Три, четыре, восемь, семь —
Избежим любых проблем!!!
Пять, тринадцать, двадцать шесть —
Все, что нужно, у нас есть!!!
Есть Здоровье, Изобилие,
Есть возможность быть Всесильным!!!
Деньги, денежки, деньжата —
Обречена я жить богато!!!
Франки, тугрики, рубли —
Появляйтесь — раз, два, три!!!
В конце она эффектно щелкнула пальцами — получилось оглушительно. Лиля снова поморщилась, отставила чашку.
— Ну и как вы завтра будете себе деньги колдовать? Станете на улице и будете распевать свои припевки?
Алексей усмехнулся.
— Ну, наверно, не на улице… на площади. У нас квартира завтра, на Станиславского, еще не знаю, подтвердит клиент или нет. Чтобы клиент косяком пошел, надо с косяком стать…
— Леша, какой ужас! Это же наркотик!
— А Кастанеда курил… Нет, мы, конечно, увлекаться не будем. В общем, подумаем.
— Подумайте, — скептически посоветовала Лиля, поднимаясь (даже по чистым полам в их квартире она ходила на цыпочках), — только хорошенько. Сначала богатые дамы к вам пойдут косяком… потом босиком… а после милиция приедет и вас заберет.
— Ну да!
— Вот увидите.
— А ты приезжай посмотреть, — блеснул линзами Алексей. — Ты же где-то там рядом работаешь?
— Я там бываю два дня в неделю, — зевнула Лиля, — в главном офисе. Посмотрю на ваши художества, если удастся!
Так этот разговор закончился. Ритуала они с Алексеем не придумали, конечно. Пока Майя вымыла посуду, пока он посидел за компьютером — так время и пролетело. Потом был иной ритуал, которому они предавались со всей страстью и изобретательностью молодых людей, — постельный. И вот в итоге сейчас сидели в машине на краю площади Станиславского, не имея никакого варианта. Клиент укатил на Кипр, оставив безмолвную стальную дверь и подозрительную соседку.
Одним словом, облом.
Алексей сидел неподвижно, положив на руль сильные пальцы с рыжеватыми волосками на фалангах. Это его абсолютное равновесие вывело девушку из себя — она словно стояла перед безмолвной стеной. Мимо них проносились автомобили в сторону площади Труда и оконечности района, автобусы, набитые спешащими людьми: в офисы, на заводы, в магазины и банки. Пахло бензином и суетой, и этот запах заносило в приоткрытое окошко автомобиля.
— Ну, так давай придумаем какой-нибудь ритуал! — почти закричала она. — Надо же что-то делать, в конце концов!
Молодой человек повернул к ней лицо. Оно улыбалось. Очки блестели лукаво.
— Майка, а ведь ты сейчас поступаешь точно по ПКМ!
— Вовсе не по ПКМ! Я хочу придумать что-то из ВКМ, да!
— Нет, по ПКМ!
— Нет, нет, нет, нет! Не по ПКМ я поступаю!
— Увы, радость моя, именно по Привычной Картине Мира. Это из-за нее мы уверены, что в трудных ситуациях надо что-то срочно делать, куда-то бежать, кого-то звать, что-то торопить.
— Ну да, а по ВКМ надо сидеть сложа руки! — съязвила Майя, совсем как вчера Лиля, но она и сама внутри себя понимала, что не права. — Черт! Просто удержу нет.
— Это точно. С удержем у тебя сегодня проблема. В общем, тут дело вот в чем. Надо Луну заставить бежать по верхушкам деревьев.
— Это как?
— А, забыла! Вспомни, я рассказывал. Представь: ты едешь в поезде, смотришь в окно. Луна что делает? Правильно, движется над верхушками сосен, как бы вместе с вагоном. Но своим Пэ-Ка-эМом ты понимаешь, что все это лабуда и что Луна-то на самом деле неподвижна, а только ты перемещаешься относительно нее по Земле. Верно?
— Верно.
— Ну да. Это логично и понятно. Теперь тебе надо перейти к Волшебной Картине. А сначала, если не получается, на помощь можно призвать АКМ.
— АКМ? Это что?
— Автомат Калашникова, модернизированный… с откидными прикладом! — пошутил Алексей. — На самом деле АКМ — это Алогичная Картина Мира, которой твой мозг будет яростно сопротивляться. Но ты представь все-таки, что это не ты перемещаешься по Земле относительно Луны, а Луна перемещается над лесом вместе с тобой, бежит за вагоном по верхушкам деревьев. Представила?
— Ну допустим…
— Тогда что получается? Если ты едешь в поезде, находясь в своей ПКМ, то действительно ЕДЕШЬ. Ты торопишься, опаздываешь или спешишь — не важно. Главное, что ты перемещаешься, ищешь цель и не всегда в этой суете можешь ее найти. А если ты заставляешь Луну бежать по верхушкам деревьев, то ТЕБЯ ЕДЕТ, понимаешь? Тебя несет, а ты неподвижна. Нести же нас может только Фатум, Судьба, и если мы верим в Симорон, то нас несет именно он. А нести к плохому он просто не может.
Алексей снова мягко улыбнулся и примирительно погладил руку девушки, лежащую на кожаном бардачке меж сидениями.
— И что ты предлагаешь?
— Вот сейчас мы заставим Луну бежать по верхушкам. — Алексей снисходительно оглядел серые фасады с облупившимися кадыками балконов. — Мы с тобой находимся в исходной точке пути. Если мы рванем сейчас куда-то — вперед ли, назад ли — девяносто девять процентов, что мы ошибемся. Надо сделать так, чтобы нас понесло. В данном случае у нас есть простой инструмент — автомобиль. Тупое, бессловесное механическое животное…
— Ну, это у тебя, может, и тупое! — взвилась Майя. — А моя «судзушка» — хорошая девочка!
— Ладно, ладно, допустим, так.
— И делать-то что?
— Сейчас я выжму сцепление и заведу двигатель. Потом мы одновременно ТАКнем и двинемся вперед. Только… надо закрыть глаза!
— О, Господи! Зачем?! Мы же…
— …ни в кого не въедем. Смотри, перед нами пустая обочина. Метров сто, не меньше. Справа — турникет, не думаю, что какая-нибудь шалая бабулька выскочит. Ну, готова?
— Да…
Майя закрыла глаза и приготовила руку для щелчка. Она слышала, как заурчал двигатель, повинуясь повороту ключа; чувствовала, как задрожало тело автомобиля. В эту минуту нестерпимо зачесался нос: может быть, от легкого запаха бензина, проникшего в салон из моторного отсека, может — просто так. Майя прижала вторую руку к носу, давя подступающий чих.
«Судзуки» дернулась вперед, резко, как спринтер по свистку. И тотчас же Алексей вдавил до пола педаль тормоза. Машина едва не встала на дыбы, а Майю бросило вперед лбом. И хорошо, что она прикрывала нос рукой — ладонь смягчила удар о ветровое стекло. Не смертельно, конечно, но все же больно.
— Ты что?!
Но Алексей уже выскакивал из автомобиля. Майя тоже это сделала, прижимая руку к ушибленному лбу. Что-то случилось!
Так и есть. На асфальте перед хромированным «кенгурятником» джипа сидел донельзя худосочный парень и, кривясь, тер коленку. Он был в очках с толстыми линзами — близорукий. Сперва девушка подумала, что они его сбили, но потом увидела: от металлических перил с заусенцами небрежно сваренной стали тянулась широкая полоска, выдранная у джинсов этого парня. Бедолага хотел сигануть через турникет перед самым носом машины и, зацепившись за него, грянулся оземь.
— Все в порядке? — быстро спросил Алексей, присаживаясь на корточки перед парнем.
Майя оглядывалась. Хорошо, что их маленькое происшествие прошло почти незамеченным. Только какая-то тетка качала головой на тротуаре, но, увидев, как Алексей усаживает парня в машину, успокоилась и пошла дальше по своим делам.
Парнишку звали Рома, а погоняло (как он сам выразился) у него было смешное — Кузнечик. Он действительно напоминал кузнечика тонкими ногами, казалось, вывернутыми коленками наружу, и заторможенной своей неуклюжестью. И эта неуклюжесть не была внешней, а скорее шла изнутри.
Все у Ромы-Кузнечика было не слава Богу. С утра мать дала денег, и он пошел за учебниками, но по дороге забежал в салон игровых автоматов да проигрался в пух и прах, незаметно для самого себя. Вернулся домой, взял материны последние, из заначки, снова пошел в книжный магазин на углу и… напоролся на компанию дворовых наркоманов. Они дали ему по почкам, забрали из кармана куртки деньги, мобильник. А потом самый старший и глумливый предложил «опустить лоха» прямо тут же во дворе, за гаражами. Кузнечик, выросший в суровой фабрично-заводской обстановке, знал, как это просто и быстро делается, и предпочел спасти свою жизнь любой ценой, а точнее — бегством. Но его бег со взятием препятствий закончился как раз под носом у вовремя успевшего затормозить «Судзуки».
Всю эту грустную историю Майя и Алексей выслушали, занимаясь реанимацией Кузнечика: девушка обработала ему рану на коленке перекисью из автоаптечки, а Алексей починил очки, из которых при падении выскочил винтик, крепящий дужку.
— В общем, — заключил Алексей, возвращая очки Кузнечику, — ты, парень, нуждаешься в Победе.
— Над кем? — испугался тот. — У Паука, знаете, какая крыша?! У него отец в ментовке, а сам Паук — наркоша конченый.
— Над всем! И над всеми! — жестко отрезал Алексей. — Тебе нужна инъекция Победы. Очень сильная. Чтоб пробрало по самые не хочу. Понял?
— Ага.
— Майка, что у нас на горизонте? Штурман, ответь базе!
— Улица, — нашлась девушка, — парк Победы вон, с монументом Славы.
— Именно так! Значит, Кузнечик ты наш зеленый, сейчас мы поедем на монумент Славы, который, да будет тебе известно, поставлен в память… Дед есть?
— Есть. В деревне, — Кузнечик шмыгнул носом.
— Воевал?
— А то! Кавалер Ордена Славы, полный.
— Отлично! Как раз на монументе — братская могила воинов-сибиряков, Героев Советского Союза и полных кавалеров Ордена Славы. Это поможет. Это даже не ВКМ, это самая что ни на есть грубая реальность, хоть и немного пафосная. Поехали!
— Погодите, погодите! — засуетился парень. — А как же мои джинсы? Я ведь… ну, не могу же я так…
— А мы из них сделаем шорты! — предложила девушка. — Смотри, у тебя выдрано чуть выше колена. Давай, снимай!
Кузнечик сжался в углу и залился краской. Майя поняла, в чем дело.
— А вы… — пролепетал он.
— А мы все будем такие! Правда, Леша? В шортах. У тебя же есть шорты в багажнике? Помнишь, мы после пляжа оставили?
— Конечно!