– Ой, правда, что ли? Хотя с банком-то тоже не все хорошо. Имея только сберкнижку, мы не будем испытывать удовольствие от обладания домом. Тем более депозитная книжка в отличие от обычной сберегательной очень тонкая и слишком легкая, что выглядит совсем несерьезно. Все-таки лучше иметь сбережения в виде недвижимости. Недвижимость – это солидно, так что приятнее всего все-таки иметь дом.
– Как бы то ни было, надо пойти к риелтору. Заодно узнаем и примерные цены на недвижимость.
Как только мы приехали в район С., жена первой выскочила из автобуса. Она взяла меня за руку, будто я глупый деревенщина, и повела за собой. В риелтерской конторе нас встретил мужчина в куртке. Он смотрел то на меня, то на жену, но взгляд он задержал все-таки на ней.
– Это вы! Давно вас не было видно, – он говорил на северокорейском диалекте. – Вы знаете, что ваш дом внесен в генеральный план города?
– Что? В генеральный план? – Жена была просто ошарашена, она взглянула на меня. У меня тоже екнуло сердце.
– Да. Видно, вы совсем ничего не знаете.
– Раньше же его не трогали, а теперь-то что?
– Странный вопрос. Так в этом и есть суть городского плана по перестройке. Он включает в себя те дома, которые раньше туда не входили. – Мужчина усмехнулся, будто услышал несусветную глупость, а я подумал: «Ах вот как. Вот, значит, почему нам вчера позвонили».
– Продавайте дом. Я найду вам хорошего покупателя. Если вы согласитесь продать дом за сто тридцать пять, то даже есть человек, который готов выплатить всю сумму наличными уже сегодня.
– Сто тридцать пять? Что за сто тридцать пять?
– Миллион триста пятьдесят тысяч вон.
– Что за ерунда! Разве вы не знаете, сколько там стоит метр? Совсем совесть потеряли! – Жена покраснела от раздражения.
– Вы неправильно понимаете. Вы считаете по рыночной стоимости, согласно которой участок может стоить два миллиона вон, а если к нему еще добавить стоимость дома, то вполне может получиться сумма, на которую вы рассчитываете. Но только посмотрите, как проходит сделка на самом деле, я расскажу про соседний дом. Его выставили на продажу всего за миллион пятьсот тысяч вон, так с того времени прошло уже полгода…
– А разве там не маленький участок?
– Какая разница – большой или маленький, если он внесен в генеральный план по строительству.
На лбу жены выступили капельки пота. Покачнувшись, она села на стоявшую рядом табуретку. На лице было написано, о чем она думает: «Вот же беда! Как гром среди ясного неба! Ведь всему есть предел, а тут такое…»
Я снова подумал о том, почему нам вчера позвонили. Раньше я был уверен, что о внесении собственности в генеральный план города должны сразу же уведомить по почте – прислать срочное письмо. По логике вещей, это было очевидно. Значит, письмо пришло той женщине, которая сейчас снимает наш дом, а она не могла сообщить об этом по телефону и попросила приехать лично. Что же делать? Пошатываясь, я присел рядом с женой, погруженный в свои мрачные мысли. Наконец она понемногу стала приходить в себя. Сначала это было заметно по выражению лица, которое снова стало решительным. Она задала вопрос, который вызывал сомнения и у меня:
– Мне вот что здесь не понятно: мы не обращались к вам с просьбой продать наш дом, а тут уж и покупатель нашелся. Как такое возможно?! Вошел дом в план строительства или нет – без разницы, вы нам советуете продать его! Сто тридцать пять или сколько там, главное – продать! – Жена верно подметила некоторые детали.
Тут в лице риелтора появилась некоторая растерянность, он нервно улыбнулся:
– Ну, я так просто сказал. Раз ваш дом уже утвержден в плане, я хотел помочь вам хотя бы его продать. Вот о чем речь. Почему вы так волнуетесь? Риелторские сделки – та же самая торговля.
– Что за человек этот ваш покупатель?
– Он торгует на рынке тканями и холстом. Наверное, можно будет получить с него миллион четыреста тысяч вон. Если все пойдет удачно, то официальный договор не так важен. Главное – он может сразу отдать сумму наличными.
– А он знает, что наш участок внесен в городской план?
– Конечно. Поэтому и цена такая.
Я подумал, что жена, с одной стороны, – молодец, все делает правильно, но, с другой стороны, он же не виноват, не стоит на него так нападать, может, надо просто уйти.
– Понятно. Все равно, это немного подозрительно. Ну ладно, мы еще вернемся. – Жена решительно встала.
На мгновение на лице риелтора промелькнуло замешательство.
Жена всегда так вела себя в районе С.? Она суетилась, как солдат, вступивший в бой. В душе мы лелеяли этот дом, который фактически был для нас запасным имуществом, и то, что за одно утро его внесли в генеральный план города, трудно было поверить. Тем не менее от нас уже ничего не зависело. Жена потащила меня в другую риелторскую контору. Ошибки не было, наш дом и два соседних были включены в план по строительству. И тут возникло острое ощущение, что этот дом принадлежит мне. До этого момента я считал его в моей жизни имуществом про запас, отодвигал на задний план. Когда же это представление о нем в один миг начало рушиться, тут-то и вернулось ощущение того, что этот дом – мой. Жена повела меня к третьему риелтору – там тоже все подтвердили. Теперь жена походила на пантеру, вышедшую на охоту. Я осторожно сказал:
– Слушай, пойдем в дом и все узнаем. Должно же было прийти хоть какое-то уведомление.
– О чем ты вообще говоришь! – Она не сдерживала раздражения, будто я чужой человек. – Раз ничего не знаешь, сиди молча!
– Чего я не знаю?
– Что еще за уведомление? Кто тебе о нем сказал?
Я сконфуженно промолчал.
– Тут дело нечисто. Да, без сомнения, наш дом внесен в генеральный план города. Но здесь точно есть какой-то подвох. Ты тоже заметил выражение лица этого риелтора? Видел, как он растерялся? Еще более странно, что тот человек, владелец магазина на рынке, интересуется нашим домом. Еще и всю сумму сразу обещает отдать! Если у него нет жилья, то почему он намерен купить дом, хотя знает, что он включен в генеральный план города? Он же торговец, должен все просчитать – и прибыль, и все проценты. Я права? Пока я точно не могу сказать, но все-таки какой-то подвох тут, несомненно, есть. Ну ладно, пойдем-ка в кафе, отдохнем немного, к тому же очень хочется пить.
Я совсем растерялся. Сейчас, когда я послушал жену, все казалось именно так, как она говорит. Я тоже думал, что в предложении риелтора было что-то странное, но не смог все понять, как она. В кафе жена заказала себе сок, а потом вытащила из сумки две тысячи вон.
– Сходи в районное управление, прямо сейчас. Возьми такси. Посмотрим документы о регистрации на участок. Так-то мы точно все проясним. – Ее лицо словно слегка просияло. – Площадь соседнего с нашим дома – двести тридцать два метра, а его полгода не могут продать за полтора миллиона? Он так же, как и наш, внесен в этот план, но что-то никто не спешит покупать его, а на наш дом уже нашелся покупатель, не странно ли это? – Казалось, она говорила сама с собой.
Я все сделал, как велела жена. Район С. находился на самой окраине города, поэтому вместо обычного районного управления там был только филиал. Сам того не сознавая, я стал нервничать. Подошел к стойке информации и нерешительно спросил, где занимаются регистрацией участков. Меня отправили в одну из юридических контор, расположенных напротив районного управления. Обычно все эти карликовые конторы располагаются подряд одна за другой. Я зашел в ту, у которой была хотя бы сравнительно представительная вывеска. Там я попросил выдать мне документ о регистрации на участок. На мой вопрос, сколько по времени это займет, мне ответили, что часа три-четыре. Тогда я спросил, можно ли как-нибудь ускорить процедуру. Мне сказали, что нужно заплатить триста вон, и тогда это дело займет минут тридцать. Только после этого я немного успокоился. Написал заявку на выдачу документов и сел на очень неопрятный диван, стоявший в приемной. Пружины у дивана вылезли наружу и торчали, как ребра у скелета. Я сел в угол дивана. Рядом люди играли в корейские шашки. Доска для игры была очень старой, где-то с нее облезла краска, и выглядела она жалкой. Шашек для игры тоже не хватало. К концу игроки брали уже «съеденные» шашки и использовали их, а когда не хватало и этих шашек, то даже отламывали спички и брали окурки из пепельницы. Я подумал, что лучше или купить новые доску и шашки, или не играть вообще. Я даже был немного раздражен, наблюдая за такой игрой. Однако, поразмыслив, я пришел к выводу, что именно такая доска и шашки лучше всего подходят этой конторе. Наблюдая за игрой, я все время спрашивал работника, который делал синие светокопии:
– Долго еще? Еще не готово?
Поначалу он отвечал, что еще рано. Уже начиная злиться, я спросил еще несколько раз. Тогда он мне сказал:
– Если вы так торопитесь, то идите прямо в районное управление и подождите там. Готовые документы кладут в ящик перед окошком выдачи.
Я снова пошел в здание управления.
На первый взгляд свидетельство о регистрации участка выглядело слишком простым. До сих пор я думал, что в этом документе был план окружающей участок местности, включая наш дом. Кроме того, если там были дороги, то можно было узнать, откуда они начинались, в каком направлении и докуда тянулись, но это было не так. На карте района С. в самом центре был только наш дом с указанием близлежащих дорог. Ширина одной из них была восемь метров, другая – узенькая, была просто подрисована красной ручкой. В углу светокопии плана стоял масштаб: 1 к 1200. Когда я все рассмотрел, то просто оцепенел. Одна дорога проходила по самой середине двора, а восьмиметровая дорога, полностью поглощая собой дом, шла поперек участка. Увидев, как эти две дороги захватывают дом, мое сердце словно оборвалось. Будто примерзнув к полу, я подробно все рассматривал и рассматривал этот план. Сразу за нашим домом была каменная подпорная стена, которая тоже полностью подлежала сносу, поскольку новая дорога ползла, как анаконда, сжирая на своем пути сначала наш дом, затем соседний за нашим домом, затем дом за соседним домом, и тянулась дальше по середине овощного поля. Узкая дорога, сталкиваясь с широкой, образовывала круговой перекресток, оставляя