— Мы должны подумать об этом, — сказал Байрон. — Для меня Лондон — самое удачное место жительства, это моя стартовая площадка.
Саманта кивнула.
— Конечно, ты прав. Но когда у нас появятся дети, лучше бы им расти не в городе, ведь твоя квартира не такая уж и большая.
— Мы обсудим это, когда придет время.
Даниэлла закрыла глаза, тщетно пытаясь отгородиться от их разговора. Жизнь так несправедлива, просто дико несправедлива! Ну, почему это случилось именно с ней? Почему Сэм имеет возможность рожать детей, а она — нет? Почему Байрон должен создавать семью, по которой истосковался, с Сэм, а не с ней? Ведь любил-то он ее и детей хотел от нее! А разве она не любила его больше самой жизни? Да, это была ужасная несправедливость!
Даниэлла боролась со слезами, поэтому едва вникала в то, что говорит Сэм.
— Мы даже могли бы подыскать что-нибудь рядом с этим местом, чтобы иметь возможность общаться с Даниэллой. Мы так хорошо провели сегодняшнее утро! Хочется встречаться почаще. Что ты об этом думаешь, Даниэлла? О, что-то не так?
Даниэлла закрыла лицо руками. Она была так расстроена, что не могла видеть никого из них — особенно Байрона.
— Я… я не очень хорошо себя чувствую, — произнесла она, с трудом сдерживаясь. — Извините меня. — И Даниэлла выбежала из комнаты.
— Элли? — Байрон туг же обеспокоенно вскочил.
Проигнорировав его, Даниэлла взбежала наверх, ворвалась в свою спальню и закрыла дверь на ключ. Слезы хлынули из ее глаз раньше, чем она упала на кровать.
— Элли, открой дверь!
Но она даже не услышала его голоса. Более ужасного развития событий она и представить себе не могла. Почему именно в ее присутствии им понадобилось все это обсуждать? Зачем они стали говорить о своих планах? Разве они не могли дождаться, пока останутся одни? Неужели они не понимают, какая это для нее пытка?
— Элли! — Байрон громко застучал в дверь.
На этот раз она услышала и внутренне содрогнулась.
— Уходи. — Она ни за что на свете не хотела, чтобы Байрон увидел ее сейчас. И словно боясь, что он в любой момент может войти в комнату, Даниэлла бросилась в ванную и заперлась там.
Как ей сейчас плохо! Все, чего она хотела, — это чтобы они ушли и оставили ее одну, чтобы они исчезли из ее жизни навсегда — Байрон и его невеста, Байрон и женщина, которая собиралась рожать ему детей, быть матерью его детей! О Боже, дети! Она едва могла сдержать вопль отчаяния.
— Даниэлла, я требую: открой дверь немедленно! Если ты этого не сделаешь, я ее выломаю.
Голос Байрона буквально оглушил ее. Потом Даниэлла услышала спокойные интонации Сэм, которая что-то ему говорила. Они, должно быть, думают, что она сумасшедшая, раз сбежала от них и заперлась в комнате. А что, если она действительно заболеет и сойдет с ума? О нет, конечно, нет! Но только если они уйдут. Хотя, вероятно, они не уйдут до тех пор, пока не убедятся, что она в полном порядке.
— Даниэлла. — Это уже был голос Саманты. — Мы очень о тебе беспокоимся. Что с тобой случилось? Ты хочешь, чтобы мы вызвали доктора?
Ох, если бы все было так просто! Если бы только было лекарство для разбитого сердца. Даниэлла вытерла полотенцем лицо и отперла дверь ванной.
— Нет, не нужно. Я выйду через минуту. — Она удивилась тому, как твердо прозвучал ее голос.
— Мы можем помочь?
— Нет, Сэм, все в порядке. Идите и заканчивайте свой ленч.
— Черт побери, как ты можешь говорить о еде, когда ты там, за дверью, и тебе плохо! — прогремел Байрон. — Отопри эту чертову дверь!
— Я выйду через минуту, — повторила Даниэлла, уже начиная злиться. — Неужели ты не можешь дать мне небольшую передышку?
Она слышала, что Сэм что-то сказала Байрону и он ей ответил. Затем с нетерпением в голосе он произнес:
— Ситуация нелепа, но я дам тебе десять минут. Если через десять минут ты не спустишься вниз, будь готова к тому, что эта дверь полетит с петель.
Даниэлла мысленно увидела, что они стоят и ждут от нее какого-нибудь ответа. Затем они ушли.
Даниэлла слышала их легкие шаги по ступенькам вниз.
Можно понять их беспокойство — на их месте и она бы так же себя чувствовала, но дело было в том, что она бы вряд ли так поступила. У нее внутри что-то надломилось, когда она услышала, как они обсуждали свои планы на будущее — будущее, которое касается ее любимого мужчины, но совсем не касается ее! Это будущее содержало в себе лишь одну вещь, которая была ей недоступна.
И снова потоки слез хлынули из ее глаз. Даниэлле показалось, что слезы никогда не прекратятся. Наконец она заставила себя собрать всю свою волю в кулак и долго умывала лицо ледяной водой, чтобы привести себя в порядок. Когда Даниэлла вышла из комнаты, десять минут истекли.
Байрон ждал ее у самой нижней ступеньки лестницы. Даниэлле стало интересно — стоял ли он там все эти десять минут или нет? Байрон наблюдал, как Даниэлла спускалась с лестницы; его серебристо-серые глаза впились в ее лицо.
Даниэлла остановилась на самой нижней ступеньке.
— Тебе лучше? — спросил Байрон.
Даниэлла кивнула, так как на свой голос она сейчас положиться не могла.
— Что-то было не так?
Даниэлла продолжала придерживаться первой версии.
— Меня затошнило.
— Голос у тебя дрожит, словно ты плакала, — придрался к ней Байрон. — Это от мысли, что мы собрались жить недалеко от тебя? Ты думаешь, что мы тогда бы стали вторгаться в твою частную жизнь? Стали бы разорять твое маленькое любовное гнездышко, которое ты строишь со своим возлюбленным Кохраном? О, тебе не нужно беспокоиться по этому поводу, — с насмешкой произнес он. — Я смогу убедить Сэм в том, что это была неудачная идея. Если хочешь знать правду, мне эта идея тоже не по душе.
Он не хотел видеть ее когда-либо снова, даже в качестве друга! Это известие буквально сломило Даниэллу, но она все-таки собрала остатки гордости и произнесла:
— Я рада, что наши чувства взаимные. — Она осталась довольна той холодностью, которая прозвучала в ее голосе.
— Если ты в порядке, мы с Сэм сейчас уйдем, — сказал Байрон. Его тон был таким же холодным и неприветливым. — Мы и так отняли у тебя слишком много времени.
Она слегка наклонила голову.
— Очень хорошо. Могу я поздравить тебя с помолвкой? Знаешь, Сэм — чудесная девушка. Уверена, ты будешь с ней счастлив. — Она и сама не знала, как ей удалось все это произнести. Ее сердце разрывалось от боли и страданий, ей хотелось рыдать от отчаяния, но она продолжала все так же улыбаться искусственной улыбкой.
— Я тоже в этом уверен, — подтвердил Байрон. — Мне бы хотелось поздравить также и тебя.
— Спасибо, — сказала Даниэлла, спускаясь с последней ступеньки. Теперь она была так близко к Байрону, что могла почувствовать жар его тела — более сильный, чем обычно; ощутить его особенный мужской запах — тоже более сильный, чем всегда. Все чувства были сейчас обострены. Даниэлла могла слышать его тяжелое дыхание, видеть на его лице каждую пору и блестящие капельки пота.
Ей хотелось протянуть руки и в последний раз коснуться его, хотелось почувствовать тепло его объятий, ощутить его губы на своих губах. Она хотела пить сладкий нектар жизни из его уст и чувствовала, что и он этого хочет, но борется с собой так же, как и она. Не оттого ли он так тяжело дышит? Да ведь он весь в поту!
Ей так и не удалось подтвердить свои догадки, так как именно в этот момент к ним присоединилась Саманта.
— Даниэлла, ты лучше себя чувствуешь? Я убрала со стола и вымыла посуду. Мне показалось, что ты сейчас не очень-то расположена этим заниматься.
— Спасибо, — произнесла Даниэлла, с трудом отрывая свой взгляд от глаз Байрона.
— Ты все еще очень бледна.
— Я сказал Даниэлле, что мы уходим, — сухо объявил Байрон своей невесте.
Саманта нахмурилась.
— Ты действительно считаешь, что нам следует уйти? С тобой все будет в порядке, Даниэлла?
Даниэлла кивнула.
— Сейчас я снова себя нормально чувствую. Я должна извиниться; просто не знаю, что такое со мной приключилось.
— Ты точно уверена? — Саманта все еще выглядела обеспокоенной.
— Разве она не сказала, что уверена? — грубо спросил Байрон.
Саманта подняла свои чудесные светлые брови и громким шепотом спросила Даниэллу:
— Что с ним случилось?
Даниэлла пожала плечами.
— Ничего плохого со мной не случилось, если не считать того, что мы, как мне кажется, злоупотребляем гостеприимством, — раздраженно сказал Байрон. — Идем, Сэм!
Совершенно озадаченная, Саманта крепко обняла Даниэллу.
— Надеюсь, мы скоро увидимся, — произнесла она, испытывая к Даниэлле самое искреннее расположение. — Если будешь как-нибудь в Лондоне, заходи обязательно. У тебя есть адрес Байрона?
Но он не дал Даниэлле даже возможности ответить, сказав на прощание «до свидания».
И больше не прозвучало ни одного слова.
Во все последующие дни в жизни Даниэллы была лишь пустота. Она не жила, а существовала. Проходили дни, она выполняла свою работу, делала то, что должна была делать, но все, что она делала, не имело никакого значения.
Ей хотелось знать — хотя было уже поздно, — прав ли был Тони, уговаривая ее рассказать Байрону о том, что с ней случилось, и позволить ему самому принять решение. Даже если бы в этом случае он ушел, это было бы не больнее, чем сейчас, но он по крайней мере знал бы правду.
Даниэлла написала Тони, рассказала ему о Байроне и Саманте, утверждая что это лучшее, что можно было придумать. Тони немедленно ей позвонил и сказал, что она ведет себя глупо и что еще не поздно все изменить. Но Даниэлла понимала, что сделать это она никогда не сможет: она упустила свой счастливый шанс.
Неделю спустя на ленче у себя дома Эвелин объявила, что они с Родом собираются пожениться. Пока Даниэлла их поздравляла, ей было так тяжело, словно у нее на сердце лежал камень. Еще одна свадьба, а значит — еще один повод чувствовать себя несчастной. Только вчера она услышала от своей очень взволнованной знакомой, что та беременна во второй раз, и это сообщение напомнило ей о ее собственной потере. Каждый раз, когда Даниэлла видела кого-то с малышом, ей сразу вспоминалась ее маленькая Люси.