Другой товарищ вежливо поинтересовался, нельзя ли ему заплатить полцены. Почему? Да потому, что он устраивается на полставки. Профессором. Вы понимаете, доктор, в одном университете я уже работаю на профессорской должности, приглашают еще в один институт, но почему-то полную ставку не дают. Пришлось объяснять, что доктор не может глянуть профессора, даже идущего на полставки, вполглаза. Ну ничего, проникся, оплатил. После короткой беседы унес с собой докторский автограф с печатью и вердикт «годен профессором на полставки».
Завершил парад лайфхакеров прошлой недели пациент Оксаны Владимировны. Здоровенный такой мужик. Он приехал за бесплатными лекарствами и долго выпрашивал, чтобы их ему выписали аж на три месяца.
– Оксана Владимировна! Вы поймите, мне трудно к вам так часто ездить!
– Отчего же? – поинтересовалась доктор. – Проезд в автобусе и троллейбусе для вас бесплатный, сели и доехали.
– Вот еще! – брезгливо поджал губы пациент. – Вы знаете, сколько всяких дураков ездит в общественном транспорте! Я езжу только на маршрутном такси. Так вот, вы себе не представляете, как сложно уговорить водителя маршрутки, чтобы он подвез меня бесплатно!
Вождем бы стал – концепция нужна!
Если вдруг взять и поверить партийным лидерам, любая партия собирает под свое крыло людей неравнодушных, увлеченных, проникшихся идеей изменить мир к лучшему. Хотя бы в масштабе отдельно взявшейся страны.
Тут на днях приходил на прием один мой пациент. С нашим учреждением он знаком уже лет двадцать. Давно на инвалидности. Поскольку в бытовых и финансовых вопросах он разбирается много хуже, чем утконос в неевклидовой геометрии, сестра взяла над ним опеку. Ту, которая официальная, с лишением дееспособности.
Пообщались, Дмитрий (пусть его зовут так) получил лекарства – без них никак, голоса одолевают. Уже собравшись уходить, Дмитрий вдруг остановился в дверях:
– Совсем забыл, доктор. Я тут в партию вступил!
– В какую, Дима? – осторожно спросил я.
– В (аббревиатура в его исполнении на слух воспринималась как ругательство)! – гордо ответил он. – Вот партийный билет и много денег.
В партийном билете красовалась стодолларовая купюра.
– Всем дают, кто вступает! – похвастался Дима.
– Что ж, с почином, – ответил я. – И чем ты теперь будешь заниматься?
– Когда мы придем к власти, будем делить имущество олигархов!
– Дима, а ты уверен, что партия придет к власти?
– Конечно, доктор! Мне голоса то же самое говорят, значит, все по правде! Вы сами тоже вступайте, нам нужны умные люди!
– Ну спасибо, Дмитрий, ну умеешь уговорить. Ты мне вот что лучше скажи. А Саша из соседнего дома все еще в вашей партии? Кстати, он что-то давно на приеме не был.
– Да я его на собраниях вижу. Сказать, чтоб пришел?
– Скажи, будь добр. Он, помнится, не про олигархов рассказывал, а про коммунистов, которых предполагалось развешивать на фонарных столбах.
– Это устаревшая концепция, доктор. – Дмитрий покачал головой. – Надо идти в ногу со временем. А насчет вступить в партию вы все же подумайте.
– Подумаю. Вот только концепцию поконструктивнее подберу, сагитирую остальных пациентов – и сразу в партийные лидеры.
Так что дело за концепцией.
Платиновый интеллектуальный резерв
Работнику и работодателю судьбой предопределено находиться на разных полюсах концепции оплаты труда. Первый считает, что второй платит ему непростительно мало, и за такие деньги пусть скажут спасибо, что он хотя бы просто появляется на работе. Второй убежден, что платит второму с прискорбной щедростью, на грани транжирства, и за такие деньги можно было бы нанять легион бесов-гастарбайтеров, если бы не проблемы с начертательной геометрией пентаграмм и видом на жительство. В итоге сложившегося диалектического единства и борьбы противоположностей обеспечена непрерывность процесса: один делает вид, что платит, другой – что работает, а страна в целом – что имеет прирост валового национального продукта.
Людмила (назовем ее так) в этом плане не исключение. То есть она тоже считает, что зарабатывает маловато. А ведь работа у нее очень важная. Она – платиновый интеллектуальный резерв России. И если кто-то не осознал и не проникся, то это от недостатка приложенных умственных усилий и проницательности.
Работа довольно напряженная: все время приходится вникать в суть вещей и связь событий. Вот вы, к примеру, задумывались о том, как влияют фазы луны на биржевые котировки? А какова взаимосвязь суммарных показателей человеческой совести отдельно взятого региона и его погодных условий? А почему намерение дорожной службы срочно положить новый асфальт в ближайшей перспективе приводит к дождю, а в отдаленной – к выборам? А она не просто думает: она знает. И записывает выводы в блокнот.
Сначала Людмила пыталась пристроить свои изобретения через патентное бюро, но спустя пару лет позиционной почтовой войны и пары карательных рейдов, закончившихся госпитализациями, отказалась от этой затеи. Это все равно, что подавать напряжение на неподключенный трансформатор: даешь на вход двести двадцать, имеешь на выходе ноль плюс затраты на теплообразование. Опять же, вскоре нашлись те, кто оценил ее потенциал.
Ценителями неожиданно оказались банки. Людмила однажды решила приодеться. Но что можно купить на пенсию по инвалидности? Разве что воротник от шубы. Пришлось взять кредит. Вот тут-то ей карта и поперла. Точнее, карты. Банковские. Кредитные.
На следующий месяц она обнаружила в своем почтовом ящике аж два письма от разных банков. Оба просто умоляли взять у них деньги. Людмила поняла: вот оно, признание! Вот она, слава! Государство наконец-то оценило ее интеллектуальные заслуги и обязало банкиров платить ей зарплату!
Правда, через некоторое время, помимо новых банковских карт, стали приходить и другие письма, с какими-то идиотскими требованиями вернуть якобы взятое взаймы, но Людмила сочла это происками мошенников и гордо отправила письма в мусоропровод.
Потом пришел судебный пристав. Пришлось напоить его чаем и объяснить политику государства. Пристав бледнел, краснел, норовил поперхнуться чаем и часто-часто кивал, поглядывая на дверь. Особенно его впечатлил перечень сделанных Людмилой открытий. Узнав о том, кем на самом деле приходится Христу пророк Мохаммед и в чем настоящая фишка межконфессиональных трений, он икнул, подскочил, извинился, сказал, что просто обязан донести эту благую весть до судебного начальства, не расплескав по дороге, и поспешил откланяться.
После судебно-психиатрической экспертизы банки были вынуждены признать, что они были излишне оптимистичны, сделки – ничтожны, а Людмила ничего никому не должна. Вот только оформление опеки – процесс длительный, требующий такого количества справок и документов, что легче было бы получить вид на жительство где-нибудь в Австралии. А у банков, как выяснилось, готовность обмениваться данными не выше, чем у нашей страны со страною вероятного противника. Поэтому до того, как мама стала опекуном, Людмила успела еще несколько раз получить неплохую зарплату. Вот насколько велика была тяга наших банков вбухать свои средства в платиновый интеллектуальный резерв России.
Нету здесь титана!
Мне искренне жаль наш Госнаркоконтроль. Даже несмотря на то, в какой цирк они превратили обычную выписку наших лекарств. Чтоб их всех когда-нибудь апостол Петр заставил вместо пропуска в рай написать сто раз международное название феназепама[29]! Им и в самом деле приходится нелегко. Это раньше все было четко и ясно: каннабис, героин, кокаин и еще несколько наименований. А сейчас поди-ка отследи! Спайс, сальвия, соли, спиды… Современная химия – настоящее проклятие и бесовская еретическая дисциплина, с точки зрения ортодоксального наркоконтроля!
Игоря (допустим, звали его так) привела на прием мама. Дескать, спасайте двадцатипятилетнее чадо, ибо тянет оно в рот что ни попадя, а мне потом его слетевшую кукушку по всему кварталу ловить приходится.
Игорь и в самом деле обладал неуемным исследовательским инстинктом и, если бы не сбитая сетка прицела – мог бы сделать что-нибудь стоящее для науки. В данный же момент науке он был интересен разве что как любопытный экземпляр. Результат добровольного эксперимента над собственной психикой.
Парень очень интересовался прикладной ботаникой и химией. То есть пытался курить все, что предположительно может торкнуть. Эмпирическим путем было доказано, что лучше всего для этих целей подходит спайс. Поначалу все было просто чудесно: курнул, словил приход – и гуляешь по астралу этаким туристом. Но потом что-то пошло не так.
То ли изготовители спайса задумали недоброе, то ли на астральных курортах был объявлен сезон охоты на туристов без визы наркоконтроля, а только вернулся Игорь из очередного трипа весь какой-то не такой.
Поначалу он и сам не мог сформулировать, что именно с ним не так. Руки-ноги на месте, голова одна, глаз две штуки, не считая зажмурившегося третьего. Вот только суставы что-то ноют. И челюсть поскрипывает. Ааа! Все ясно! Суставы украли! И челюсть слямзили! Заменили на дешевую титановую подделку! Ну точно – и движения не те, и жевать несподручно! Мама, спасай!
Мама попыталась прочесть лекцию о вреде наркотиков, но Игорь только отмахнулся: ладно тебе зудеть, это же не героин! Пошли лучше к рентгенологу, сделаем снимки суставов. Сходили. Сделали. Потом, для верности, догнались томографией всего Игоря. Рентгенолог, прочтя снимки, выразился в том смысле, что ни одной лишней титановой детали он тут не видит. Зато находит скопление древесины, покрытой древесной же корой. Ага, в районе черепной коробки. Предположительно, дуб.
Вот видишь, сказала мама, я же тебе говорила! Не вижу, ответил сын. В упор. Зато чувствую. Чувствую, что вы все от меня что-то скрываете. Он предпринял еще одну астральную вылазку с целью добиться ответа от тамошних обитателей, но те решили, что некоторым туристам, не понимающим намеков, мозги вообще ни к чему. А здесь, глядишь, кому сгодятся. И произвели принудительную пересадку.