– Мне С ЛЮДЬМИ РАБОТАТЬ! – важно ответила она.
Видя, как давятся смехом остальные коллеги из школы, доктор решил уточнить:
– А что же у вас за должность такая ответственная?
– Я – УБОРЩИЦА! – важно ответила дама.
Приходили сотрудники одной крупной компании, торгующей телефонами. Первый из них был сильно разочарован тем, что ему задали мало вопросов (это притом, что их пришло шестьдесят человек, не считая остальной очереди). Пришлось спросить второго про частоту, на которой работают продаваемые ими телефоны, а третьего заставить объяснить принцип электромагнитной индукции (как? Вы не в курсе? Это же основа работы связи!). Остальные шли притихшие и очень радовались, когда их быстро отпускали.
Учительница, преподававшая фольклор в одной из школ, так расчувствовалась, что спела хорошо поставленным голосом неприличную частушку. Очередь притихла. Следом за певицей зашла стройная красивая девушка и, сильно смущаясь, спросила членов комиссии:
– А можно я не буду раздеваться?
Заведующий, видимо, хотел спросить, с какого перепуга она решила, что это необходимо, но сумел только выдавить:
– А почему?
– Я сегодня не надела рабочее нижнее белье.
Оказалось, что следом за школой пришел коллектив ночного клуба…
О пользе открытых форточек, а также Ашаффенбург с Рейхардтом на брудершафт
Встретился вчера с хорошим другом и коллегой, Владиславом Юрьевичем. К слову, Сэмюель Ваймс из цикла Пратчетта про стражу Анк-Морпорка прочно ассоциируется у меня именно с его физиономией. Поболтали, поделились новостями. А я разжился парой коротеньких историй. Вот обе сейчас и расскажу.
Первая произошла в лихие девяностые, когда про Тольятти говорили, что на разборках почти никогда не слышно пистолетной стрельбы, поскольку братки предпочитают гранатометы и автоматы. Вот одного такого товарища доставили в отделение в наручниках и под конвоем – не выдержала отмороженная крыша, соскользнула.
Молодым милиционерам, которым пришлось посменно дежурить у дверей наблюдательной палаты, приходилось несладко: то угрозы всех на фиг перестрелять и гнутые кренделем пальцы, то назойливый интерес наших пациентов – словом, фиг расслабишься. В конце недели браток порядком надоел своим выпендрежем даже персоналу, не говоря уже о больных, которые честно ему заявили, что там, на воле, у него может быть хоть взвод гоблинов-автоматчиков и рота отморозков с паяльниками, зато здесь всегда под рукой пара добровольцев с навыком удушения подушкой. Поэтому из соображений собственной же безопасности словил в задницу изрядную дозу аминазина, от чего пальцы свело так, что они намертво застыли в какой-то немыслимой распальцовке. И был прификсирован к кровати. Когда весь словарный запас иссяк, он утомился и крепко уснул.
Вздохнув с облегчением, милиционеры напросились на чашечку кофе к Владиславу Юрьевичу. Тот не стал отказывать. Завязалась беседа, и один из служивых вдруг спросил:
– А вот скажите: нет ли у вас опасности самому заболеть чем-нибудь таким же?
Владислав Юрьевич внимательно посмотрел на парня:
– Есть, конечно. Вот вы же сами заметили, что они все поступают к нам с бредом, с галлюцинациями и еще бог знает с чем. А потом выписываются практически нормальные. Где, по-вашему, все это остается? У нас в отделении. Вы обратили внимание, как часто у нас моют полы и стены? И регулярно меняют халаты (тут он щелчком сбил с плеча что-то невидимое)? Это неспроста. Это профилактика. Иначе стойкие энергоинформационные образы будут кумулировать и в итоге индуцируют психоз у персонала. И вот еще что, – тут он достал из стола бутылку коньяка и три рюмки, – алкоголь очень снижает сопротивляемость психики к вредоносному воздействию местных ноосферных возмущений. Но без него есть риск формирования невроза и эмоционального выгорания. Ну, за здоровье!
Ребята подозрительно поглядели на рюмки, не решаясь взять их в руки.
– Не бойтесь, мы сейчас предпримем меры предосторожности, – успокоил их Владислав Юрьевич.
Он подошел к окну и широко открыл форточку:
– Все, теперь можно.
– Почему можно? – непонимающе промолвил один из милиционеров.
– ГОЛОСА БУДУТ УЛЕТАТЬ В ФОРТОЧКУ И К НАМ НЕ ПРИЦЕПЯТСЯ, – серьезно пояснил Влад.
Второй милиционер, посообразительнее, уже хлопнул рюмку и держался за живот от хохота. Первый подозрительно поглядел на него, потом на доктора и тоже нерешительно потянулся к таре.
Вторая история – тоже довольно давняя. Милиция доставила в приемный покой пациента: тот, оказавшись у них в обезьяннике, все от кого-то отбивался, пытался удобно расположиться на решетке под потолком, истошно вопил – грех было такого не свезти в дурдом. По пути мужик сообразил, что дело пахнет галоперидолом, и решил ни в чем не сознаваться.
Владислав Юрьевич, дежуривший в тот вечер, крутил его и так и этак – ну не за что зацепиться. Не верить милиции, не пожалевшей времени и бензина на доставку клиента, тоже оснований не было. Что делать?
– Тут тебя спрашивают. – Влад протянул мужику трубку телефона, незаметно выдернув шнур из телефонной розетки.
– Да? Что? – Мужик прислушался. Слушал минуту. – Нет, видимо, ошиблись номером.
Симптом Ашаффенбурга[16] вырисовывался как-то неубедительно. Ладно, не им единым жива диагностика.
– Ой, а что это там, под лавкой, такое черненькое зеленеется? – Владислав Юрьевич сделал удивленное лицо и ткнул пальцем под кушетку, на которую присели милиционеры.
– БЛИН, ДА У ВАС ТУТ КРОКОДИЛ!!! ААААААА, ВЕЗИТЕ МЕНЯ ОБРАТНО, Я КРЫС БОЮСЬ МЕНЬШЕ!!!!
Мужик в мгновение ока вспорхнул на стул, а оттуда – на стол.
– Что и требовалось доказать, – полюбовавшись на свежеобретенное настольное украшение, доктор повернулся к милиционерам и застыл.
Они, прижавшись друг к другу, СТОЯЛИ НА КУШЕТКЕ И С ОПАСКОЙ ПОГЛЯДЫВАЛИ ВНИЗ.
Бесноватые невидимки
Эту историю рассказала наша с Оксаной хорошая знакомая, тоже врач-психиатр. Она сейчас, кстати, отдувается на работе за нас обоих – мы-то в отпуске.
Пришла к ней недавно на прием одна дама пенсионного возраста. Назовем ее Анастасией Сергеевной. И не то чтобы она чувствовала себя психически нездоровой, просто батюшка велел – мол, пока консультацию у психиатра не получишь, чтобы ноги твоей в храме не было! А с чего все началось? С бесноватых невидимок.
Поселились эти невидимки в квартире у Анастасии Сергеевны год назад. Поначалу вели себя прилично – ну мелькнет один-другой на краю поля зрения, да и исчезнет. Потом освоились и обнаглели. Стали за стол присаживаться, да не просто так, а чтобы вместе с хозяйкой откушать. Прямо из ее тарелки. Уж она и в отдельную посуду им накладывала, и полотенцем гоняла, а то и ложкой в лоб припечатывала – бесполезно. Все равно норовят из ее посуды чем повкуснее поживиться.
Потом стали шарить в холодильнике: то молоко подменят на прокисшее, то колбасу утащат, а через неделю подкинут другую, уже подсохшую и заплесневевшую.
А потом повадились шастать за ней в ванную, подглядывать и воровать мыло. И в туалет – посидеть на брудершафт, что стало последней каплей, переполнившей чашу терпения.
Соседки, с которыми Анастасия Сергеевна поделилась своей бедой, уверенно сказали – в церковь. И даже посоветовали одну, там есть батюшка, он на зачистке квартир от вредных сущностей и недобрых эманаций специализируется. Как махнет кадилом, как окропит святой водой, так не то что бесы – домовые разбегаются! Сходила, пожаловалась. Батюшка оказался человеком понимающим, с визитом затягивать не стал. Работал на совесть. Заодно заставил выбросить несколько безделушек, которые, оказывается, были вовсе не безобидными: колокольчик с красной кисточкой (нечего в доме делать сраму китайскому, фэн-шуй суть происки лукавого) и статуэтку жабы (гады – они и есть гады, вот пусть на болоте и обитают, а как в квартире поселишь хоть одного, так не успеешь глазом моргнуть, как задушит, вот, кстати, счет за услуги).
Помогло где-то на неделю. Потом невидимки вернулись и снова принялись за свое. Пришла Анастасия Сергеевна к батюшке второй раз – мол, нельзя ли по гарантии сделать бесплатный повтор? Батюшка нахмурился, посуровел лицом, но, к чести его сказать, оказался сдержан. Ты, говорит, дочь моя, сначала в себе разберись. Господь, он гарантии направо-налево не раздает. И помогает тем, кто к нему душой тянется. В общем, сначала молитва и пост, а там посмотрим.
Ох, знал бы он, кого молиться заставил! В общем, через неделю всенощных бдений Анастасию Сергеевну озарило: так ведь она – не просто Анастасия Сергеевна, а святая Анастасия Узорешительница! Эти бесовы невидимки просто не в курсе, с кем связались! Ну ничего, это дело поправимое. Уже на следующий день невидимкам был предъявлен паспорт с вклеенной вместо фотографии иконкой и ваучер со святой водой. Дескать, выбирайте: или убираетесь подобру-поздорову, или мы начинаем холивар. Ах, не верите? Ну держитесь! Решив бить врага прицельно, Анастасия Сергеевна пустила в ход спринцовку. Загубила побелку на потолке, люстру и три розетки, осталась в обесточенной квартире, но ведь и бесы не убереглись!
Правда, наутро двое все же снова появились – видимо, пришли забрать убитых и раненых. Заодно подменили колбасу и испортили молоко. Но настроение у Анастасии Сергеевны было боевое. Она направилась в церковь и попросила батюшку нацедить ей пять литров святой воды – вот в этот ваучер. Да посвятее, чтобы рвало в лоскуты! И не надо меня учить, как ею пользоваться, вот паспорт, вот спринцовка! И кстати, где должное почтение и благоговение? А вот и схожу, и справку принесу, и пусть вам будет стыдно!
Ознакомившись с изменившимися паспортными данными, глянув мельком на спринцовку и пустой пятилитровый ваучер, доктор сказала, что в принципе не против написать справку. Только надо убедиться, а вдруг это были не бесы, а галлюцинации? А то перед батюшкой как-то неудобно будет. Как проверить? А ложитесь к нам: если окажется, что невидимки боятся лекарств, – значит, это все же галлюцинации. А на случай, если святая вода все же потребуется, у нас есть и свой приход, и свой батюшка. Уж он не откажет. Согласилась Анастасия Сергеевна не сразу, но, когда доктор напомнила ей деяния Узорешительницы, все контраргументы были исчерпаны.