Я уставилась на линезского принца, стоявшего в каком-то шаге от скамейки. Так тихо подкрался, я не почувствовала опасности! И селезень не насторожился. Хотя он относится с недоверием к чужакам. А таковыми для него были все, кроме меня и брата. Хотя меня рыжий селезень любил все же больше, к Эрвину даже выходил не всегда.
— Ты! — выдохнула я. — Что здесь…
Подслушивал! Он подслушивал! Подло, низко, недостойно! Во дворце моей семьи — он следил за мной!
Я лихорадочно соображала, не называла ли его именем селезня и с облегчением поняла, что этого не случилось. Я поняла, что выдала свое смятение и постаралась взять себя в руки. Взглянула на Тиля уже совсем другим взглядом. Пусть знает, что в чужом доме ему не везде можно совать свой длинный нос.
Ну ладно, по правде сказать, нос у Тиля вовсе не длинный. Прямой, не слишком большой… короче говоря, вполне себе сносный для принца. Для линезского, разумеется!
— Так что ты здесь делаешь?
Тиль пожал плечами.
— В саду красиво. Мне нравится сюда приходить.
Я едва удержалась от того, чтобы сжать кулаки. Уверена, он явился потому, что знал, куда я пойду. Назло мне. В прошлом году я потребовала, чтобы он не досаждал мне своим присутствием, а в зимний сад мы не пускаем гостей. На что Тиль заметил, что сто раз уже был в этом самом саду и почему должен прекращать сюда ходить… в общем, понятно, что сделал он это исключительно мне на зло. Сдался ему этот сад… а вот то, что мне неприятно его тут видеть — совсем другой разговор!
— Юсти, я не хотел тебя обидеть, — вздохнув, сказал Тиль. Он все еще выглядел уставшим. Лучше бы выспался как следует, чем спозаранку искать, кому бы устроить неприятности в рольвенской столице.
— Тогда зачем ждал, пока я спрошу? — вырвалось у меня. — Ведь дело касается твоего отца!
— Но если бы ты не спросила, мои слова выглядели бы как жалоба, — заметил Тиль и улыбнулся.
Я нахмурилась, уловив тень насмешки. Хорошую нашел отговорку! Неужели он думает, я бы не выслушала?! Просто он не хотел объяснять! Именно мне, судя по тому, что все остальные знают. Чтобы подчеркнуть свое отношение…
Тиль наблюдал за мной.
— Я поняла… это твое дело, — медленно проговорила я, стараясь держать лицо. — Но знаешь, что мне до сих пор не понятно? Неужели предсказание важнее? Тебе надлежит быть подле отца в столь тяжелые времена, а вместо этого ты… о чем-то договариваешься с Терином Браном, даешь какие-то поручения Лансу…
Тиль склонил голову набок.
— Ланс не стал бы выполнять мои поручения, — заметил он.
Это было так. Эрвин или папа — вот чьи приказы выполнил был Ланс. Но тогда дело выглядит еще неприятней!
— Значит, ты уговорил на что-то Эрвина за спиной у нашего отца…
Тиль хмыкнул.
— Ты и в нем сомневаешься? Юсти, мы с Эрвином действительно занимаемся общим делом — укреплением западной границы. Эрвин руководит строительством двух новых крепостей, а я вел переговоры с князем Лоридом… и разумеется, ваш отец прекрасно извещен об этой нашей деятельности.
Его слова меня неожиданно успокоили. О делах брата я знала. Все началось с того, что папа отправил его на службу в одну из крепостей, по счастью, не на северную границу. Наверное, если бы случилось именно так, я бы постоянно вспоминала о Ведьме Стужи… Теперь вот новые крепости. За спиной Эрвина давно перестали говорить, что он слишком юн и мало в чем разбирается.
— Надеюсь, ты ездил в ставку князя Лорида не в одиночестве? Это… не слишком внушительно. И опасно… князь известен своей нелюбовью к Линезу.
— Как выяснилось, Дингар он все же любит еще меньше, — усмехнулся Тиль.
— А Терин Бран? — спросила я. — Он-то уж точно к укреплению западной границы отношения не имеет.
— Отчего же? Его мать родом из Тальмера…
— Выходит, — медленно начала я, — ты приехал не из-за пророчества?
— Пророчества? — переспросил линезский принц. Я снова уловила тень насмешки и недовольно заметила:
— Все только о том и говорят, что ты скрываешься у нас до Первого зимнего бала, а потом бежишь без оглядки, чтобы невзначай не повстречать ту красавицу, которая…
Тиль вдруг расхохотался. Совершенно недостойно будущего правителя. Слишком уж открытое проявление чувств!
— А почему, скажи на милость, я обязательно должен встретить ее в Линезе? Или на вашем балу? Почему не могу просто повстречаться с ней где-то по пути? Или у вас во дворце? Рольвенские девушки очень красивы! — глаза его вдруг вспыхнули и мне это не понравилось.
— Ты бы не приезжал, если бы она была здесь, — возразила я.
— Потому что я трус и боюсь, что она меня погубит? Но ведь согласно пророчеству этого может и не случиться. Так может, я просто выбирал удобный момент, чтобы поговорить со своей избранницей.
— Кто же счастливица? — едко спросила я. Вот теперь ни словечку не верила!
— Да хотя бы и Вилира…
— Герцогиня Рален, ваше высочество! Помните о приличиях, вы не столь близки, чтобы называть ее по имени!.. И я уже говорила тебе: не приставай к ней без серьезных намерений. Это недостойно!
— Так может, мои намерения очень даже серьезны, — возразил Тиль.
— В таком случае — оставайся на Первый Зимний бал и продемонстрируй эти свои намерения! Хотя бы узнаешь, примет ли герцогиня твое внимание! А заодно, — выпалила я неожиданно для себя, — посмотришь и на моего жениха!
Голос мой дрогнул. Слишком уж прозвучало… уверенно.
— Жениха? — протянул Тиль. Кажется, он мне не поверил. Это меня возмутило. Гордо вздернув подбородок, я сообщила:
— Принц Руат едет просить моей руки!
Между нами повисло молчание. Наконец, Тиль поинтересовался:
— О! Мне стоит поздравить вас, ваше высочество?
— Это неуместно, еще слишком рано, — резко ответила я.
Тон линезца сделался еще неприятней:
— Ну почему же, если ты рада предстоящей встрече…
— Конечно, я рада! — прошипела я. — Меня-то никакие пророчества не страшат!
И тут же замолчала, осознав, что мои слова звучат уже не как скрытый упрек, а почти как очевидное оскорбление…
Меня спасло появление слуги, объявившего, что принца Тиля разыскивает его высочество Эрвин. И линезец ушел, церемонно извинившись за то, что вынужден прервать столь познавательный разговор.
А я осталась стоять на месте, чувствуя, как пылают щеки.
Глава 3. Пророчество
Мне почти исполнилось пятнадцать, когда Тиль получил свое предсказание. В тот год ударили ранние морозы. Мне подарили накидку, подбитую мехом и муфту, вышитую бисером. Мне не терпелось показаться в них Тилю. Огненный принц отчего-то всегда в моих мыслях был связан с холодом. Должно быть, потому что приезжал обычно в начале зимы. Я завидовала тому, что Тиль никогда не мерз. Это было свойство, дарованное проснувшейся связью со стихией. У Тиля он открылся неожиданно, прежде он владел лишь магией жизни. И вдруг стихия его признала. Я гордилась тем, что это случилось благодаря мне. Как-то мы с Эрвином гуляли в саду в сопровождении двоих учителей. Урок был скучный донельзя, и Эрвин потянул меня в сторону. Мы незаметно юркнули в ближайшие заросли и через некоторое время уже слышали, как нас взволнованно зовут. Стало куда веселее.
До тех пор, пока я не услышала пение. Всем известно, что в саду живет призрак и порой можно услышать, как он поет колыбельные. И если Эрвин сразу оживился, я больше испугалась. Увидев мой страх, Эрвин не пошел на звук. Вместо этого он полез на ближайшее дерево, чтобы хоть издалека увидеть призрака.
Собственно, это мог быть кто-то из слуг. Мало ли, никому не запрещено петь в дворцовом саду. Даже если этот кто-то пожелает спеть колыбельную средь бела дня.
Так или иначе, Эрвин полез на дерево, а я не рискнула оставаться одна внизу и последовала за братом. Я забралась не так высоко, когда брат сорвался. Я кричала так, что распугала, наверное, всех призраков в округе. И привлекла внимание всех людей, что находились поблизости.
И первым возле дерева оказался Тиль, который, как выяснилось, шел нас поприветствовать, узнав об уроке в саду.
Эрвин упал без последствий, лишь оцарапал о ветки руки и лицо. Куда больше оказалась напугана я и брат там же, под деревом, дал клятву, что больше не возьмет меня смотреть на призраков. Я сказала, что не больно-то и хотелось. На том для нас все и закончилось. А Тиль в тот день едва не спалил свою комнату. С тех пор волосы его наливались медью, и глаза иногда вспыхивали, как у кота в темной комнате.
Я очень гордилась тем, что у Тиля открылся дар управления стихией. Мне казалось это справедливым. У него и прежде был талант, но очень странный. Пугающий. Его магия приводила людей в ужас, заставляла бежать без оглядки. И мне казалось, что Тилю она совершенно не подходит. А вот огненная стихия — совсем другое дело! Маги огня — сильные, отважные воины… Линезский принц просто не мог не оказаться стихийником, повелевающим огнем!
Должно быть, тогда же я начала предчувствовать приезды Тиля. Это было как предупреждение — за несколько дней до появления линезского принца. Я словно получала весточку: с шепотом ветра, со стуком дождя по стеклам: Тиль-Тиль-Тиль! Значит, он уже в пути.
Я загодя предупреждала Эрвина, и он переставал отлынивать от занятий: Тиль показывал ему боевые приемы, если мы хорошо учились. Такой у них был уговор. В конце концов, Эрвин начал побеждать Тиля в поединках. Позже, и уговоры между ними потеряли свою силу.
Помню, что предчувствие было дурное. На столицу обрушилась метель, за окнами выл ветер. На окнах появились инеистые узоры, напоминавшие шипастые заросли роз… Невольно вспомнилась сказка о Ведьме Стужи. И я испытала необъяснимый страх за Эрвина. И я начала злиться на Тиля за то, что он все не едет. Меня успокаивало то, что он — маг огня. А огонь, как известно — единственная стихия, которая может осилить воду.
Тиля все не было.
И лишь на утро мы узнали, что Тиль во дворце — в целительских покоях. Какие-то магические чудовища, так он всем объяснил. Случайность, о которой он пожалел, решив сократить путь: воспользовался старой дорогой, которую, как выяснилось позже, недолюбливают местные. Тиль обычно приезжал с небольшим сопровождением, чем неизменно вызывал мамино осуждение. А мне это казалось тогда проявлением отваги. Я была сущим ребенком!