снимайте одежду и вливайтесь в наше дело. Маленькое упражнение такого рода великолепно поднимет ваш тонус.
Мистер Мид подумал и стал раздеваться. Он был смущен, жалок и более чем напуган перспективой, но у него было настоятельное дело по части общественных отношений с желтоволосым молодым человеком.
В свое время он с удовольствием сосал сигары, которыми угощали его политики, пил в маленьких, неописуемо вонючих барах с важными газетчиками, терпел шипы и стрелы в оскорбительных телепередачах — и все в интересах «Антисептических резервуаров Свитботтома, инк.».
И совершенно очевидно, что группа, с которой он прибыл из 1958 года, состоит и трудяг и головотяпов. Они никогда не вернутся сами — ас ними и он — в свое время, в мир, где распределительная система спроса-предложения имеет смысл вместо чего-то, что кажется совершенно ужасным в тех немногих областях, где оно видимо и понятно. В мир, где важные деловые отношения не заменяются чьими-то желаниями. В мир, где неодушевленные предметы остаются неодушевленными, где стены пе обволакивают вас, мебель не приспосабливается под вами, а одежда не изменяется ежесекундно, словно узоры в калейдоскопе.
Нет, именно на него возложена задача возвращения всех в родной мир, и единственный канал эффективных действий проходит через Сторку. Следовательно, Сторку нужно задобрить и у него должно возникнуть чувство, что Оливер Т. Мид настоящий парень.
Кроме того, мистеру Миду пришло в голову, когда он начал снимать одежду, что некоторые девушки выглядят весьма привлекательными. Они напомнили ему съезд по Антисептическим Резервуарам в прошлом июле в Дес Мойнс. Если бы только они не обривали головы!
Мистера Мида толкали и пихали в толпе. Толпа волновалась — вперед, назад, вправо, влево, — сплачиваясь все теснее под руководством и впихиванием ведущего Крика. Вокруг послышалась музыка, скорее, просто шум, чем музыка, поскольку в ней не было различимой гармонии, она становилась все громче и громче, пока не стала оглушительной.
Кто-то ворочащийся в поисках равновесия в массе нагих тел ударил мистера Мида откинутой рукой в живот. Мистер Мид сказал: «Уф!» и затем снова: «Уф!», когда кто-то навалился ему на спину. «Смотреть надо!» — простонала девушка возле него, когда он наступил ей на ногу. «Извините, — ответил он, — но я не могу…» А затем чей-то локоть заехал ему в глаз, и он отступил на пару шагов назад, пока группа снова не изменила направление и не толкнула его вперед.