— Конечно.
Голова слуги тем временем скрылась за калиткой, потом ворота начали медленно раскрываться. Карета вкатила во двор и остановилась. Из дома выскочили слуги и выстроились в ряд. Опасливо спустился с крыльца парень лет семнадцати.
— Руперт, — прошептала Аливия. — Мой старший брат.
— Ага. Вот он какой, северный олень…
На самом деле, подбивая Аливию притвориться знатной дамой, Володя меньше всего думал о розыгрыше. Ему хотелось сначала осмотреться, а также понаблюдать за реакцией окружающих, когда Аливия скинет вуаль. Мать, возможно, узнала бы дочь в любом наряде, но матери, увы, тут нет. Отца тоже. Хотя, судя по всему, тот не очень часто виделся с дочерью. За прошедшие же полгода девочка действительно сильно изменилась. Занятия спортом явно пошли ей на пользу, она немного подросла, окрепла, волосы слегка отрасли, а постоянный уход и мытьё придали им здоровый блеск. Ну и то, что с того момента, как Аливия оказалась у Володи, она постоянно мылась, тоже не могло сказаться отрицательно на внешнем виде. Сейчас перед своей семьёй готов был предстать совсем другой человек, и неважно, что ему всего восемь с половиной лет.
Джером соскочил с козел и открыл дверь кареты. Володя вышел первым, а потом подал руку Аливии. Та, изо всех сил пытаясь скрыть улыбку, опёрлась на неё и осторожно, придерживая свободной рукой платье, чтобы не запачкать, сошла на землю. Выстроившиеся слуги моментально согнулись в глубоком поклоне.
— Госпожа, — поклонился ей Руперт.
Аливия ещё ниже опустила голову. Володя видел, с каким трудом она сдерживает хохот, потому поспешил ей на помощь.
— Я хотел бы поговорить с уважаемым Осторном Транхеймом.
Юноша повернулся к Володе и отвесил новый поклон.
— Прошу прощения, ваше сиятельство, но отца нет сейчас дома. Мы ожидаем его не сегодня-завтра. Возможно, я смогу вам чем-то помочь?
— Возможно.
— Прошу вас, господа, проходите.
Юноша махнул рукой слугам, и те разбежались. Кто-то бросился к карете, кто-то в дом. Руперт шёл впереди, показывая дорогу и лично открывая перед ними двери. Придвинул Аливии самое мягкое кресло, стул достался Володе. Филипп и Джером остались у двери, изобразив там скульптурную композицию.
Моментально накрыли на стол, принесли какие-то напитки в кувшинах.
— Простите, милорд, мы никого не ждали сегодня, иначе подготовились бы.
— Я сюда не обедать пришёл.
— Вы говорили, милорд, что я тоже смогу вам помочь…
— Да. Вы сказали, что вы сын Осторна?
— Совершенно верно, милорд. Старший сын, и отец уже доверяет мне вести кое-какие его дела. Если вы хотите поговорить об этом…
— Нет. Я хочу поговорить о вашей матери.
Руперт побледнел и вскочил:
— Матери, милорд? К сожалению, она и моя младшая сестра погибли в начале зимы. На тот караван, с которым они убегали от войск Эриха, напали разбойники.
— Да, я знаю. Так получилось, что я как раз в то время совершенно случайно оказался на той дороге. Самого нападения не видел, но встретил в лесу людей, убегавших от разбойников.
— И моя мать…
В голосе Руперта радости не было, скорее паника, и причин её Володя не мог понять. Аливия тоже удивлённо смотрела из-под вуали на старшего брата.
— Я слышал, у нас важные гости?! — В комнату стремительно вошёл высокий статный мужчина во вроде бы простом, но одновременно богатом походном костюме.
«Илья Муромец, не меньше!» — восхитился Володя, разглядывая вошедшего.
Следом за ним вошла молодая женщина, опёрлась на его руку. Каштановые волосы, тёмно-красное платье… Она выглядела… необычно привлекательно. Володя поймал себя на том, что невольно следит за каждым движением красавицы.
— Отец, его сиятельство говорит, что был свидетелем нападения на караван, в котором ехала мама.
Мужчина слегка побледнел.
— Вот как…
— Да. Я лично похоронил вашу жену.
Руперт рухнул на стул. Осторн немного помолчал, потом подошёл к шкафу и достал оттуда бутылку вина. Поставил на стол.
— Вы не сказали ничего нового, милорд. Я знал, что жена погибла. Мои люди перерыли на месте гибели каравана всё. Они облазили весь лес, но ни жены, ни дочери не нашли. Но я благодарен вам за то, что вы проделали такой путь, чтобы сообщить мне о гибели жены и дочери.
— Про гибель вашей дочери я ничего не говорил.
Володя продолжал искоса наблюдать за красавицей, и сердце почему-то сжимала тревога. В общем-то, всё было ясно, но мальчик не знал, как отреагирует Аливия.
— Что?! — Осторн выпрямился и ещё больше побледнел. — Моя дочь жива?! — Он впился в Володю бешеным взглядом. — Доченька… Милорд… только скажите… Она жива? С ней всё хорошо? Она с вами?
Володя даже растерялся от такого натиска. Это, безусловно, был отец, который любит дочь… но что же делать?.. Что?.. Мальчик лихорадочно искал выход. Тут его взгляд остановился на Джероме и потяжелел. Тот, почувствовав, что лично для него пахнет грозой, слегка попятился и упёрся спиной в стену.
— А вы, го… — Володя вовремя остановился, вспомнив, что «господин» или «госпожа» здесь говорили только благородным. К свободным гражданам обращались «уважаемый» или «уважаемая». — А вы, уважаемая… простите, нас не представили. — Мальчик поднялся.
— Розалия Транхейм, милорд. Жена Осторна. — Она подошла к мужу и вновь опёрлась на его руку.
— Что?! — Аливия вскочила, забыв про наряд и вуаль. — Как ты мог! Как ты мог!!
Она выставила вперёд кулачки и бросилась на отца, отчаянно колотя его в грудь. Тот ошеломлённо попятился, косясь на князя, но тот, вместо того, чтобы утихомирить девочку, как-то осунулся и с непонятной печалью смотрел на это безобразие, явно не собираясь вмешиваться.
Тут вуаль слетела вместе с удерживающей волосы лентой, Аливия ещё раз стукнула отца и разрыдалась. Перепуганная Розалия попыталась дотронуться до девочки, но та отшатнулась от неё как от прокажённой и посмотрела с такой ненавистью, что даже Володя испугался.
— Не подходи! Ненавижу!!! Ненавижу тебя!!! Ты не мама!!! А ты?! — Аливия развернулась к брату.
Тот стоял, словно громом поражённый, что-то шепча.
— Доченька… — неуверенно пробормотал Осторн, ошарашенно глядя на изменившуюся дочь.
— Как ты мог?! — снова повернулась к нему Аливия. — Как ты мог забыть маму! Ты… Ты!!!
— Ленка!!! — завопил Володя, вскакивая с места, но перехватить не успел, девочка уже выскочила в коридор. — Ленка, стой! Тьфу, то есть Аливия! Филипп, за ней! — Голос мальчика сорвался. — Пожалуйста, присмотри за ней.
Филипп молча кивнул и выскочил следом. Мальчик с трудом поборол первое желание броситься за ним, потом оглядел с ног до головы замершего Джерома. Хотел что-то сказать, но махнул рукой и велел совсем другое.
— Иди следом, потом вернёшься и скажешь, куда она убежала.
Джерома словно ветром сдуло.
— Да, неудачно получилось, — буркнул Володя, возвращаясь на место.
Осторн рухнул в кресло и застонал, закрыв лицо руками.
— Вы не виноваты, милорд.
Конечно. Как милорд может быть виноватым?
Володя снова встал.
— Ладно. Вы знаете дом Жерона Ордона? Это у моря.
— Ордона? — Осторн задумался. — Я знаю, милорд.
— Мы остановились там. Приезжайте завтра к обеду, я постараюсь до этого времени успокоить Аливию. По крайней мере, поговорить вы точно сможете.
— Конечно, милорд… спасибо, милорд.
Володя кивнул и вышел. Карета ждала во дворе, но никого, кроме кучера, видно не было. Мальчик огляделся, потом, не обращая внимания на предупредительно открытую кучером дверцу, вышел через калитку на улицу. Снова огляделся. За спиной заскрипели ворота, раскрываясь.
Ерунда получилась. Меньше же полугода прошло… Володя вздохнул: глупо подходить к здешнему миру со своими обычаями, но ведь в них что-то есть, если они заставляют выдерживать определённый срок траура. Но что он, по сути, знает об этом мире? Да ничего. Вот и влип по незнанию. Да ещё Аливия пропала.
— Прошу вас, госпожа, — услышал Володя из переулка знакомый голос.
Резко ускорив шаг, он свернул туда и обнаружил Аливию на каком-то дровяном складе. Она устроилась на бревне и безутешно рыдала. Рядом неуверенно топтались Джером и Филипп, по очереди пытаясь успокоить девочку… получалось плохо. В стороне толпились рабочие, недовольно поглядывая на благородных, которые ворвались сюда и теперь мешают работать. Хозяин ведь не станет выяснять, почему дневную норму не выполнили, спросит со всех и по полной. Но и сделать замечание не осмеливались.
Володя подошёл к бревну и сел рядом, обнял девочку за плечи. Та доверчиво прильнула к нему и ещё пуще разревелась. Мальчик не мешал, давая возможность выплакаться.
Наконец рыдания стали стихать.
— Почему? Почему папа забыл маму?
И что на это отвечать?
— Он не забыл. И он по-прежнему любит тебя.
— А я нет! Нет! Нет! Нет! Не вернусь к нему! Ни за что не вернусь! Можно мне с тобой? Можно? Даже служанкой пойду.
— Не говори глупостей, Кнопка. — Мальчик поднялся и подхватил девочку на руки. — Поехали домой, а то людям мешаем работать.
Володя, слегка пошатываясь от тяжести, донёс Аливию до кареты, уже выезжавшей со двора, никому не доверил.
По возвращении сам отнёс её в комнату и уложил в постель. Сидел рядом до тех пор, пока она не уснула, и только тогда вышел, аккуратно прикрыв дверь. Графине, судя по всему, уже рассказали о произошедшем, но по её лицу трудно было сказать, что она об этом думает. Мальчик зачерпнул кружкой воды из бочки и выпил. Повернулся к Джерому:
— Не соблаговолит ли уважаемый Джером пройти ко мне в комнату, где никто не помешает нашему разговору? Вам не кажется, что нам с вами, уважаемый, есть о чём поговорить?
Эта ядовитая вежливость никого не вводила в заблуждение, и Джером обречённо вздохнул.
— Я могу всё объяснить, сэр…
Володя, не слушая оправданий, поднялся к себе. За ним неуверенно вошёл и слуга.
— И за кем на этот раз ты решил поухаживать? — поинтересовался мальчик.