И американские аптекари все чаще начали продавать готовые фабричные лекарства, а потом вдруг обнаружилось, что делать им в аптеке почти нечего. То время, которое прежде тратилось на приготовление микстур и мазей, аптекарь теперь мог преспокойно потратить на безделье за стойкой. Понятное дело, так транжирить свое время аптекари не собирались и огляделись вокруг: а что еще может делать аптекарь, кроме как лекарства продавать? А! Вот, газировка.
Если поразмыслить, тоже каким-то образом алхимия: берем два вещества, которые ведут себя спокойно, смешиваем в воде – и вот на тебе, все шипит и пенится. А если еще сиропа добавить – так вообще не вода, а удовольствие. В девятнадцатом веке, чтобы выпить газированной воды, вам следовало зайти в аптеку и там вам налили бы стакан воды из сатуратора. Нет, конечно, можно и дома пить газировку – если у вас есть сифон, который вам заправят газом в той же аптеке, но сифон – вещь сравнительно дорогая, а аптечная газировка доступна каждому. К тому же тут же в аптеке можно купить мороженое, или конфеты, или еще что-нибудь такое, — и ассортимент продаваемого в аптеке съестного расширялся и расширялся, пока вдруг не обнаружилось, что аптека вполне заменяет кафе – здесь вы могли без проблем и без особых претензий позавтракать или пообедать.
Заезжих европейцев такая специализация аптеки разила наповал. Сходить позавтракать в аптеку? Ха-ха-ха! Придумают же люди.
На заре автомобилизации в аптеке вы могли купить бензин. Ну, раньше-то его там держали как отличное средство от насекомых, а также как растворитель для чистки одежды, а потом оказалось, что бензином можно заправлять двигатели. Но с торговлей бензином аптеки завязали, когда автомобилей расплодилось слишком много, разве что оставили себе бензин в маленьких бутылочках, именно как растворитель. А канистрами как горючее бензин больше не продавали – да ну, вон заправка рядом, там удобнее. И полочка с растворителем начала пополняться другой хозяйственной мелочью, и аптека начала торговать мелкими хозяйственными товарами, никакого отношения к фармакологии и медицине, даже косвенного, не имеющими.
Помнится, Ильф и Петров в «Одноэтажной Америке» писали:
«… хотя аптека давным-давно превратилась в закусочное заведение, хозяин ее обязан тем не менее быть провизором, иметь, некоторым образом, научный багаж, настоятельно необходимый при подаче кофе, мороженого, поджаренного хлеба и прочих аптечных товаров.
В самом дальнем углу веселого учреждения помещается стеклянный шкафик с баночками, коробочками и бутылочками. Нужно побыть в аптеке полчаса, чтобы заметить наконец этот шкафик. Там хранятся лекарства.
В Нью-Йорке уцелела одна аптека, в которой провизор лично изготовляет лекарственные снадобья. О, это замечательное заведение, окутанное ореолом медицинской тайны! В доказательство того, что здесь действительно приготовляют лекарства вручную, хозяин аптеки выставил в окне кучу старых, пожелтевших рецептов. Выглядит все это, как берлога средневекового алхимика. Даже страшно войти! То ли дело обыкновенная аптека. В ней можно покушать, купить карманные часы или будильник, кастрюлю или игрушку, можно купить или взять напрокат книгу».
С течением времени функцию аптеки как кафе быстрого обслуживания перехватил «Макдональдс», но продавать всякую мелочевку американские аптеки не перестали. В аптеке можно купить буханку хлеба, еду на завтрак, зонтик, велосипед, школьные принадлежности, кухонные приборы, подарок на любое событие и многое другое.
Во времена сухого закона, если у вас был рецепт, вы могли приобрести в аптеке бутылочку виски: надо было только договориться с вашим лечащим врачом, что без спиртного ваш организм будет болеть и чахнуть. Сейчас же в аптеке вы можете купить крепкие напитки, пиво и сигареты, причем даже без рецепта.
Впрочем… на дворе у нас, помнится, сейчас 1865 год, и никаких «фабричных» лекарств, а также большого выбора ширпотреба в аптеке пока нет. Все это начнется позже, а пока вы можете разве что выпить газировки да купить лакричных конфет. Можете воспользоваться случаем и купить немного опиума – он продается совершенно свободно (отличное средство от поноса), разве что иной аптекарь, решив, что вы выглядите слишком депрессивно, не продаст вам слишком большую дозу, дабы вам не пришло в голову самоубиться.
Я доматывался до аптекаря насчет средства от комаров, и тот выставил на прилавок несколько флаконов. Подошел Норман, спросил с удивлением, приподняв одну из бутылочек и рассмотрев этикетку:
— Ты что, ребенок или леди? Зачем тебе это масло?
— А малярия? А желтая лихорадка? — спросил я. — Нафиг мне они.
— Могу предложить хинин, — встрял аптекарь.
— Вот, хинин купи, — сказал Норман. — А чем тебе это масло поможет?
— Комаров отпугивать будет.
— И что? — не понял Норман.
— Малярию переносят комары, — объяснил я.
— Это предрассудки, — отмахнулся Норман. — Но как хочешь. Хинин все-таки давай купим.
Мы купили хинин, флакон хрен знает какого масла (потому что я не понял, что это за растение) и еще рекомендованный аптекарем самодельный лосьон, который якобы оберегает от комаров и москитов всех окрестных дам.
— Ты еще скажи, что холера тоже от комаров, — сказал Норман, когда мы вышли на крыльцо.
— Холера от грязной воды и немытых фруктов, — сказал я. — Надо кипятить воду.
— Поэтому ты пьешь только чай или кофе, — понял Норман. — И виски не разбавляешь.
— Разбавлял бы, — сказал я. — Если б был уверен, что вода кипяченая. А то они тебе из ближайшей лужи могут в стакан воды налить.
— Из лужи не нальют, — неуверенно сказал Норман.
Мы посмотрели через улицу, на дверь телеграфной конторы. На двери по-прежнему висело объявление «Вернусь через десять минут». Мы уже успели закупить все, что надо было в нескольких лавках города Монро, а объявление все висело. В соседней лавочке сказали, что особо уважаемым жителям города телеграфист не отправляет полученную депешу с негритенком, а относит сам. Поскольку и сам телеграфист был особо уважаемой фигурой, в случае хороших новостей его так просто из дому не выпускали, а чем-нибудь потчевали. В случае дурных новостей телеграфист высказывал соболезнования и тоже чем-нибудь угощался. Провинциальные нравы, да.
— Доложу в главную контору, — мстительно проговорил Норман.
— Железнодорожники, наверное, уже жаловались, — предположил я.
— Вряд ли, — отозвался Норман. — Железнодорожники здесь пока не шевелятся.
Поскольку в каждом городе было свое собственное время, а часовых поясов в Штатах пока вводить не собирались, у железнодорожников постоянно возникали проблемы с расписанием поездов. Поэтому на каждой станции была телеграфная контора, через которую эти проблемы утрясались и синхронизировались с другими станциями. Однако сейчас железная дорога между Монро и Виксбургом (вернее, переправой ДеСото напротив Виксбурга) существовала только на картах. Ее построили перед самой войной и линию собирались вести через Луизиану, Техас и далее до Тихого океана, но от той трассы остался только кусок Шривпорт – Маршалл (в нормальном состоянии, и даже телеграфная связь там работала), а дорогу между Монро и Виксбургом разобрали, чтобы не дать противнику возможности снабжать свои войска. Телеграфная связь, между тем, между ДеСото и Монро сохранилась. Был разрыв где-то между Квебеком и Таллулой, рассказал нам словоохотливый сосед, посвятивший нас в тайны телеграфной дипломатии города Монро, — но его давно починили. И слава богу, а то нам пришлось бы тащиться до Виксбурга, чтобы узнать, нет ли новостей от Джейка с Фоксом.
— Наконец-то! — промолвил Норман, и мы перешли улицу, чтобы попасть в заветную контору.
Новостей от наших ребят не было.
Норман отправил отчет о проделанной работе в главную контору, и пока мы дожидались ответа, наводил страх на телеграфиста своей голубой лейтенантской формой и суровыми речами. Надеюсь, телеграфист был запуган в достаточной степени, и до него дошло, что в случае, если нам с Норманом придет телеграмма от Шермана и Льюиса, или от кого-то из них по отдельности – сразу же и немедленно посылать гонца туда, где мы будем. А будем мы где-то между Монро и Шривпортом, если вот прямо сейчас не поступит указание из главной конторы изменить программу работ. Не поступило. Контора велела нам продолжать работу; провода, изоляторы и прочие материалы или уже доставлены, или вот-вот доставят. Так что из конторы я сразу пошел на пристань, узнавать, где то, что нам должны доставить, и заодно поискать нам ночлег, а Норман отправился договариваться с подрядчиком, что предоставит нам столбы и рабочих, чтобы столбы вкопали. Предварительная договоренность с подрядчиком уже была, и первые столбы могли подвезти к месту работ прямо сегодня. Ну а чего время зря тратить?
Город, как это ни странно звучит, получил свое имя не в честь президента Монро, а в честь парохода, названного именем президента; похоже, жителей в свое время очень вдохновило прибытие этого парохода. Река Уошито, на которой стоит город, вроде как приток Ред-ривер, но на мой взгляд, это еще надо посмотреть, что чему приток, потому что Уошито пошире будет. Впрочем, я не знаю, как выглядит Ред-ривер здесь, в Луизиане, потому что от арканзасской границы и до самого Шривпорта она забита так называемой Великой запрудой, отчего нам пришлось, когда мы снова попали в Арканзас, покинуть пароход и в дилижансе отправиться в Кемпден, а уже потом спускаться по Уошито на пароходе. По дороге как раз и познакомились с человеком, который предоставит нам столбы и рабочих. Сегодня утром выгрузились, обнаружили, что мест в гостинице нет, оставили вещи у сторожа на пристани и пошли искать телеграфную контору.
Итак, я вернулся на пристань, прикидывая по дороге, как будем прокладывать линию, и убедился, что наш груз доставлен и лежит в армейском складе, но мне его не выдадут, потому что расписываться должен лейтенант Ирвинг. Зато там же я договорился, что нам с Норманом дадут переночевать в доме неподалеку, и узнал, кто держит паром и можно ли будет воспользоваться паромом, чтобы прокладывать кабель через реку. Кабель, слава богу, тоже прислали, а то я уже начал было прикидывать, какой высоты нам придется строить мачты, чтобы провода не рвали проходящие по реке пароходы.