— Если подумать, — толковал Норман, — то выход кабеля должен быть где-то прямо против мемфисской будки. Экономичнее укладывать кабель перпендикулярно руслу реки.
— Это-то понятно, — молвил я, оглядывая местность. — Провода дешевле кабеля. Но вот как понять, где тут – перпендикулярно? Если б хотя бы паводка не было…
Норман попробовал было расспрашивать негров, где стояли до войны телеграфные столбы, но негры оказались понаехавшими и до войны в Хоупфилде не бывали.
— Думаю, здесь, — сказал наконец Норман. — Перпендикуляр.
Мы вылезли на поросший хмызняком берег и огляделись. Ни будочки, ни следов столбов. На противоположном берегу реки, если в бинокль посмотреть, хорошо была видна будка. И вроде бы даже линия между нами и будкой была похожа на перпендикуляр. Плюс-минус метров сто по бережку.
Если посмотреть в другую сторону, то хорошим ориентиром была водонапорная башня Хоупфилда. Где башня – там железнодорожная станция, а где железнодорожная станция – там телеграфная контора, куда должны идти провода от будочки. Но вот столбов видно не было. Между нами и башней лежало заброшенное пару лет назад поле, за полем чернели руины Хоупфилда. Города сейчас практически не существовало. Северяне заняли его в 1862, рассеяв конфедератов по окрестностям. Рассеянные конфедераты раза три пробовали если не вернуть город назад, то по крайней мере от души насолить врагам, нарушая связи Арканзаса с Мемфисом, и это у них неплохо получилось: сам город сгорел, железная дорога на Литл-Рок была местами разрушена, от телеграфа остались только воспоминания… нет, похоже, и воспоминаний не осталось, кроме схем в руках Нормана, потому что довоенных жителей практически не было. В последние месяцы в Хоупфилде начали строиться по новой, но народ там обживался в основном пришлый.
— Чисто логически рассуждая, — вслух подумал я. — Если бы линия шла через поле, мы бы следы от столбов увидели – поле же забросили примерно тогда, когда и связь была нарушена. Должны же оставаться если не ямки от столбов, то какие-нибудь пеньки. И если пахали плугом – то, наверное, островки целины вокруг столбов. Значит – что? Значит, мы все-таки не перпендикулярны. Надо смотреть по краям поля.
Мы посмотрели на край поля, более близкий к Хоупфилду.
— Там я смотрел позавчера. Такая надежда была, что в тех кустах…
Кусты выглядели действительно обнадеживающе. Столбы, конечно, в них бы не затерялись, но вот пеньки от столбов – вполне. Да там и будка могла затеряться, кустики были в иных местах выше моего роста.
Мы посмотрели на другой край поля. Там ловить было нечего, поле плавно уходило под воду. Разлив реки в этом году был чрезвычайно большой. Дальше в низинке торчали макушки кустов, но вряд ли где-то там пряталась будка. Будку в любом случае должны были поставить так, чтобы ее даже в большой паводок не затопило.
— «Таинственное исчезновение будки!» – со смешком сказал Норман. — Можно писать мистический роман.
— А вы умеете писать романы, мистер Ирвинг? — спросил я.
— Бог миловал, — рассмеялся Норман. Он глянул вдаль: – Кого это несет по бездорожью?
К нам ехало нечто на двух колесах, влекомое одной лошадью. Черт, надо срочно изучать, как все это называется, а то, может, люди разъезжают на пафосных тачках, а я вдруг это телегой обзову.
— Это ваш приятель тащит нам кого-то в гости, — рассмотрел Норман.
В самом деле, в небольшой коляске сидели Джейк и какой-то бородатый по самые глаза мужчина.
— Мистер Ирвинг, — заявил Джейк, едва коляска подкатила к нам. — Разрешите представить вам мистера Гутвика!
Мистер Гутвик вылез из своего транспортного средства и крепко пожал руку Норману, а потом, после некоторого колебания, и мне, представленному ему в качестве «инженера из Европы».
— Мистер Гутвик возил в Хоупфилд уголь еще до войны и помнит, где находился телеграф.
— Были бы чрезвычайно благодарны, мистер Гудвик, — сказал Норман. — А то мы никаких концов найти не можем.
— Не там ищете, — басовито заявил мистер Гутвик. — Контора-то до войны не на станции, а на пристани была.
Мы перевели взгляд с предательской водонапорной башни на флагшток хоупфилдского дебаркадера, торчащий из-за деревьев, и сразу стало ясно, что на поле и не могло остаться никаких следов, даже если мы стоим прямо на месте мистической будки. Поле ушло в сторону, линию передач следовало искать на берегу.
— А будка стояла около трех тополей! — добил нас мистер Гутвик.
Мы начали искать упомянутые тополя. Тополя по берегу росли в изобилии, но вот чтобы именно три больших рядом…
— Вон там! — указал мистер Гутвик.
Мы посмотрели на островок, отделенный от берега небольшой протокой. На островке, помимо кустов и небольших деревьев, рядом стояли полтора тополя. Один был целый, но какой-то, мягко говоря, потрепанный, от второго осталось только половина ствола. Отщепленная вершина валялась на краю острова наполовину в воде и цепляла на себя разный проплывающий мусор.
— На острове? — усомнился Норман.
— Ну так до войны это не остров был. Он и сейчас при низкой воде не остров, — возразил мистер Гутвик, но смерил взглядом протоку и признал: – А может быть, уже и в низкую воду остров. Миссисипи – она такая.
Было очевидно, что связисты, которые прокладывали телеграфную линию между Мемфисом и Хоупфилдом, не учли, да и не могли учесть, что река может внезапно изменить русло. Низина между островом и хоупфилдской пристанью была размыта на совесть, протока расширялась чуть ли не на наших глазах и совсем недалеко было то время, когда по ней смогут плыть пароходы.
— А вон и будочка… — кисло проговорил Норман, разглядывая кусты на острове. — И как нам вести линию, мистер Миллер?
— Думаю, прежде всего имеет смысл проверить, в рабочем ли состоянии кабель, — решительно сказал я. — Если нарушен – то придется заново прокладывать примерно сюда, — я ткнул пальцем в то место, где мы стояли. — А вот если кабель сохранился… — я прикинул, — то надо ставить одну мачту там, на острове, другую здесь. Можно, конечно, и кабель проложить, — задумчиво проговорил я, глядя на протоку, — но мне кажется, не стоит. Посмотрите, течение какое быстрое, и рельеф еще будет меняться.
— Не здесь, — проговорил Норман, созерцая местность. — Думаю, вторую мачту надо поставить вон там, на пригорочке, это экономичнее будет. Но это мы с вами потом посчитаем.
— Столбы-то вам в любом случае понадобятся? — Встрял мистер Гутвик. — Вот мой брат лесом торгует, он бы вам бревна поставил…
— Столбы нам понадобятся, — раньше Нормана ответил Джейк. — Но мы ж еще тут ни цен не знаем, ни подрядчиков, как мы можем что-то обещать?
— Ну так узнайте! — щедро предложил мистер Гутвик, махнув рукой в сторону опустошенного войной Хоупфилда. — Здесь вам все скажут, кто такие Гутвики и какие у них цены!
Ремарка автора:
Хоупфилд после войны снова начал строиться, но очень быстро сошел на нет: в 1890-х его смыло наводнениями. Немного ниже по течению стал строиться Уэст-Мемфис, который и является сейчас связующим звеном между Мемфисом в Теннесси и штатом Арканзас.
14
Мы вернулись в Мемфис поздно вечером на пароходе из Сент-Луиса, который зашел в Хоупфилд пополнить запас угля. В районе палаток циркачей жизнь уже замирала, народ постепенно расходился. Джейка окликнул знакомый по госпиталю, сказал, что начальство спрашивало, где он второй день гуляет.
— Деньги, что ли, пришли? — оживился было Джейк, но знакомец был того мнения, что Джейка просто хочет опросить комиссия по расследованию катастрофы на «Султане»: эта комиссия многих последние дни опрашивает, вот и Джейк тоже понадобился.
— А я не понадобился? — спросил я.
Знакомец пожал плечами.
— Может, и понадобился, да только в госпитале не в курсе, где тебя искать. Выписали и забыли, кто таков. Гражданский…
— А что, хочешь показания дать? — спросил меня Джейк.
— Что мне там рассказывать? Я просто так спрашиваю, вдруг формальности какие.
— Да ну, — махнул рукой Джейк. — Просто потерянное время. Но я завтра схожу, послушаю, что там люди говорят…
Мы пошли по домам, причем Джейк собирался доставить меня до самого крыльца, а потом идти к себе в госпиталь.
— Я что – барышня? — возмутился я.
Джейк помянул Мэрфи. Я возразил, что если к кому и есть претензии у Мэрфи, так это именно к Джейку. Так что лучше я его провожу до госпиталя. Джейк тоже заявил, что он не барышня, и, расхохотавшись, на перекрестке мы разошлись в разные стороны: он к себе в госпиталь, я к Дугласу.
Дугласа дома не было, но, как я уже говорил, это не было чем-то из ряда вон выходящим. Хозяйка накормила меня на кухне – к ужину всей семьи и постояльцев я припоздал, а потом я сидел у нас в комнате и читал руководство по устройству телеграфных линий. Чувство, что я ни фига не понимаю и вот-вот осрамлюсь, крепло. И не сказать, что так уж сложно все это телеграфное оборудование, хотя я бы нашел что и где упростить – если бы, конечно, у меня были материалы и оборудование, которые я привык считать «современными». Наоборот, вот это самое ощущение, что можно сделать «по-современному», как раз и мешало: приходилось одергивать себя и напоминать, что нет еще ни изолирующих пластиков, ни полупроводников, да даже обычных лампочек еще нет.
Дикий, леденящий кровь вопль заставил меня подскочить на месте. Я оглянулся на темноту за окном, ткнулся было выключить лампу, запоздало вспомнил, что лампа керосиновая и выключается как-то не так, и, поскольку никак не мог сообразить, как, просто выскочил в коридор и прислушался. Сначала было тихо, потом послышался стук в дверь, обеспокоенный голос хозяйки и возгласы где-то на дворе. Я пошел разыскивать людей и узнавать новости. В холле обнаружился Дуглас, который с виноватой улыбкой объяснял, что заметил во дворе вора и не придумал ничего лучшего, чем крикнуть.
— Это был просто крик? — спросил один из постояльцев. — Я думал, индейцы напали!