Жалкий вид щенка, пристально смотревшего на него на фоне текушей лазурной реки, словно эпизод из фильма ужасов Хичкока, засел в его голове и никак оттуда не выходил. Чжуно совсем не любил подобное кино.
На следующий день – это было воскресное утро – жена вышла во двор и тут же с криком ворвалась в дом.
– Посмотри на это! Выйди и посмотри! Щенок вернулся! – ошеломленно кричала жена.
– Что? Что ты такое говоришь? – Чжуно тоже, вскочив с места, выбежал во двор. Щенок стоял за входной дверью и дрожал. Взлохмаченная шерсть намокла от утренней росы, и, искоса поглядывая на хозяев, щенок тихо поскуливал, словно ребенок.
Чжуно охватило отчаяние.
В полдень того же дня соседи попросили продать щенка, словно откуда-то узнали, что от него хотят избавиться. Супруги, переглянувшись, обрадовались. Даже если бы соседи попросили просто отдать, отдали бы без сожалений. Соседский дом стоял на участке, расположенном немного выше участка Чжуно, поэтому соседи были хорошо видны друг другу через ограду, хотя в общем-то совсем не общались. Вообще дома этого района были построены не по городскому плану, а появились как попало, и статус проживавших жителей был разный; жил и служащий издательства вроде Чжуно, и носильщик, и наемный рабочий. Следовательно, люди почти не общались друг с другом. Если смотреть с этой точки зрения, то этот район, можно сказать, был немного лучше, чем район, где проживали одни богачи, хотя, что ни говори, был чересчур разномастным. Взять хотя бы в качестве примера соседний с Чжуно дом: это была лачуга, построенная без разрешения; судя по неухоженной черной бороде, мужчина был похож на поденщика, а женщина носила на продажу ведра с водой, то поднимаясь, то спускаясь по крутому склону. Эта женщина, насколько знали супруги Чжуно, носила воду в дома, в которых не было водопровода, или доставляла колодезную воду, когда в домах с водопроводом и колонках были перебои, и получала за одно принесенное ведро примерно по десять вон.
Иногда можно было наблюдать такую картину: к ней приходили соседи и упрашивали ее принести воды, потому что в очень холодные дни, или когда дорога становилась скользкой от выпавшего снега или от прошедшего дождя превращалась в лужу, полную глины, она отдыхала дома, при этом не обращая внимания на то, что в домах, где покупали воду на постоянной основе, люди страдали без воды. И вот снова, несколько дней назад, в леденяще холодный день, когда в воздухе носились снежинки, пришел одетый в пиджак человек и, наполовину прося, наполовину угрожая, сказал:
– Послушайте! Нельзя же так упрямиться.
– Что? Я упрямлюсь? У меня страшно болит спина.
– Я, конечно, понимаю вашу проблему, но, с другой стороны, мы же всегда рассчитываем только на вас.
– С ума можно сойти! Конечно, мы живем очень бедно, но нельзя так относиться к людям. Один раз можно же самим принести воду… черт побери.
– А где ваш муж?
– Где ж ему быть? Он ушел на работу.
– В такой холодный день какая может быть работа?
– Ну, вообще!
По ее реакции было видно, что она хочет сказать: «Все-то они видят! Какое вам дело, что у нас за работа. Вы о нас так заботитесь, будто сами нас кормите».
На это мужчина в костюме неожиданно грубо и приказным тоном сказал:
– А ну, вставайте! Сейчас же вставайте, говорю! Быстро!
– Эй, будьте повежливее! Что вы толкаетесь? Не трогайте меня! – С этими словами женщина неохотно надела заплечные носилки и вышла из дома.
Судя по ее диалекту, родом она была из южной провинции, а кроме этого, супруги о ней больше ничего не знали. Лицо у нее было немного одутловатым, а сама она была довольно толстой и крепкой. Когда супруги скандалили, она беспечно усаживалась перед комнатной дверью, откуда доносился ее громкий голос: «Нет, ты точно сведешь меня в могилу».
Щенка купили как раз люди из этого дома, хотя супруги Чжуно ни разу с ними не разговаривали, просто однажды вдруг женщина сказала через ограду:
– Не продадите нам вашего щенка?
При этом соседка улыбалась и старалась говорить, используя литературный сеульский говор. Чжуно, почувствовав в этом что-то неладное, все-таки ответил:
– Зачем продать? Если очень хотите его взять, то можете забрать просто так. – При этом Чжуно подумал, сколько она сможет заплатить, будучи продавщицей воды и получая десять вон. Однако она настояла на оплате и отдала ему за щенка пятьсот вон. Когда Чжуно получил деньги и передал щенка через забор, его жена громко рассмеялась. Так супруги с неожиданной легкостью избавились от щенка, но Чжуно не совсем освободился от неприятного чувства, потому что щенок все еще находился рядом, прямо за оградой. Каждое утро Чжуно тайком подсматривал за щенком, наблюдая за его поведением. Вроде бы щенок перестал рыть землю, и Чжуно немного успокоился. Но через два дня он начал думать, почему щенок вдруг перестал рыть землю у соседей, что его тоже беспокоило – уж не от того ли, что он оказался в другом доме? По правде говоря, Чжуно подсматривал за щенком не только по этой причине, и подсматривал не только утром, но и вечером. Щенок тоже с террасы соседнего дома пристально смотрел на него. Взгляд щенка казался Чжуно безразличным и отрешенным, он вроде бы не узнавал прежнего хозяина, но иногда все же казалось, что щенок не только узнавал, но и смотрел на него очень холодно.
Прошло еще три-четыре дня, и из этого дома тоже без всякого извещения со стороны соседей щенок пропал. Возможно, он напугал новых хозяев, как и прежних, тем, что рыл землю, или его просто перепродали. Чжуно не мог узнать причину исчезновения щенка, поскольку соседи совсем прекратили общение, хотя после того, как щенок перешел к новым хозяевам, женщины иногда разговаривали через ограду. Чжуно подумывал, не было ли у соседей с самого начала намерения перепродать щенка подороже, хотя жена ему об этом ничего не говорила. Даже если его предположение верно, все равно вся эта возня со щенком казалась ему очень глупой и смешной. Но Чжуно по-прежнему не мог избавиться от мысли, что во всех этих делах есть какая-то загадочность. Выражение лица жены тоже говорило о том, что ее в этом деле что-то все еще беспокоит, но она сказала с несколько преувеличенным облегчением, словно выдохнула: «Как бы то ни было, с этой проблемой – все… Хотя у этого маленького щенка очень тяжелая судьба, прям как у взрослого человека!» – и засмеялась, однако Чжуно было не до смеха.
В действительности, с тех пор как щенок бесследно пропал, у Чжуно стали проявляться болезненные симптомы, с которыми не справлялись его вроде бы светлый разум и сила воли.
Прежде всего каждую ночь ему стали сниться кошмарные сны: посередине двора выкопана большая яма, словно свежая могила, а в ней, разинув пасть и выставив белый живот, лежит жалкий мертвый щенок; или стоящие у ворот четверо незнакомых мужчин держат в руках носилки для покойников и говорят, что пришли издалека. Еще ему как-то приснилось, что ясной ночью внезапно с треском распахнулись ворота, испугавшись, Чжуно выбежал во двор и увидел, как кто-то, выбежав с террасы, исчез за задним двором, и только яркий лунный свет освещал пустой двор. Эти сны были настолько ясными и отчетливыми, что даже сейчас, когда он припоминал их, мурашки бежали у него по спине и он поеживался от холода. Каждую ночь Чжуно погружался в такие сны и мучился от этого. Иногда, когда ночью вдруг раздавался звук льющейся где-то в доме воды, это тоже его страшно пугало.
Кошмары овладевали им каждую ночь, иногда они приходили и днем. Чжуно уже не мог избавиться от страха ни на минуту. В конце концов не оставалось иного пути, как продать дом. Когда жена с радостью согласилась с его решением, ему не терпелось как можно скорее уехать из этого дома.
Однако процесс продажи был нелегким, хотя супруги обещали хорошие комиссионные всем окрестным агентствам недвижимости. Было это как раз в период, последовавший сразу после военного переворота во главе с генералом Пак Чонхи, и поэтому продажа домов в Сеуле практически полностью приостановилась.
Эта ситуация все больше угнетала Чжуно, казалось, что ему уже не избавиться от ужасной судьбы и он обречен. И чем дальше, тем больше увеличивалось чувство беспокойства. В конце концов он подумал, что ничего не остается, как просто бросить дом и уехать, и решил сдать его в аренду. Аренда была более оживленной, чем продажа, и из агентства недвижимости несколько раз в день приводили потенциальных арендаторов. Хотя стоимость аренды заявили намного ниже, чем существующие на рынке цены, каждый раз, когда приходили арендаторы, жена Чжуно старалась принять их как следует: угощала кофе и, нарезав, подавала яблоки. Однако у арендаторов это, наоборот, вызывало подозрения: а не с серьезным ли изъяном этот дом? Только на пятый день после того, как разместили объявление об аренде, появился арендатор, и, второпях подписав договор, супруги срочно сняли себе новый дом и переехали в другой район.
После переезда дело со щенком совершенно забылось. Спустя год, однажды весной, к ним пришел какой-то старик. Вначале они не узнали его.
– Я ваш арендатор.
Тогда Чжуно узнал его. Старик грустно заговорил:
– Несколько дней назад я потерял жену. Похоронный обряд провели в городской больнице, и тело жены в дом я не привозил. Я собираюсь съехать.
Чжуно с женой одновременно посмотрели друг на друга. Они вообще не стали разговаривать об этом, даже после ухода старика. Только обсудили, как поступить с домом.
– Что же делать? Вновь сдать в аренду?
– А почему бы нам не продать его?
– Хорошо бы. – Вот так обменялись всего лишь парой слов.
На следующий день жена пошла в агентство недвижимости и разместила объявление о продаже дома, и примерно дней через десять после этого из агентства пришло известие о том, что появился покупатель, и жена снова пошла туда. Так дом сразу же был продан.
Такова вкратце была история, которую рассказал Чжуно.
Ночь за стенами сторожки стала более глубокой, а звук ветра, проносящегося в ночи по пустому полю, казался еще более унылым и пугающим. Все погружалось в ночь: вдалеке лежащие курганы выглядели как одинаковые черные ямы, безмятежные гребни гор соприкасались со звездным небом.