Алексей снова побеспокоил Леру, но она ничего интересного не вспомнила. А еще говорят, что женщины наблюдательны! Но Валерка всегда была рассеянной, словно постоянно отвлекалась на свои какие-то мысли, и медлительной. Раззява, одно слово!
Затем он побеспокоил старосту Мишу. Впрочем, он столь охотно отзывался на вопросы сыщика, что слово «побеспокоил» тут не годилось – скорее детектив порадовал его своими расспросами!
Михаил Пархоменко, похоже, так и остался в душе старостой и до сих пор с удовольствием и чувством выполнения гражданского долга отчитывался за свой класс.
Он вспомнил.
– Правда ваша, таки был какой-то очень короткий период, когда Юра подпустил Зину к своей царственной особе. И даже Инга стала с ним перекидываться парой слов. И улыбалась, что совсем невероятно. У Инги стиль был такой – никому не улыбаться, на всех смотреть вскользь и с презрением. К сожалению, я подробностей уже не помню… Просто сейчас вдруг всплыла сцена перед глазами, как Юра картинно выбрасывает вперед руку, подзывая к себе Зиновия, и Инга источает улыбку… А Зина идет к ним, вроде бы небрежно, но всем видно, что он с трудом сдерживается, чтобы вприпрыжку не побежать…
– Когда это было? В каком классе, в какое время года?
– Дайте подумать… Под конец наверняка… Да, точно, это уже после того, как они уроки обществоведения срывали. В десятом, значит. А, вот еще всплыло: как они уходили из школы всей гурьбой. Я в окно видел, как шли по школьному двору… И Зина чуть не в центре… Снег тогда уже начал таять. Весной, выходит.
– В чем же была причина их неожиданного сближения?
– Затрудняюсь сказать… Но наверняка они просто прикалывались над бедным Зиновием…
Кис не стал терзать дальше старосту, уже спасибо ему за то, что вспомнил о внезапной и краткосрочной дружбе между бедным «занудой» и блистательным Юрой.
Алексей вполне представлял себе, что Стрелков мог пригреть Зиновия Шапкина для забавы, точно усмотрев за его малоуспешными – если не сказать жалкими! – попытками соперничества с Компашкой и с Юрой лично всего лишь робкую мечту быть приближенным к элите. Не из жалости, конечно, – просто Юра решил завести себе новую игрушку. Мальчик для битья, придворный шут – вот чем был, без сомнения, Зиновий в глазах Юры.
Но важно то, что в какой-то момент они оказались вместе. И Анна Ивановна назвала обоих подонками, словно чем-то объединив.
Парторг обладала, судя по всему, крайне праведными и жесткими представлениями о морали, и для нее групповой секс, если она о нем прознала, мог стать основанием, чтобы обозвать подонками всех их… И даже факт полной добровольности участников не способен был смягчить ее приговор: ведь уже сам секс являлся в партийном мировоззрении пережитком капитализма! А уж такое разлагающее влияние буржуазной идеологии, как групповой секс, должно было вызвать в ней небывало воинствующий обличительный дух!
Что объясняет слово «подонки» и даже уход учительницы из школы: она вполне могла поставить перед директором вопрос ребром: или я, или Стрелков! А директор выбрала расчудесного Юру, у которого такие расчудесные родители…
Да, но убийства-то тут при чем?!
Кроме того, что же скрывает тогда Анна Ивановна? Если бы дело обстояло именно так, то есть если бы она прознала об их развлечениях и резко поставила вопрос перед директором, то она бы с удовольствием сейчас о нем рассказала детективу, чтобы отомстить всем подлецам и подонкам, и директору заодно! Которая покрывала безнравственных богатеньких деток.
Но Анна Ивановна молчит.
Неужели?..
Она ведь еще назвала их «жеребцами »!
Мелькнувшая в мозгу догадка показалась совсем бредовой. Не могла Анна Ивановна принимать участие в таких забавах добровольно, никак не могла!
Но если не добровольно … Тогда выходит, что… Бред, чистый бред!
И все же Алексей позвонил своим на Петровку и попросил пробить по полной сведения о Юре Стрелкове и Зиновии Шапкине.
Опа-на! Как выяснилось, на Зиновия было заведено уголовное дело, он был приговорен и отсидел два года за… Таки да… Ну надо же… За изнасилование учительницы!
Причем жертвой изнасилования выступала не кто иная, как Анна Ивановна Деревянко… А насильником – Зиновий Шапкин! Единолично. На Юру Стрелкова в недрах милицейской справочной системы не нашлось ничего компрометирующего.
Теперь понятно, почему в школе это дело замяли! И почему не могли в этом признаться детективу ни директор, ни сама учительница. И почему никто в школе не узнал истинных причин исключения Шапкина. Подобный факт тщательно скрывался! Сказать, что он позорил школу – да еще в советские времена, – это ничего не сказать!
Однако… Невероятно: эту учительницу терпеть не могли в классе (да и в школе тоже), а Зиновий, выходит, ее возжелал?
Кис вспомнил крупные формы Анны Ивановны. Если бы не ее скверный характер, нашлись бы, без сомнения, мужчины, которые польстились бы на такое тело. Но мальчик?!
Мальчишки влюбляются в учительниц, это хорошо известно, да, но только в других… Влюбляются в молоденьких начинающих училок, хорошеньких девочек, только постарше. Именно магия узнавания в ней, взрослой женщине, девочки, душа которой еще не потеряла признаки детства, делала такую училку одновременно близкой и далекой, желанной и недоступной.
Но Анна Ивановна была во всех отношениях слишком далекой от подростка – и внешне, и внутренне. И телом, и душой.
Или тут патология? Допустим, Анна Ивановна своим строгим и властным характером и (или) внешностью ассоциировалась у Зиновия с матерью. И он таким образом отомстил последней?
Или они сошлись на добровольных началах?.. Их – училку и дохлика Зину – объединила ненависть к Юре? Но нет, Анна Ивановна, парторг школы, которую побаивалась и недолюбливала даже директор, не стала бы искать поддержки у такого «зануды», как Зиновий Шапкин! И, главное, почему тогда речь идет об изнасиловании?
Что-то тут не так. Нет, так!!!
Алексей попросил бывших коллег выудить дело двадцатичетырехлетней давности из архивов, а сам пока открыл на экране фотографию класса и принялся снова изучать Зину на цветном снимке. Как мог он, субтильный, хрупкий мальчик – таких называют «замухрышка» – изнасиловать эту крупную и сильную женщину, которая в то время была на голову выше и в два раза шире мелкого Зины?!
Изнасилование – это взятие силой . А соотношение сил здесь было явно не в пользу Зиновия! Анна Ивановна его бы одним хлопком прибила!
Предположить, что Зиновий – ничем не примечательный, некрасивый, с мелкими чертами лица, закомплексованный мальчишка – мог соблазнить учительницу, которая отдалась ему добровольно , а затем возвела на него поклеп , – этого Алексей предположить тоже никак не мог.
Другое дело, если бы это был Юра! Вот он на фотографии – красивый, яркий блондин, харизматичный, уверенный в себе, как раз такой, какие нравятся женщинам… Особенно тем, которые испытывают дефицит мужского внимания – и не только внимания, будем называть вещи своими именами: дефицит сексуальной удовлетворенности.
Мысли о сексе, понятно, вытеснила партийность , но женское естество все же требует своего. Как и мужское, собственно. Человек, который в силу идейных заморочек лжет себе, убеждая, что смысл и цель его жизни состоит исключительно в служении великим идеалам (неважно каким, в данном случае пусть служение идеалам коммунизма, это ничего не меняет!), – такой человек может однажды взорваться. И самым нелепым и постыдным для него образом сдаться идейному врагу.
Наша природа – это самая большая правда о нас. И тот, кто душит ее в себе в угоду идеям, тот и оказывается наиболее уязвим. В самый неподходящий момент и с самым неподходящим человеком. Так священник влюбляется в путану. Так марксистка-ленинистка могла пасть перед чарами Юры Стрелкова.
Но никак не Зиновия Шапкина!
Меж тем биография Юры оказалась чиста, как слеза праведницы. А в колонии отсидел Зина. За изнасилование учительницы, ексель-моксель…
Догадки выстраивались в мозгу детектива одна бредовее другой. А что, если так оно и вышло, и учительница сблизилась с врагом номер один, Юрой, а Зиновий их застукал? Именно поэтому Юра потом приблизил к себе Зиновия: задабривал, чтобы тот не проболтался?
Допустим. Но при чем тогда изнасилование? Поклеп на Зину с ее стороны, чтобы избавиться от свидетеля? Но помилуйте, не такой же ценой… Дело даже не в судьбе бедного Зины, а в том, что не могла парторг выдумать изнасилование и заявить о нем в милицию! Не могло такое прийти в голову парторга в советские времена! Никак не могло…
А что, если Юра ее сам изнасиловал? Из мести, конечно же, не по влечению, а Зиновия подбил взять вину на себя? Что-то посулил… Или Инга, его подружка закадычная, нежно упросила Зину, пообещав, что будет ждать его из колонии? Может, оттого она принялась бедному Шапкину нежно улыбаться, о чем поведал староста?
Да, но и такой вариант не прокатит! Зину теоретически могли подбить на такое дело. Но парторг не дала бы произвести подмену! И отправить в колонию какого-то там невинного зануду, а не своего заклятого врага, Юру Стрелкова!
…Короче, понятно, что ничего не понятно. И, главное, вся эта история с изнасилованием ни на шаг не приближает Алексея к ответу на вопрос: кто убивает бывших Лериных одноклассников?
Хм. Пока что намечается единственный кандидат на данную роль: Анна Ивановна собственной персоной.
В самом деле, она ведь Компашку ненавидела люто!
Однако… Зиновий, выходит, куда больше провинился перед ней. А меж тем жив пока! В то время как «инфаркты» косят членов Юриной интеллектуальной банды…
Или это было на самом деле групповое изнасилование, с участием Компашки? Но каким таким образом туда затесался Зиновий?
Хотя совершенно очевидно, что именно после этого учительница покинула школу. Стало быть, случилось это именно тогда, весной, когда Зиновий уже был допущен к «телу» Юры Стрелкова. И Инги, его сподвижницы…. И посему вполне мог участвовать в подобном безобразии.