Наряду с превращением в орудие политического беспредела, суды, как метко заметил один журналист, превратились в бизнес-корпорации, ловко, непрерывно и в максимальном размере выкачивающие деньги из тяжущихся. Взяточничество в судах достигло гомерических размеров. Дошло до того, что появилась новая профессия: судебный брокер, то есть человек, который берет на себя переговоры с судьями о вознаграждении за то или иное решение, избавляя от этой щепетильной задачи клиентов и адвокатов, выводя их (небесплатно) из зоны риска.
На этом фоне заклинания о том, какими правосудными, компетентными и порядочными должны быть суды, звучат довольно лицемерно.
Что мы скажем на это?
Что делать? Как заставить судей быть независимыми и неподкупными одновременно? Как исправить обвинительный уклон? Вот в чем вопрос. Снять госконтроль — будут еще пуще брать взятки, неправедно решать дела. Усугубить госконтроль — восторжествует телефонное право, административный произвол, а заказные процессы, от которых уже и так тошнит, станут повсеместной нормой.
Есть, на мой взгляд, три ключика к проблеме. Прежде всего, надо вернуться к исполнению своей Конституции и провести весь судейский корпус через народные выборы и регулярные перевыборы в дальнейшем. Назначенным властями судьям не место в судах. Судья, чьи приговоры высшая инстанция отменяла более двух раз, автоматически должен исключаться из судейского сословия за профнепригодностью, с запрещением возвращаться в него. Политические процессы (по ст. 282, 282’ УК РФ, по закону «О противодействии экстремизму», буде таковые не отменят вовсе) должны перейти под контроль суда присяжных.
О свободе. Говорить всерьез о свободе предпринимательства и слова в современной России — значит профанировать тему.
О свободе слова я уже все высказал в не утратившей актуальности статье «Новая инквизиция» («Наш современник» № 3 за 2008). На ТВ жесточайшая цензура, печатные СМИ трепещут и переходят на старый добрый эзопов язык, издательства избегают острых книг, типографии, под прямым нажимом ФСБ, отказываются печатать «сомнительные» книги (дожили, ё-моё: цензура типографий!) и т. д. МВД, ФСБ и Госдума пытаются замахнуться на свободу мысли даже в Интернете, даже на личных блогах (тем временем ряд лиц уже получили свои срока за неосторожность в этой лично-публичной переписке!). Короче говоря, интеллигенцию вновь возвращают в безвоздушное пространство советского периода, приводят в состояние безгласности, когда самая возможность возразить утрачивается.
О «свободе» предпринимательства ярче всего сказала нам душераздирающая история с запретительной пошлиной на вывоз круглого леса (ноябрь 2008), которую правительство заблаговременно объявило в расчете на заблаговременное же создание древообрабатывающей промышленности, лесопилок и заводиков, затем бестрепетно ввело, а потом… вынужденно отменило, ибо железнодорожные составы и морские суда, груженые лесом-кругляком, парализовали все движение на Дальнем Востоке. (Данный товар составляет 60 % нашего экспорта в Китай.) Никто и не подумал создавать лесопилки и заводики, даже под угрозой полной остановки производства, ибо таковы в нашей стране условия осуществления пресловутой «свободы»: создать честно работающее предприятие, ту же лесопилку, себе дороже выйдет.
Что мы скажем на это?
Свобода — вещь не умозрительная: она либо есть, либо ее нет. Сегодня в России ее уже, можно сказать, нет. Де-факто нет свободы выборов, свободы референдумов, свободы партийной жизни, свободы слова и печати, свободы вероисповедания (репрессии обрушились на ряд родноверческих общин), свободы предпринимательства.
Надо либо признать это официально и честно сказать: граждане, свободы нет и не будет. (Так в свое время «честно» поступили большевики: открыто заявили еще в 1918 году, что они-де не могут позволить клеветать на Советскую власть — и враз закрыли все газеты, кроме большевицких и просоветских. И так до самого конца монополию и держали.) Либо немедленно подтвердить формулу 1990-х: разрешено все, что не запрещено, — и при этом убрать из законодательства все нормы, ограничивающие свободу слова, противоречащие Всеобщей декларации прав человека и гражданина. Прежде всего — статью 282 из УК РФ и соответствующие статьи закона «О противодействии экстремистской деятельности». Ведь по этим статьям сегодня судят даже за критику действий отдельных милиционеров как за разжигание ненависти к социальной категории: милиции в целом, якобы. И прочих абсурдных и жестоких процессов не счесть.
Любой другой путь — лицемерие и подрыв доверия к власти.
Понимает ли это Медведев? Пока, видимо, нет, если судить по его дежурной реплике («Мы не позволим разжигать социальную и межнациональную рознь…») и по тем наставлениям, которые он недавно дал директору ФСБ Александру Бортникову. Но разжигать то, что и без того давным-давно естественно и закономерно пылает ярким пламенем, никому в голову не придет. Беда в том, что у нас обычно судят как за разжигание — всего лишь за констатацию полыхающего пожара и поиск его причин. Видимо, сам Медведев никогда не сталкивался с практикой соответствующих судебных процессов, судит о них с чужих слов, в том числе с подачи антирусской прессы и всевозможных берлазаров. Хорошо бы, кто-нибудь его на сей счет просветил…
О защите малых народов. Ну, сколько же можно?! Что это за неравноправие в законе, что за двойные стандарты, вопиюще противоречащие ст. 19 Конституции РФ? Почему одни народы нужно «защищать», а другие могут и так обойтись, плевать на них? И когда же мы поймем, что на самом деле больше всего в защите нуждается не малый, а самый большой народ, тот народ, на котором все держится, который есть тот сук, на котором сидят все остальные народы России?! А вовсе не те народы, на которых не держится вообще ничего, существенного для других?
Порочный теоретический подход в жизни немедленно оборачивается порочной же практикой. Вот пример. Есть закон, регулирующий права коренных малочисленных народов Севера. В том числе, назначающий им для поддержания традиционного образа жизни и пропитания — определенные квоты на лов рыбы и зверя. А теперь представьте себе, что на берегу Белого моря стоят рядом два села — в одном живут, допустим, коми, а в другом — поморы. Поморы, как и казаки, это субэтнос русского народа, потомки новгородцев (в основном), двинувшихся на освоение Русского Севера еще с IX века. Их не очень много осталось, но это далеко не худшая часть русского народа. Их традиционный промысел от века, как и у коми, — рыбная ловля, бой морского зверя и т. п. И вот сегодня, видя, как сосед-коми спокойненько по положенной квоте ловит лосося и треску, бьет зверя и проч., а им, поморам, за те же деяния грозят страшные наказания как браконьерам, поморы поставили себе задачу: отделиться от русского народа, самоопределиться как отдельный этнос и добиться равных с другими малочисленными народами прав. Как видим, закон, хороший для малых народов, но утверждающий притом неравноправие, обернулся большой подлостью, несправедливостью и бедой для русских.
Что мы скажем на это?
Такой паскудный результат закономерен, ибо гнила сама мысль: наделить по национальному признаку особыми преимуществами народы, от которых никаких особых преимуществ для России не происходит. Обделив при этом преимуществами тот народ, без которого (единственного!) Россия вообще жить не может. Ни логики, ни справедливости, ни расчета тут нет никакого: одна глупость, невежество, недальновидность, торжество демагогии и чужеродных для нашей страны воззрений и подходов!
Итого: красивыми словами о справедливости, честных судах, свободе и тому подобных вещах отделаться от народа не получится. И все славословия по адресу провозгласившей права человека Конституции, которыми была полна речь президента, не убеждают.
Мы должны знать конкретно, какое именно содержание вкладывается в эти прекрасные лозунги, чем они будут наполняться и как реализовываться. Ибо пока они реализуются зачастую с точностью до наоборот.
Медведев: Конституционный порядок и впредь будет обеспечиваться всеми законными средствами…
Принятие в 1993 году Основного закона, провозгласившего высшей ценностью человека, его жизнь, его права и собственность, стало беспрецедентным событием в истории российской нации. И мы должны поблагодарить за это всех, кто участвовал в разработке и согласовании этого документа…
В наши дни, уже на новом этапе развития, российское общество подтверждает приверженность демократическим ценностям Конституции…
Севастьянов: А каким образом общество подтверждает приверженность этим ценностям? По-моему, оно в Конституцию и не заглядывало сроду. А то бы давно возмутилось несоответствием основного писаного закона и житейской (да и судебной) практики.
Вот есть в Конституции статья 19, утверждающая равноправие граждан независимо от национальности. Выше мы уже видели, что закон о малочисленных народах эту норму нагло опрокидывает. Но это ведь не единственный пример, можно привести еще по меньшей мере парочку.
Так, есть закон, регулирующий права репрессированных народов. Однако именно русские, больше всех, как говорит бесстрастная статистика, пострадавшие от кровавых репрессий коммунистического режима, этим законом не охвачены, льгот и привелегий, полученных многими другими народами России, лишены. Помимо того, что этим нарушена элементарная справедливость, возникло еще одно неприятное последствие, угрожающее целостности русского народа. Ибо казаки, этот русский субэтнос, наиболее пассионарная, авангардная часть русского народа, получила в результате импульс к отделению от русских в целом (как и вышеописанные поморы). Почему, для чего? А для того, чтобы, выделившись в отдельный, якобы «нерусский» этнос, потребовать уравнения в правах с другими репрессированными народами и получить-таки вожделенные льготы и привилегии. Казаки действительно страшно пострадали от большевиков и им действительно обидно после этого глядеть на соседей, вознагражденных, в отличие от казаков, за свои страдания. Вред от этой несправедливости и возбужденной ею ревности может быть огромен и непоправим. Русские должны быть признаны репрессированным народом, иначе где же хваленое конституционное равенство народов?