До будущего Форт-Флетчера было около семидесяти пяти миль. Фокс готов был загнать лошадей, чтобы пересечь эти мили за два дня. Дуглас осторожно допускал, что через три дня будут на месте, если, конечно, ничего не случится по дороге. Как раз успеют к дилижансу, и нечего лезть из кожи вон. Еще и время останется. А Джейк пусть остается в Форт-Додже и ждет дилижанса на восток. Все равно из него сейчас попутчик хреновый. Пусть полегоньку двигает в Форт-Эллсворт, и там ждет, когда Фокс вернется из Денвера.
— Ага, — согласился Джейк и вручил Фоксу блокнот, из которого были выдраны исписанные за путешествие листы, и пару карандашей: – Это тебе развлекаться по дороге. Потом напишешь отчет.
Фокс посмотрел на блокнот с таким изумлением, как будто Джейк предложил ему что-то порочащее честь.
— Я не смогу отчет написать, — попробовал он вразумить Джейка.
— Напишешь как получится. Вот мистер Маклауд подскажет, если что. Он у нас писатель.
Дуглас равнодушно оглянулся, заканчивая седлать лошадь.
— Отчет? — переспросил он. — Напишем как-нибудь. Я, знаешь, за свою жизнь столько отчетов уже написал: еще семьдесят миль описать – плевое дело.
— Для телеграфной компании, наверное, другие отчеты пишут, чем для индейского комитета, — возразил Фокс.
— Да брось! — отмахнулся Дуглас. — Там, наверное, весь отчет – где лесу на столбы взять. Найду я тебе лес. Бери блокнот и поехали. Уже светает.
Джейк проводил приятелей и сам начал сражаться с отчетом. Сразу же оказалось, что хорошо подвешенный язык вовсе не означает писательских талантов. С людьми Джейк разговаривал свободно, и даже отчет как-то в уме складывался – но те же самые мысли, когда их надо было изложить на бумаге, почему-то превращались в корявые фразы.
В общем, к концу дня у Джейка было несколько исписанных и перечеркнутых страниц и куцый план отчета. Назавтра к плану прибавилась одна строчка, а перечеркнутых страниц стало вдвое больше. На следующий день из плана были вычеркнуты две строчки, половина исписанных страниц была перечеркнута и порвана. И все. Работа была остановлена из-за отсутствия светлых мыслей. Нельзя сказать, чтобы Джейка это не беспокоило – беспокоило, да еще как! Он привык добросовестно выполнять работу, но вот в эту конкретную работу входило написание отчета – а Джейк был не в состоянии его написать. Прямо хоть консультируйся через всю страну с Норманом по телеграфу.
Потом из Форт-Ларнеда прибыл так называемый почтовый дилижанс – развалюха на колесах, которой побрезговала бы уважающая себя транспортная компания в более цивилизованных местах. Чисто теоретически он ходил дальше, до Форт-Лайона (бывшего Форт-Вайза), практически в такую далекую дорогу он оправлялся раз в месяц. Вот и в этот раз дилижанс постоял сутки в Форт-Додже, забрал почту и Джейка и рано поутру, еще затемно, отправился обратно на восток.
Кондуктор дилижанса хмуро посмотрел на безоружного Джейка, но, узнав, что его на днях ограбили, смягчился: выдал дробовик из собственных запасов и, пока ехали, сообщил, что на этой неделе какие-то сволочи к востоку от Форт-Эллсворта напали на дилижанс. Кучер, кондуктор, двое пассажиров убиты и ограблены, лошадей увели. Причем, не похоже, чтобы индейцы напали, хотя на них, похоже, все и спишут. «И вот есть у меня подозрение, что убийцы – как раз те парни, что я вез из Форт-Доджа в прошлый раз», — добавил кондуктор.
— Очень может быть, — хмуро согласился Джейк. — Это как раз те ребята и есть, что у нас лошадей увели. Они тут у форта двоих своих убили.
— Куда ж они так торопятся? — призадумался кондуктор.
Джейк знал куда, но промолчал.
В дилижансе Джейк оказался единственным пассажиром, поговорить было не с кем: кондуктор сидел рядом с кучером. Несколько кавалеристов из форта поскакали рядом, изображая охрану, но через две или три мили свернули в сторону, и дальше почта передвигалась на свой собственный страх и риск. На почтовых станциях, пока меняли лошадей, угрюмые смотрители спрашивали о новостях. Новости в основном были однообразными: там индейцы напали на караван, там сняли скальп с охотника на бизонов. О белых бандитах, которые ранили Джейка, тоже спрашивали: незнакомцев, которые ехали прошлым рейсом, еще помнили, а оказывается, они лихие злодеи.
В Форт-Ларнеде, который ничем от Форт-Доджа не отличался, разве что тем, что основали его на год раньше и землянок успели настроить побольше (и еще почему-то здесь было не так ветрено), Джейк не задержался: переночевал и другим дилижансом отбыл в Форт-Эллсворт, где снова начал предаваться творческим мукам и поджидать Фокса из Денвера.
Здесь проходила трасса линии Баттерфилда из восточного Канзаса на Денвер по так называемой тропе Смоки Хилл Форк, как раз через будущий Форт-Флетчер. Чисто теоретически – опять же – эта трасса еще не считалась рабочей, практически это означало, что она пока не работала регулярно и владельцы компании занимались тем, что нанимали людей, покупали лошадей и мулов, и обустраивали каждые двенадцать миль почтовые станции, где дилижансы могли менять лошадей.
Большой табун лошадей и мулов для этих станций пасся сейчас на лугу около почтовой станции; управляющий поджидал еще один табун с востока, чтобы гнать лошадей дальше и распределять по станциям. В Форт-Эллсворте от такого конского изобилия отвыкли: год назад индейцы угнали с этого самого луга сорок коней и десяток мулов, и форт надолго остался только с двумя лошадиными душами. Достать здесь других лошадей было трудно, разве что поймать в степи мустангов – но пешему человеку с такой задачей не справиться. Так что лошадями в форте разживались долго и постепенно: зимой их стало девять, к лету еще немного прибавилось, и на «почтовый» табун посматривали по привычке завистливо: богатство, да. Управляющему говорили, чтобы он не медлил, а распределял это богатство по трассе; тот трусил, опасаясь отправляться в путь с несколькими погонщиками. Ну и дождался, что уж говорить: как-то под утро Джейк вскочил на ноги, разбуженный криками и стрельбой: это шайены решили, что им такое богатство тоже не помешает. Пока Джейк прикидывал, где место безоружному раненному человеку во время нападения индейцев и где ему раздобыть оружие, потому что со скальпом расставаться не очень хотелось, нападение с грехом пополам отбили. Посчитали лошадей – семнадцати как не бывало. Ну хоть не всех увели – и то слава богу.
В форте вдруг обнаружился Дуглас, будто возник неизвестно откуда во время нападения индейцев. Джейк заподозрил, что так оно и есть: просто снял с головы перьевой убор, прикрыл волосы синим кепи… да, и еще не забыть смыть раскраску с лица, под которой не разберешь ни цвета кожи, ни формы скул. Но это белым все индейцы на одно лицо, индейца таким образом не обманешь – в чем тогда смысл маскировки? Однако Джейк по привычке не стал ломать голову над причудами странного индейского агента, просто сказал: «Бэйзон!» и поделился творческими муками.
Дуглас нетерпеливо выслушал горестную повесть о сражении с отчетом, кивнул, сказал: «Я потом помогу, ладно?» и ушел заниматься своими делами с местным начальством. Через пару часов Дуглас вернулся, сел на землю перед землянкой телеграфиста, где временно прижился Джейк, поставил рядом с собой потрепанный саквояж, соорудил самокрутку и, закурив, начал копаться в саквояже, бросив Джейку:
— Рассказывай, о чем отчет надо писать.
Джейк сходил за своими записями, а тем временем Дуглас достал из саквояжа тубус-пенал с остро оточенными карандашами, положил на колено блокнот в обложке из твердого картона и приготовился вроде бы писать.
Джейк снова ощутил отчаяние. Какая разница – писать самому или диктовать? Все равно коряво выйдет.
— Ты рассказывай, а не сочиняй, — сказал Дуглас, покуривая. — Я тебе не секретарь, под диктовку все равно писать не буду.
— Зачем тогда тебе блокнот? — с подозрением спросил Джейк.
Дуглас без слов повернул блокнот страницами к Джейку. На первом листе был нарисован карикатурный индеец.
— Я, когда думаю, рисую, — объяснил Дуглас. — Ты рассказывай, как вы от переправы Кольбера путешествовали. Только с точки зрения нужд телеграфа.
— А Фокс разве не рассказывал?
— Рассказывал кое-что. Не отвлекайся.
Джейк перебрал свои листки и заговорил о том, как отправились они с Фоксом от переправы Кольбера на север по старой индейской тропе. Сейчас эта тропа называется тропой шауни, но шауни в общем-то сами не так давно в этих краях, не они ее проложили… и может, недолго еще будут ею пользоваться. Потому что с востока приближаются железные дороги. Они бы и раньше приблизились, да только война помешала. Индейцам, пусть даже и «цивилизованным», как чокто и чероки, железные дороги вроде как и ни к чему, но вот индейские джентльмены думают иначе: там, где железные дороги, там и торговля живее, и промышленность. Нельзя жить по-старому, когда наступил век прогресса, даже индейцам. Конечно, железнодорожные магнаты – те еще жулики, но, в конце концов, не всем же квакерами быть…
Сейчас индейские вожди ведут переговоры с владельцами железных дорог, и неясно, как и в каких направлениях эти дороги по Индейской территории пройдут. Казалось бы, логично, если дорога пойдет от Форт-Смита на запад – вдоль реки Канадиан и далее до Альбукерке. Или, в обход, вдоль той самой почтовой дороги, линию около которой прокладывали Норман с Дэном. Это самые торные дороги на Индейских территориях. Однако все эти предположения пока висят в воздухе, потому что и сам Форт-Смит, откуда этим веткам полагалось бы идти, еще не связан железной дорогой ни с каким городом. Да и сам штат Арканзас пока нельзя назвать местом, где железные дороги процветают. После войны все хозяйство штата находится в расстроенном состоянии, и когда там соберутся строить – неясно. В то время как в Канзасе железные дороги растут прямо на глазах, так что в результате как бы не оказалось, что железные дороги придут на Индейские территории с севера и пройдут аккурат по тропе шауни. Тем более, что скоро этот маршрут станет все более проторенным: из Техаса на север пойдут стада коров. Северу нужно мясо, мяса много в Техасе, а самый простой способ доставки техасского мяса на Север – это неспешно гнать коров, чтобы они во вр