Редкие огни деревень на другой стороне реки полностью растаяли в ночной тьме.
(1972)
Эти бесконечные разговоры о разделенной семье!이산타령 친족타령
Он встретил освобождение Кореи от японского господства в августе 1945 года в Шанхае. Но если говорить о реальной ситуации, то корейцы, проживавшие в Шанхае в то время, не ощутили радости от того, что их родина стала свободной, скорее в городе царило настроение, близкое к «поражению». Нельзя сказать, что всеобщего ликования по поводу возрождения страны, включая и переулок, где располагалось корейское Временное правительство, в Шанхае совсем не было, но вместе с этим большинство корейского населения, проживавшего в городе, с каждым днем все больше охватывало беспокойство: им хотелось как можно быстрее вернуться на свою теперь свободную родину. Однако найти корабль, идущий в Корею, было все равно что достать звезду с неба, а если даже и повезет, то было непонятно, на что им там жить. Это было естественно. Ведь каждый раз, когда мир переворачивается вверх тормашками, всегда происходит такой водоворот событий, и судьбы людей тоже переворачиваются с ног на голову.
Его положение было совсем не исключением. Хотя прошло уже сорок с лишним лет, он по сей день – а сейчас 1999 год – стыдится рассказывать о том, что произошло в течение нескольких лет во время японской оккупации. А как могло быть иначе, если все началось с того, что он, одетый в потрепанную военную форму, без какого-либо военного звания, маршировал по Шанхаю в составе продвигающейся на материк японской армии. Но что он мог сделать в сложившейся ситуации? Когда японское правительство, начиная японо-китайскую войну, в отчаянной попытке пополнить ряды своей армии в Корее, набирало в «Союз объединенных сил» добровольцев из числа корейской студенческой молодежи, он, как и другие сознательные молодые корейцы, с огромным трудом бежал в Шанхай, где находилось корейское Временное правительство, и нашел, казалось бы, надежное убежище. Но как раз началась война, японские войска очень быстро оккупировали Шанхай, и ему ничего не оставалось делать, как вступить в японскую армию. Тем более он уже несколько месяцев бродяжничал, поэтому в каком-то смысле оказался в японской армии естественным образом, то есть можно сказать, что в таком отчаянном положении у него не было другого выбора. Тем более что он был не в силах угнаться за бесконечным перемещением Временного правительства, которое бежало вглубь вдоль реки Янцзы и в конце концов оказалось в Чунцзине, в каком-то маленьком съемном помещении, и на тот момент его будущее казалось ему совершенно непредсказуемым. Так он и прожил, плывя по течению, и не успел оглянуться, как пролетело еще семь-восемь лет, и к августу 1945 года, когда грянули грандиозные перемены, он уже был отцом двух детей-погодок, а жена его была беременна третьим. И это было естественно, ведь он был мужчина в самом расцвете сил, до сорока лет ему было еще далеко, а понятия о контрацепции, как в наше время, тогда ни у кого не было. Еще когда он был вольнонаемным в японской армии и было на что жить, его познакомили с одной кореянкой, симпатичной и кроткой, на которой он позже и женился в Шанхае.
В соседнем с ними доме снимала комнату с кухней одна молодая вдова-кореянка. Ее хоть и называли вдовой, но было непонятно, был вообще у нее муж или нет, они живут раздельно временно или вовсе развелись, а порой казалось, что она просто старая дева. Живя по соседству, они часто пересекались и постепенно привыкли друг к другу, да и возраст у его жены был приблизительно такой же, как у этой женщины, так что жена как-то ненароком даже спросила у вдовы про ее истинное положение, на что та толком ничего не ответила и всякий раз обходила эту тему стороной, лишь уклончиво улыбаясь в ответ. Но и тогда ее круглое лицо, как обычно, выглядело миловидным и нежным. Видимо, у нее были причины не рассказывать о своей личной жизни, поэтому жена больше не стала затрагивать эту тему. Было непонятно, как она выживает одна и, вообще, на что живет, а порой даже закрадывалась мысль, не является ли она проституткой, обслуживающей японских солдат, но для такого рода занятий она обладала элегантностью, большим достоинством и по тому времени была образованна – им казалось, что она как минимум окончила женскую гимназию. Конечно, военные бывают разные, и вполне возможно, что она ходила в клубы для высшего офицерского состава, но у них с ней были не настолько близкие отношения, чтобы можно было об этом подробно расспрашивать. К тому же ничто не говорило о том, что к ней захаживал какой-нибудь офицер, и вела она себя очень прилично, так что порой им бывало даже стыдно за подобные домыслы, как за какой-то совершенный грех. Как бы то ни было, более двух лет они прожили по соседству вдали от родины и поэтому относились друг к другу с особой теплотой. Более того, у этой вдовы было улыбчивое лицо с ямочками на щеках, каждое ее движение, ее жест были притягательными, что всецело соответствовало ее внешнему виду. Она очень полюбила их детей, поэтому и они всюду бегали за ней по пятам, относясь к ней как к родной тете. Вот так они и жили, по-соседски дружно, и вот когда в одночасье на них «обрушилось» освобождение родины, что им было делать? Их тоже охватило смятение. Но поскольку это смятение захлестнуло всех корейцев, живших в Шанхае, то они начали обмениваться друг с другом информацией и искать пути возвращения на родину. Так прошло два-три месяца, и только к октябрю того же года с трудом были найдены три корабля, и в день отправки кораблей пристань Шанхая наводнили толпы корейцев. В таких случаях самое главное – это порядок, поэтому сразу же вызвались следить за порядком некоторые авторитетные люди, и в помощь им нашлись молодые мускулистые парни – они приложили все усилия, чтобы не было сутолоки. Когда первая суматоха немного стихла, всем стали выдавать билеты: его семье выпало плыть на первом корабле, а вдове – на втором. Помнится, время отправления первого корабля было 10:30, второго – 11:00, то есть с перерывом всего в тридцать минут. Так как число корейцев, жаждущих вернуться на родину, было огромно, а кораблей – всего три, то было очевидно, что они пойдут перегруженными. Но даже эти три корабля нашлись с трудом, благодаря нескольким благодетелям из числа местных корейцев. Ими оказались те предприимчивые люди, которые стали сотрудничать с японскими военными, что позволило им, как говорится, «грести деньги лопатой». В итоге им удалось в течение всего лишь нескольких лет сколотить большой капитал, который они с удовольствием отдали китайской транспортной компании, с трудом арендовав эти три корабля.
Вот так в один прекрасный день, оказавшись в шанхайском порту, наводненном корейцами, которые всеми силами хотели вернуться домой, его семья пыталась подняться на борт первого корабля. Но сделать это было совсем не просто – мало того, что корабль был загружен до отказа, а тут еще двое маленьких детей, чемоданы и беременная жена. Поскольку второй корабль еще не причалил, вдова, лицо которой раскраснелось и по красивому лбу уже струился пот, помогала им изо всех сил. В этой адской толкотне, когда их пихали со всех сторон, маленькие дети начали громко реветь. Вдова, не выдержав такого столпотворения, сказала: «Второй корабль отправится за первым через тридцать минут и прибудет тоже в Пусан, будет лучше, если вы оставите старшего ребенка со мной. В Пусане подождите нас на пристани, и как только мы приплывем, вы сразу заберете своего сына. Это же лучше, чем ехать с животом да двумя маленькими детьми – любой может не выдержать». Подумав, что, наверно, она права, хотя у них не было возможности особо долго размышлять об этом (Разве можно было в такой обстановке о чем-либо думать? И думать вообще?), они спешно согласились с ней и отправили к вдове ревущего шестилетнего сына. Ребенок, который относился к ней как к родной тетушке, без колебания пошел с ней. А отец, громко окликнув его по имени, прокричал вдогонку: «Ты поплывешь сразу за нами! Мы будем ждать тебя в Пусане! Слушайся тетю!»
Уже потом, гораздо позже, когда он в который раз не без горькой улыбки прокручивал этот момент в голове, он понимал, что ребенок не мог знать, что такое Пусан, про который он кричал ему вслед.
И вот это произошло, как гром среди ясного неба. Действительно, через полчаса после их прибытия в Пусан пришел следующий корабль, но ребенка там не оказалось, как и вдовы, которой его доверили. Как такое могло произойти? Его беременная жена упала на причал и стала плакать и кричать от горя, а потом и вовсе потеряла сознание. Но произошло то, что произошло, и изменить ничего было уже нельзя. И как такое могло случиться средь бела дня! А обратиться с жалобой об этом досадном происшествии на тот момент было совершенно некуда. И вообще, что это было за время – было ли правительство или то, что можно назвать правительством, были ли какие-нибудь организации, которые могли бы взять на себя ответственность за это дело? Хоть и считалось, что два-три месяца назад страна освободилась от оков японского империализма, но во всей этой неразберихе так называемая «страна» была всего лишь иллюзией. Поэтому с просьбой помочь найти сына они могли обратиться лишь к капитанам и матросам китайских кораблей, которые привозили корейцев в Пусан и отправлялись обратно в Китай, но, кроме глубокого сочувствия, они ничем не могли им помочь. К тому же китайцы сами, как и корейцы, только что освободились от японского колониального господства, и надежда на то, что китайское правительство Чан Кайши, как и корейское, может им помочь, была иллюзорной – у них, как и у корейцев, не было какой-либо организации, куда можно было обратиться за помощью.
Мысленно возвращаясь в то время, когда они в течение двух лет жили с вдовой по соседству, припоминалось лишь то, что жили они дружно, но ничего практически о ней не знали. Знали только, что звали ее миссис Чан, но ни полного имени, ни откуда она родом, ни о ее родных понятия не имели. Как можно было прожить с человеком бок о бок целых два года и ничего о нем не знать! Если рассматривать это как недоразумение, то ничего абсурднее не могло быть. С трудом всплыло в памяти, что она как-то упоминала провинцию Северная Пхенан, что она якобы оттуда родом. Если бы не эти печальные события, которые с ними произошли, могли ли они предположить, что такое вообще может с ними случиться? Позже они расспросили всех без исключения корейцев, вернувшихся из Китая, – прежде всего в Пусане, а также в городах Инчхоне, Кунсане, Хэчжу, но никто ничего не знал – зацепиться было совершенно не за что. Он был в отчаянии, а жена – одна кожа да кости – вообще стала похожа на привидение, да еще она потеряла ребенка, которым была беременна. Оба высохли от горя и, израсходовав все свои силы, в конце концов вынуждены были принять решение о прекращении поисков сына через людей, прибывающих из Китая в Корею.