Мы вынули ее тело из пластиковой тюрьмы и отмыли мыльной водой, которая стекала со стального стола и исчезала в маленьких дырочках в полу. Амбер отмывала ее волосы, когда-то седые, но теперь окрашенные кровью в коричневый цвет, изо всех сил стараясь удалить пятна плесени с черепа. Мы трудились молча – что-то в состоянии разлагающегося тела делало нас не такими разговорчивыми, как обычно. После того как мы насухо вытерли миссис Шепард, стало ясно, что жидкости не перестали из нее выделяться. Если бы UndertakingLA было обычным моргом, то у нас в руках были бы все козыри (целлофановая пленка, подгузники, химические порошки, даже пластиковые костюмы с головы до пят), чтобы победить эти метко названные «протечки». Но кладбище естественного погребения не примет на захоронение тело, обернутое или натертое какими бы то ни было химическими веществами.
Мы переместили миссис Шепард прямо на ее саван, надеясь завернуть ее поплотнее, чтобы из нее не смогли просочиться жидкости. Амбер собственноручно сшила этот саван из неотбеленной хлопковой ткани. У родственников умершей было мало денег, и мы старались сэкономить на всем, на чем могли. За день до этого я получила сообщение от Амбер: фотографию чека из JoAnn’s Fabrics[23] с подписью «Угадай, кто только что сэкономил родственникам миссис Шепард 40 % стоимости савана на баллах JoAnn’s Fabrics!» Готовое изделие было очаровательно, с завязками и ручками для переноски (хоть и без павлиньих перьев и пальмовых листьев).
Укутанную в саван миссис Шепард уложили на заднее сиденье микроавтобуса, два с половиной часа везли на восток через Внутреннюю Империю (обманчивое название, похожее на те, что встречаются в книгах Толкиена, обернулось всего лишь скоплением пригородов) и, наконец, доставили в пустыню Мохаве. О том, что приехал в пустыню, узнаешь не по изменению ландшафта, а по рекламным щитам казино, зазывающих на выступления все более устаревающих знаменитостей (за эту поездку: Майкл Болтон и Ludacris). И вы точно в пустыне, если видите деревья Джошуа, юкки коротколистные, с их шипастыми ветвями, устремленными в небо в причудливых сьюзианских позах[24].
Кладбище Джошуа-Три было отнюдь не задумано как естественное кладбище. Здесь, как на многих (с умом организованных) кладбищах, выделили часть земли под естественные погребения. Расстояние до Джошуа-Три зачастую делает его недоступным для обычной лос-анджелесской семьи. Мы, жители Лос-Анджелеса, предпочли бы держать своих усопших поближе к дому, но где? Форест-Лон, одно из кладбищ для знаменитостей, настаивает на тяжелых склепах и не допускает естественного погребения. Исключение делается для иудеев и мусульман – представителей религий, которые требуют естественного погребения умерших. Но и в этих случаях требования соблюдают формально – в бетонную яму склепа символически добавляют немного земли.
Недавно сектор естественного погребения открылся на кладбище Вудлон в Санта-Монике. Но чтобы выкупить там участок, вам придется заплатить несколько тысяч долларов «зеленого» сбора, и это несмотря на то, что естественное погребение организовывать проще (если вам хочется от досады покричать в подушку, я подожду).
Сектор естественного погребения на Джошуа-Три открылся в 2010 году. Всего было выделено шестьдесят участков земли, огороженных низким деревянным забором, и сейчас сорок из них уже заняты. Крохотный сектор естественного погребения, несравнимый с просторами окружающей его пустыни, еще больше подчеркивает, насколько смехотворны наши современные программы захоронения. Когда-то вся земля в мире могла быть местом погребения. Мы могли похоронить тело на ферме, на ранчо, на церковном дворе – везде, где бы ни захотели. В некоторых штатах до сих пор разрешено погребение на частной земле. Но Калифорния к ним не относится, и наших покойников сгоняют в небольшие загоны в пустыне.
Один из священников, которых я встречала в Японии, Масуда-дзюсеку, слышал, будто процент кремаций в Америке вырос в том числе и потому, что мы опасаемся нехватки земли для захоронений. Он не понял нас.
– С точки зрения японца, Соединенные Штаты – огромная страна. Там так много земли, что можно с легкостью обустроить обширные кладбища со множеством могил.
Некоторые представляют себе «зеленое» погребение буквально и хотят, чтобы оно таким и было: зеленеющие холмы, густые леса и могила под сенью ивы. Джошуа-Три с его приземистыми узкими кактусами чолья, креозотовыми кустами и мальвой, пробивающей себе путь сквозь песчаную почву, может показаться слишком суровым пейзажем, а не местом для мистического перерождения.
Но пустыня всегда взращивала бунтарей с дикими сердцами. Альтернативному кантри-музыканту Грэму Парсонсу было всего двадцать шесть, когда он умер от передозировки героина, морфина и алкоголя в номере отеля в Джошуа-Три. Его злой (как утверждают) отчим хотел, чтобы тело Парсонса отправили обратно в Нью-Орлеан. Он стремился получить контроль над его имуществом, ошибочно полагая, что вся прибыль достанется владельцу тела.
Однако у Фила Кауфмана, хорошего друга Парсонса, были другие планы. Два приятеля заключили соглашение, что, если один из них умрет, «выживший отвезет его тело в Джошуа-Три, выпьет за него и сожжет».
Поразительным образом, с помощью обаяния и пьяной дерзости, Кауфман и его сообщник умудрились отследить гроб Парсонса в лос-анджелесском международном аэропорту, помешать его погрузке в самолет до Нью-Орлеана и убедить сотрудника авиалиний, что семья Парсонса изменила решение насчет тела. Более того, этот дуэт смог убедить офицера полиции и сотрудника авиалиний помочь им переместить тело Парсонса в импровизированный катафалк (без номерного знака, с разбитыми окнами и полным салоном алкоголя). Так они и укатили, с грохочущим Парсонсом на заднем сиденье.
Достигнув Кэп Рока, естественного каменистого образования в Национальном парке Джошуа-Три, они избавились от гроба, облили тело Парсонса горючим и подожгли, запустив тем самым колоссальный огненный шар в ночное небо.
Приятели скрылись. Небольшого количества топлива недостаточно, чтобы полностью кремировать тело, и Парсонса обнаружили в виде полусгоревшего трупа. После всех этих проделок Кауфману и его сообщнику было предъявлено обвинение в мелком правонарушении – краже гроба (не тела, обратите внимание). То, что осталось от тела Парсонса, было отправлено в Нью-Орлеан и там похоронено. Его отчим не получил никаких денег.
Миссис Шепард не заключала никаких предварительных договоренностей насчет ее останков в духе «пропустить пару бутылок и сжечь тело». Однако всю свою жизнь она была либеральной активисткой и защитницей окружающей среды, и ее семья понимала, что бальзамирование и металлический гроб противоречат всем тем идеям, что она отстаивала.
Туземец из Джошуа-Три Тони, весь покрытый татуировками, рано утром, до восхода неумолимого солнца, выкопал четырехфутовую могилу. Рядом с могилой возвышалась кучка песка гранитного происхождения, а поперек самой ямы лежали четыре гладкие доски.
На руках мы принесли миссис Шепард на место, положили ее закутанное в саван тело на доски, и оно повисло так над могилой. Сквозь саван можно было разглядеть силуэт ее тела. Это была скромность на пять баллов, именно таким могло быть погребение во времена, когда эти земли еще были дикими – только лопата, доски, саван и умерший мужчина или женщина. Трое сотрудников кладбища приподняли миссис Шепард на несколько сантиметров, а я опустилась на коленки и вытащила из-под нее доски. Затем они стали опускать ее, и Тони-могильщик подскочил к ней проследить за тем, чтобы она аккуратно коснулась земли.
После минуты молчания трое мужчин принялись лопатами и граблями сбрасывать на миссис Шепард землю. Засыпав могилу наполовину, они положили тяжелый пласт камня, чтобы предотвратить любопытство койотов (этот шаг, по-видимому, является суеверием, так как нет никаких подтверждений тому, что естественные кладбища привлекают животных-падальщиков). Могилу заполнили всего за десять минут. На других кладбищах очертания могилы после погребения четко видны на фоне зеленой травы. Когда Тони и его команда закончили работу, место упокоения миссис Шепард уже нельзя было найти. Она исчезла в бескрайней пустыне.
Как раз этого я жду от смерти: исчезновения. Если мне повезет, земля проглотит меня, как миссис Шепард. Но есть кое-что еще, чего мне хочется еще больше.
Через две минуты они вернулись с пустыми похоронными дрогами и белой тканью; и едва они закрыли дверь, как дюжина грифов налетела на тело, и вскоре к ним присоединились и другие. Еще через пять минут мы увидели, как насытившиеся птицы взлетели и лениво расселись на парапете. После себя они не оставили ничего, кроме скелета.
В 1876 году лондонская Times описала эту сцену в дахме, известной на Западе под зловещим названием «башня молчания». В тот день стаи грифов за считаные минуты сожрали человеческое тело, оставив одни кости. Именно этого парсы (потомки иранских последователей зороастризма) хотят для своих трупов. Эта религия рассматривает первоэлементы – землю, огонь, воду – как священные: их нельзя осквернять нечистым мертвым телом. Кремация и захоронение – под запретом.
Парсы построили свои первые башни молчания в конце XIII века. На высоких холмах привилегированного, зажиточного квартала Мумбаи сохранились три такие башни. Они представляют собой круглые кирпичные амфитеатры без потолка, концентрические круги внутри которых могут вместить по восемьсот покойников каждый год. Внешний круг для мужчин, средний для женщин и внутренний для детей. В самом центре собраны кости (оставшиеся после трапезы грифов), и они медленно разлагаются, чтобы превратиться в почву.
Похороны у парсов – сложный ритуал. Тело поливают коровьей мочой, затем семья и служители башни его отмывают. Потом идут декламация текстов, священный огонь, продолжительные бдения и молитвы в течение ночи. Только после этого тело приносят в башню.