домой ? Но это домой сочеталось только с ним, с Данилой, а никак не с его квартирой… Тесная московская хрущевка – Лера прощала ее лишь потому, что тут жил он, Данька. И то прощала ее незадачливое существование в качестве своего временного пристанища. Она слишком привыкла к большому пространству своего дома под Вашингтоном, и теснота этой квартирки ее могла бы задушить, если бы она хоть на миг представила, что это действительно ее дом .
Наверное, во всем этом была какая-то нестыковка, даже, может, какая-то нечестность… По ее разумению, – тому разумению, которое сложилось в совсем юные годы, когда она влюбилась в своего будущего мужа, – любить – значит принимать все! А она делила, отделяла, разделяла свои чувства… Данилу – от его квартиры. Любовь к нему – от совместного быта. Но разве так бывает, когда любишь?!
Или это не любовь?
Господи, скажите мне кто-нибудь, что такое любовь! И что происходит со мной!!!
С другой стороны, и он не приглашал ее занять конкретное место в его жизни – со всем его малоустроенным бытом.
Не смел?
Не хотел?
Как мало мы знаем об отношениях между мужчиной и женщиной, когда они не стремятся создать семью и нарожать детей! Когда ими движет не инстинкт, а свободный выбор…
СВОБОДНЫЙ! Как красиво звучит. Но в нем-то все и несчастье… Мы не умеем быть свободными, мы от свободы дуреем. И перестаем понимать, чего же мы хотим…
– Дань, помоги мне! – сказала она за ужином. – У Андрея Исаева страшно ревнивая жена, она не станет со мной разговаривать! А если бы пришел к ней ты, с твоим обаянием…
– Лер, но я же не одноклассник!
– Но она этого не знает! Что тебе стоит сделать вид?
Он посмотрел на нее, и Лера поняла, что он согласится, хотя ему это претит.
– Давай инструкции.
– Позвони ей, я тебе дам номер. Скажи, что одноклассник, что собираешь информацию обо всех, – ну, например, делаешь сайт… Сейчас их уйма развелась в интернете. И договорись о встрече. Все, что я хочу узнать, это диагноз и дату…
И он сделал это. Он позвонил, договорился и сходил к ревнивой вдове Андрея Исаева. И принес Лере информацию: диагноз – инфаркт.
Ин-фаркт…
Не слишком ли много инфарктов?!
– Когда? – спросила Лера.
– В августе. Месяц назад. Лер, ты же видишь, никаких признаков насильственной смерти! Инфаркт! Это не убийство…
– Данька, ты говорил, что детективы читаешь?
– Да. Хотя больше люблю фантастику.
– То-то и оно… Существуют такие лекарственные препараты, которые способны вызвать инфаркт. Агата Кристи описала: дигиталин, например…
– Лер, ну почему ты думаешь, что тут непременно должен быть криминал? Ты детективов перечитала, ей-богу…
– А вот почему… – Лера снова водрузила фотографию на стол. – Смотри: первый – если считать справа налево, – сидит Слава Зюбрин. И он умер от инфаркта в июле, около двух месяцев назад. Рядом с ним сидит Андрей Исаев. Ты был сегодня у его жены, и она сказала…
– Что Андрей умер от инфаркта…
– Да, причем в августе. И он второй по счету. А третий, Толя Трубачев, – и он сидит третьим, видишь, на парте сразу за ними? И умер он тоже от инфаркта – в начале сентября. Понимаешь?
– Порядок мест в классе соответствует смертям?
– В том-то и дело… И последний Костя, вчера. Он, видишь, сидел рядом с Толиком. И тоже инфаркт. И у нас конец сентября.
Данила помрачнел. Потом шумно вздохнул и заграбастал ее к себе. Она, повинуясь его жесту, перебралась к нему на колени, прижалась к его груди, и следующий шумный вздох уже путался в ее волосах, обдавая теплом шею, а потом…
…А потом наступило утро.
Лера полдня провалялась в постели, обнимая Данькину подушку. Она пахла им, им и его одеколоном, словно он, уйдя на работу, оставил ей в залог этот запах. Она думала о странных их отношениях, в которых ей ничего от Данилы не надо, и в то же время существовать без него невозможно… То есть, наверное, возможно, но плохо. Очень плохо существовать без него…
И еще она думала о двух первых партах и о четырех своих одноклассниках, сидевших за ними. Если считать слева направо, то порядок смертей соответствовал расположению за партами. Почему?! Это случайность? Но разве бывает так много случайностей?
А если нет… То надо исходить из гипотезы, что инфарктам помогли случиться ! Как любитель детективов со стажем Лера точно знала, что до инфаркта можно и намеренно довести. Хоть тот же дигиталин, о котором писала Агата Кристи. А сколько других медикаментозных средств вышло на рынок со времен сочинительства бабушки детектива?
Иными словами, эти смерти есть не что иное, как убийства!
Но и в это было трудно поверить. Зачем??? Кому понадобилось убивать этих ребят, которые уже давно перестали общаться между собой? И за что? Может, какой-то псих? Или кто-то им за что-то отомстил?
И закончен ли список смертей?.. Ведь Лера сидела следующей, на третьей парте в ряду у окна… Если это псих, решивший методично истребить свой бывший класс, то он теперь до нее доберется!!!
«Стоп, – сказала она себе. – Тут промелькнуло одно слово, какое-то важное слово… Да, вот оно: «свой бывший класс». Кем бы ни оказался убийца, он должен быть из нашего класса!!!»
Эта мысль выдернула ее из постельной неги.
– Карен? Мы можем встретиться сегодня? Ну, скажем, через полтора часа?
– Конечно. Я пришлю за тобой машину. Диктуй адрес…
Она буквально слетала в душ, выпила кофе, оделась-причесалась-подкрасилась и вскоре входила в роскошный офис Карена в центре города.
– Обеденное время, – сказал он, когда Лера появилась в его кабинете. – Пойдем поедим. Ты ведь мне что-то сказать хочешь, угадал? Ну, за обедом и поговорим…
– …Вот так, Карен. Только не говори, что я сошла с ума, – закончила Лера свое повествование.
Он отодвинул от себя тарелку, положил на нее вилку и нож, вытер рот салфеткой, скомкал ее и бросил на стол. И все это не сводя с Леры своих черных влажных глаз. Полные губы его дрогнули, но так и не сложились в улыбку. В детстве, в школе, лицо его было очень подвижно, Лера помнила; теперь же оно отяжелело вторым подбородком, налитыми щеками, и на нем, казалось, только и жили глаза и губы.
– Не говорю, – сказал он. – Но чего ты хочешь? Что предлагаешь?
– Костю когда хоронят?
– Завтра.
– Значит, тело еще в морге?
– Видимо.
– Добейся, чтобы судебно-медицинский эксперт… Я правильно сказала?
– Правильно.
– Чтобы он осмотрел еще раз тело!
– В поисках чего, Лера?
– Причины инфаркта.
– То есть? – нахмурил черные брови Карен.
Лера отчего-то постеснялась говорить Карену про свою любовь к детективам и про вычитанный у Агаты Кристи дигиталин.
– Карик… Ты просто скажи ему, что у тебя есть основания подозревать, что инфаркт был спровоцирован. Возможно, введением какого-то лекарственного препарата. Пусть поищет в крови, я не знаю…
Карен подумал.
– Хорошо. Я для тебя это сделаю. Заплачу ему, пусть ищет.
– Ты не веришь мне, да?
Карен только сделал жест рукой: замолчи, мол! Он уже прижал к уху телефон и выспрашивал у Лены, Костиной вдовы, в каком морге находится тело.
– Какая разница, Лер, верю я тебе или нет? – произнес он, закрывая телефон. – Ты в сомнениях; они тебя пугают. Мое дело либо их развеять, либо подтвердить. Это минимум, который я могу сделать для тебя. И, знаешь, я бы предпочел первый вариант.
– Я тоже… Только боюсь, что…
Но Карен уже договаривался с моргом, обещая подъехать через час.
Лере он позвонил поздно вечером, точнее около полуночи. Данила недовольно выпустил ее из своих объятий. Она долго копалась в груде их одежд, пока не отыскала мобильник в кармане своего пиджачка. И затем молча выслушала то, что сказал ей Карен.
Данила протянул ей руку, помогая забраться в кровать.
– В крови ничего не нашли… – произнесла Лера, положив голову ему на грудь.
– Вот видишь! – Данила запустил пальцы в ее волосы.
– Но зато нашли след от укола на его руке…
– Надо сообщить в милицию, я думаю, – произнесла Лера за завтраком. – Если бы не мой приезд, то никто никогда бы не связал эти смерти между собой. Но теперь очевидно, что это неспроста! И милиция должна об этом знать! Пусть объединят эти дела и поищут причины инфарктов!
Данила странно посмотрел на Леру, снизу вверх – он ел яичницу, – и в его серых глазах засветилось удивление.
Лера смутилась.
– Ты не находишь эти смерти подозрительными? Тебе кажется, что я все сочинила, да?
– Лер… Какая же ты иностранка, на самом деле…
Таким тоном говорят: «Какая ты маленькая!»
– Почему?..
– Милиция – это не ваша полиция. Никто ничего делать не станет.
– Но я напишу заявление с просьбой расследовать! Они же должны…
– Иногда демократическое мышление трогательно до слез, – усмехнулся Данила. – Неужто ты думаешь, что кто-то начнет искать причины? Доставать из земли трупы…
– Эксгумировать, – подсказала образованная на детективах Лера.
– Вот-вот, эксгумировать и искать это лекарство в крови…
– Да и не получится. Дигиталин быстро разлагается. Если, конечно, пользовались именно им…
– Дело не в том, Лер! Просто никто не станет этим заниматься. Не станет, понимаешь?
– Но ведь имеются достаточно веские причины для того, чтобы заподозрить убийства! И возбудить дело. Почему же никто не станет, объясни?
– Потому что до сих пор это были мирные разрозненные покойники, умершие своей смертью, а тут они превратятся в никому не нужное, сложное дело по серийным убийствам, или как там у них называется. Со всеми шансами на «висяк». Или «глухарь».
– Это что?
– Так у нас в фильмах следователи выражаются… В смысле, что нераскрытое «глухое» дело испортит отчетность, «повиснет».
– Так пусть раскроют… – упавшим голосом проговорила Лера, уже понимая, что это отчего-то невозможно, хотя все еще не могла понять, отчего именно.