— Так что привело тебя сюда? — спросил магистр, отвлекая меня от грустных мыслей.
— Нехватка знаний, — сказала я. — Никто, кроме вас, не знает больше о магии, основанной на жизненной энергии. Можно ли обратить время против самого мага времени? Я понимаю, что маги времени не всесильны. Но как можно заставить мага времени забыть о событиях, которые произошли в прошлом?
— Произошли? — проницательно уточнил магистр. Вот потому я к нему и пришла. Мне нужно было проверить. Верс приписал магистру заключения о магии времени, которых я не слышала прежде. Не знаю, зачем бы Плантаго лгать об этом. По правде сказать, я вообще не помню случая, когда маг лгал мне.
Я пересказала слова Верса, может быть, не слишком точно, но все же не утеряв смысла. Магистр Литен удивленно спросил:
— Чьи это слова?
Для меня это уже был ответ. Но я все равно сказал:
— Ваши, магистр. Но я знаю их лишь в пересказе другого человека. Его зовут Верс Плантаго. Он должен был бывать здесь.
Магистр Литен рассматривал портрет, нахмурившись.
— Я не знаю имени, но этого человека видел, — он взглянул на меня. — Однажды мы действительно встречались с ним здесь, в Академии и говорили о магии времени. Это было два года назад… Я принял его за офицера королевской гвардии. Он привез приказ о запрете на магию времени.
Я удивленно замерла. Магистр понимающе улыбнулся.
— Догадываюсь, что ты слышала наш разговор. Я собирался предупредить тебя о грозящей опасности. Но ты уже пропала, очень предусмотрительно, потому что уже через несколько часов в Академии был отряд королевской стражи и придворные маги, которые проверили все учебные планы и вычеркнули курсы, которые отныне мы не имеем права читать студентам.
Я все смотрела на набросок. Тот человек показался мне огромным и страшным, а его голос — грубым, хриплым. В нем не было ничего человеческого. Я видела его лишь со спины, мельком — в просвет приоткрытой двери. Выправка и правда выдавала в нем военного, я понимаю, почему магистр принял его за гвардейца.
— Согласно указу Ее Величества регентствующей королевы установлен запрет на противоестественную, опасную для людей магию времени и магию замены жизненного пути. Все изучающие данными виды магии признаются опасными для государства, а владеющие ими на уровне адепта первого курса — подлежат заключению под стражу и допросу для определения степени вреда, который они успели нанести нашей стране. Его Величество король Альвет хоть и юн, но осознает опасность, которую представляет эта магия для его народа и потому полностью поддержал королеву-мать в этом начинании.
Его речь была бесстрастна, этому человеку было все равно, что он подписывает приговор, лишает будущего кого-то из учащихся в Академии. Он говорил не таясь, но из-за хрипоты все равно получалось негромко. Если бы я не пришла к магистру Литену за советом, не услышала бы. А что бы еще решил учитель, поставленный перед опасным выбором, ведь меня только что провозгласили государственной преступницей. Определять степень моей вины они собираются, вот что! То есть, в наличии этой самой вины никто даже не усомнится, если меня поймают.
И я сбежала. Не возвращаясь в свою комнату в общежитии за вещами, не прощаясь с друзьями и учителями…
О вещах я спохватилась лишь в лесу, когда стемнело. Я не шла наугад, держалась дороги, но скрывалась в зарослях, если слышала приближение людей или повозок. В лесу осенью есть, чем питаться. От хищников меня защитило нехитрое отпугивающее заклинание, которому я научилась у однокурсников. И лишь через несколько дней рискнула выйти к людям. В деревне, которая мне попалась на пути, не оказалось даже толковой знахарки, так что мне удалось подзаработать: обзавестись кое-какими вещами и запастись едой, да насобирать медяков. Мельник подвез меня до ближайшего города — там как раз была ярмарка. И уже там я нанялась целительницей в обоз (у хозяина то и дело падали лошади, он подозревал порчу, но оказалось — просто был скуп и загонял не только животных, но и людей).
В конце концов, я добралась до Тальмера. И там мне показалось, что я убежала достаточно далеко. Что меня никто не знает, я не кичилась своим редким даром в Академии, хотя некоторые преподаватели ставили меня в пример. У меня не было титула, родственников у меня давно не осталось. Меня воспитала тетка, от которой я унаследовала небольшой дом в провинции и два десятка рецептов замечательных блюд, половина из которых — сладости. Я думала, что меня не ищут. Правда, в городах ведь не устраивали облавы, и я не стремилась устроиться на работу, связанную с необходимостью применять свой магический дар: была опасность, что рано или поздно я чем-то выдам себя.
Из воспоминаний меня выдернул голос магистра Литена.
— Я не разговаривал с этим человеком о столь высоких материях, как природа магии времени, — сказал он. — Не думаю, что удивил тебя этим. Могу сказать, что мне не известны другие маги, которые могут повелевать временем на твоем уровне, Регина. Лишь отдельные операции… Теперь, размышляя над этим, могу согласиться с тем, что двух таких магов и не должно быть. Это противоестественно и создает опасность для самой ткани времени. Я согласен с этим заключением, даже если на самом деле его сделал не я… В таком случае необходимо искать среди магов-пространственников. Возможно, кто-то из них нашел способ влиять на время через искажение пространство.
— Такое возможно?
— Регина, твое существование уже само по себе доказательство того, что не стоит устанавливать ограничения заранее. Потом придется выводить в теоремах исключения и допущения.
Я улыбнулась. Эту фразу магистр повторял неоднократно и прежде.
— Говоря о магии пространства… сталкивались ли вы с даром, способным отрицать пространство как магический ограничитель? Вы говорили, что жизненную энергию невозможно стабилизировать в природном неодушевленном носителе надолго. Пространство и время взаимосвязаны, невозможно менять пространство, игнорируя время. Потому пространственники не способны путешествовать в прошлое или будущее, а маги времени — вбирают в себя память о пространстве, переставшем существовать под воздействием магического вмешательства. Поэтому жизненная энергия постепенно усваивается любым носителем, начиная менять его: дерево цветет, жидкость превращается в эликсир, а камень хоть и задерживает эту энергию дольше, но постепенно теряет способность проводника…
— Я рад, что ты помнишь мои лекции, хоть и с пятого на десяток. Как всегда, в прочем. Я так понимаю, ты встретилась с магом, чьи способности дают возможность игнорировать эти условия?
Я кивнула.
Магистр задумчиво побарабанил пальцами по столу.
— А вот такие слова я уже слышал однажды, — наконец, произнес он. — От человека, который взял с меня обязательство молчать о нашем разговоре. Поэтому я не могу назвать тебе мага, о котором шла речь.
— Но можете сказать, кто говорил вам о нем? — тихо спросила я.
— Лишь король может стребовать с магистра магии подобное обещание, — улыбнулся магистр Литен. — Здесь я не открою для тебя большой тайны.
— Так значит, Его Величество Сельван действительно бывал здесь! — вырвалось у меня. Магистр Литен удивился.
— Сельван?
— Я… слышала от Его Величества Альвета, что его брат не всегда мог совладать со своим магическим даром и потому ходил в Академию.
— Хм… это так, он действительно посещал общие лекции, хоть и под личиной. Скорее он развивал свои способности, они были воистину выдающимися… Но я имел в виду его отца, короля Лиллена.
Я озадаченно молчала. Только начавшая складываться картина снова рассыпалась. Магистр Литен заметил мои сомнения и мягко добавил:
— Мы говорили об этом незадолго до того, как Его Величество Лиллен вступил во второй брак.
— Вы были так близки с королем?
— О нет. Но порой Его Величество приходил ко мне за советом.
Кажется, магистр все же намного старше, чем я себе представляла. Какое-то тревожное любопытство вернуло мои мысли к Версу.
— Скажите, магистр, действительно ли королевскую печать не может снять даже сам король?
— Напротив, магия Эрталей так сильна, что они способны снимать любые печати… разве что могло сказаться старшинство силы. Королевский дар, безусловно, получает превосходство над всеми прочими в роду. Но среди родственников старший превосходит младшего. Так, младшие принцы, как правило, не могут снимать печати старших.
Я вспомнила двойную печать Верса. Литен же продолжал.
— Но бывали в истории рода Эрталей и исключения. Ходили слухи, например, о Грирене Втором, который не владел своим даром полностью и потому не мог снять собственную печать. Видишь ли, Эртали склонны были преумножать родовой магический дар. В результате защита рода иногда срабатывала против способностей, которые разрушали тело или разум правителя. Видимо, подобное случилось с Гриреном… Однако король Лиллен обладал выдающимся талантом в области магических печатей, видел их плетение и мог вносить поправки. Если бы не трагедия, Сельван со временем мог даже превзойти его в этом, он проявил талант к созданию печатей.
— А Альвет? — спросила я тихо.
Магистр Литен нахмурился.
— Насколько мне известно, он в ладах со своим даром. Куда хуже приходилось Сельвану, у которого способности порой вступали в противоречие… я говорю тебе это лишь потому, что Его Величество уже доверился тебе.
— Спасибо вам, учитель, — тепло поблагодарила я.
— Я рад, что ты жива, Регина, — произнес он. — Но ты ступила на опасную тропу. Будь осторожна. Мне известна пытливость твоего ума. И если ты взялась кому-то помогать, своего добьешься. Не забывай оглядываться по сторонам.
— Именно это я и делаю, — ответила я.
Действительно, мне давно следовало оглянуться по сторонам.
Лошадь свою я оставляла на постоялом дворе неподалеку от Академии. Так делали все приезжие. Вот туда я и направлялась. И почти не удивилась, когда обнаружила Верса, сидящим на широком пне у дороги, словно специально оставленного для утомившихся путников. Рядом паслись две лошади, в том числе и та, на которой приехала я.