Не озвучивая своих мыслей, но поняв намек Солли, подтвердивший его собственные подозрения, о том, что изменился не в лучшую для неё сторону и стал скучным, ХиЧоль наполнился намерениями стряхнуть с себя серьёзность, приобретенную за последние месяцы, и стать прежним. Помимо прочего, ему самому хотелось возродить то общение, легкое и непредвзятое, которое раньше шло между ним и Солли.
Стараясь не приставать к ней, как её парень, ХиЧоль вел себя расковано и пошловато, каким его все всегда и знали. Возможно, компания ДжиЁн даже облегчила ему задачу, потому что прилюдно, а не тет-а-тет, он всегда начинал вести себя, как зазвездившийся язвительный, но беззлобный артист. Девушки смеялись над его замечаниями, рассказами и выходками, пока они гуляли. Когда они проходили через какой-то неоживленный дворик, ХиЧоль увидел качели и, не сдерживая порыва, понесся к ним. Ошарашенные подруги наблюдали, как тридцатилетний мужчина забирается на аттракцион детской радости и начинает раскачиваться.
— Хиним, сколько тебе лет? — поражаясь ему, ахнула Солли.
— Четырнадцать! — крикнул ХиЧоль, взлетая всё выше.
— У тебя детство в попе заиграло? — улыбаясь шире, подошла она ближе.
— Оно у меня всегда там играет! — крикнул он, пролетая на нижней точке. — Присоединяйся!
— Нет, я… — Солли прервалась от восклицания «ю-ху», повторяющегося на каждом качке. Глядя на своего жениха, такого беззаботного и удивительно притягательного в своей бесшабашности, девушка замялась. Постояв минуту, она вручила свои вещи ДжиЁн и, плюнув на всё, села на соседние качели.
Помогая телом, вытягивая и поджимая ноги, она быстро развила ту же скорость и силу, с которой проносился в воздухе ХиЧоль. Смеясь и радостно крича, они в какой-то миг стали синхронно подниматься и опускаться. Подниматься и опускаться. Солли смотрела налево, на резвящегося ХиЧоля, и даже сейчас, в этой ребячливой обстановке, подумала о том, что сама не знает, чего хочет. Ей так нравился такой Хиним, безалаберный, чуть распущенный и немного шальной. Когда он становился серьёзнее, то как будто напоминал о своем возрастном превосходстве и давил на неё. Но сейчас, возвращаясь к глупым и юношеским поступкам, он напомнил Солли о том, что и она сама не маленькая девочка, и это она столько раз повторяла ему «я не ребенок, я не ребенок», что, видимо, заставила его быть строже и остепениться. А для чего? Просто потому, что ей хотелось доказать себе и ему свою взрослость, нет, даже скорее равенство с ним. А ещё ей хотелось секса, а им, вроде как, должны заниматься только взрослые. Да и присутствие секса четко отграничивает состояние дружбы от любви. Именно для этого Солли дожала ХиЧоля, чтобы убедиться, что он воспринимает её, как молодую женщину, что хочет её и любит. Но почему же она так зациклилась на занятиях любовью? Потому что это ново и неизведанно? Потому что теперь хотелось насытиться этим? Вот сейчас, она смотрит и чувствует это «вверх-вниз», и думает о том, как хочет ХиЧоля. Опять. Она опять думает об этом и, судя по бессвязности мыслей, ей не на шутку нужно переосмыслить свои желания, приоритеты и поведение. Если секс отграничивает дружбу от любви, то что же они сделали с МинХо? Перечеркнули дружбу или начали строить любовь, которой просто нет места, потому что у Солли одна уже есть! Вот она, её давняя, единственная и неизменная — ХиЧоль! Она не представляла себе, как может обходиться без него и жить, потому что на протяжении многих и многих лет он был рядом, всегда. Поддерживал и помогал.
Солли остановилась и слезла с качели, что послужило молчаливым знаком для того, чтобы мужчина тоже потихоньку замедлился и, наконец, бросил своё развлечение. Они пошли дальше, но вскоре ДжиЁн, найдя какой-то незначительный предлог, покинула их, оставив наедине. Испугавшись, что обстановка натянется, Солли посмотрела на ХиЧоля, но в нем ничего не переменилось. Всё такой же, вальяжный и самодовольный, он брел рядом. Оба они понимали, что не могут на улице взяться за руки, потому что если это увидят фанаты, то можно ждать неприятностей.
— Я завтра, к сожалению, опять улетаю. — быстро покосился мужчина на спутницу.
— Я знаю, я видела в агентстве расписание Супер Джуниор. — кивнула Солли. — Мы тоже тут, на днях, будем трудиться. Очень бы хотелось такой же график, как у других. Порой бездеятельность меня убивает.
— А я отдыхать люблю, — ХиЧоль улыбнулся. — Если тебе хочется работать до седьмого пота, иди в Шайни шестой.
Солли споткнулась, и ему пришлось ловить её, чтобы не дать упасть. Вид у девушки стал испуганный и угрюмый.
— Ты в порядке?
— Да, да, всё хорошо. — видя смятение возлюбленной, мужчина приглядел укромный угол, в котором никто бы их не увидел и подтолкнул её туда. Оказавшись совсем рядом, его убеждение твердо держаться сегодня дружеского поведения стало таять.
— Сол, когда мы уже нормально сможем встретиться? — ХиЧоль провел ладонью по её щеке.
— По-моему, — она хитро улыбнулась, переводя тему. — ты находишь чем себя занять и не скучаешь. Ты всё-таки полез тогда к РёУку, как не стыдно?
— Я же предупредил, — мужчина коротко хохотнул. — Разве мог я не сдержать слова? Но, поверь, искренне мне хочется лезть только к тебе…
ХиЧоль наклонился к её губам, но Солли, проклиная себя и выворачиваясь наизнанку от своего предательства, не выдержав, отвернулась в сторону.
— Что такое? — мягко спросил он. Как тут ответить? Либо прямо, либо опять лгать. Девушка стыдливо подняла глаза. Почему даже Ки она в последнее время говорила больше и откровеннее, чем человеку, ближе которого для неё не должно быть? Нужно сказать ему, нужно сказать.
— Давай побудем ещё друзьями. — фраза была такой странной и многозначной, что Солли сама испугалась того, как её можно интерпретировать. И ХиЧоль тут же перевернул её именно в нежелательном смысле.
— Это ты хотела сказать «давай останемся друзьями»? — окаменел мужчина, не понимая происходящего.
— Нет! Ты с ума сошел? — Солли механически положила ладони ему на грудь и подалась к нему. Ощутить хоть частичку его тепла, прижаться, почувствовать его. Он не двинулся, переваривая услышанное. — Господи, я же люблю тебя, как я могу пожелать подобное? Просто… сегодня было так здорово и… и я соскучилась по таким дням. Ты был прав, что я лезу с сексом дело не по делу, и ведь не в нем суть. Только, прошу тебя, не вспоминай опять о той моей фразе! Ты меня удовлетворяешь! Ох, как много я говорю…
— Сол, — ХиЧоль взял ей за подбородок и опять поднял только что опущенное лицо. — Что с тобой? Я будто въявь ощущаю, что тебя что-то гнетет. Скажи же! Скажи и всё.
— Я… изменила. — Солли сплюнула это слово с языка, и ей показалось, что это был яд, который попал на лицо ХиЧоля, тут же разъедая и искажая его. В глазах того ясно прочиталось, что это то, что никогда будет не исправить, если сейчас же не предпринять чего-то. Девушка всей кожей ощутила, что понятие «измена» слишком велико для того, чтобы её Хиним мог простить его даже спустя пять десятилетий. Она поспешно смягчила удар. — Я целовалась с другим. Так вышло.
— Целовалась… так вышло? — ХиЧоль отступил на шаг, остекленевшими глазами уставившись на неё. Побелевшие руки сжались в кулаки и спрятались под предплечьями, когда он перекрестил руки на груди. — Как это «так вышло»? ЧжинРи, ты издеваешься? Как это само собой могло так выйти? Кто он?!
— Ты его не знаешь. — Солли вжалась в стену, потупив взор.
— Ой ли? — он вновь подошел впритык. — Врешь? Как я могу не знать кого-то рядом с тобой?
— Это правда. — голова всё ниже уходила в плечи.
— Если ты прикрываешь этого козла, то это ещё хуже. — «Да, это ещё хуже, — подумала Солли. — Это даже ещё хуже, чем просто целовались». Но она поняла, что никогда не следует говорить ХиЧолю всей правды. Даже желая быть искренней. Если откровенность приносит боль — к черту такую откровенность. Боль она поносит в себе самостоятельно, но не будет причинять её любимому человеку.
— Я не прикрываю. Мы просто поцеловались, поэтому… мне стыдно, и я не могу поцеловать тебя, не признавшись тебе в этом. Я же знаю, как ты к этому относишься… в общем, может и зря я это сказала. — Солли запуталась внутри, и выразила всю путаницу вслух.
— Нет, не зря. — видно было, как внутри ХиЧоля бушует ураган, но он не торопился говорить то, что он думает. Возможно, думал он сейчас так же сумбурно и сбивчиво, как она. — То есть, ты не сопротивлялась, тебя никто не заставлял, а ты просто взяла и поцеловалась с каким-то типом?
— Да. — еле слышно признала Солли.
— Почему? — она не в силах была поднять глаз. — Почему, Сол? Он тебе нравится? Не лги мне! Если человек не нравится, то ты никогда не будешь целоваться с ним!
— Да, он мне нравится. — девушка закрыла лицо ладонями, тут же отняла их обратно. — Но это ничего, абсолютно ничего общего с тем, как я люблю тебя, оппа!
— Отличная любовь, когда ещё кто-то нравится… — ХиЧоль взмахнул руками. — И ты упрекала меня в подозреваемой измене, когда сама сделала это?
— Это произошло после того! — «Нет, поцеловалась я с МинХо до того, а вот переспала после. Боже, я тону во лжи, мерзкой и непроглядной».
— А, ты мне насолить хотела? — казалось, гнев мужчины немного утих. Но совсем немного. — Так? Ты подумала, что я был с другой, и решила отплатить мне той же монетой?
— В какой-то степени да, — кивнула Солли, но этот вопрос она до конца дней своих не сможет разрешить даже для себя. Месть и похоть, что же было изначальным с ту ночь? — Я была зла на тебя, обижена.
— Но мы же выяснили, что я ничего не сделал и ни в чем не виноват! — напомнил ХиЧоль, всё ещё горячась. — Или ты до сих пор не веришь мне? Скажи честно.
— Верю. — Солли поправилась, но ради оправдания себя. — Больше верю, чем нет, но в тот момент ещё испытывала сомнения. Неужели у тебя не бывает сомнений?
— В тебе нет. — ХиЧоль тепло посмотрел на неё, и это тепло показалось девушке адским огнем, выжегшим на ней клеймо преступницы. — Если бы я сомневался в том, что ты верна мне и что ты честная и невинная, самая лучшая, каких я только встречал, я бы никогда не начал с тобой встречаться, Сол. Я же знаю, что ты мой маленький анг