Музыки не было, но это ничего — когда сердце болит, этого стона вполне хватит. Фрида кружилась посреди леса, на берегу озера, облитая лунным светом, и сама превращалась в свою боль: так грубо и резко перечёркнутое семейное счастье, новая клетка и невозможность убежать из неё хотя бы в Волшебную страну, пусть ненадолго, пусть на чуть-чуть. «Ашлинг, — шептала она, и ей казалось, что туман вокруг превращается в фигуру рогатого фейри, который танцует с ней. — Вернись, вернись!»
Когда танец закончился, она обнаружила себя на коленях в подлеске, в волосах запутались сухие листья, по лицу тёк пот вместе со слезами, а у ближайшего дерева стоял, широко раскрыв глаза, полукровка Джек. Фрида вскинула голову, огрев его гневным взглядом. Джек вздрогнул.
— Прости, — сказал он по-фейрийски. — Я не знал.
Фрида выпрямилась и сказала на человеческом:
— Уходите.
— Я не думал… — Полукровка моргнул. — Это было прекрасно.
— Уходите! — повторила Фрида.
Джек мотнул головой и тоже перешёл на человеческий:
— И вы отправитесь в замок одна, в такую ночь? Волки вас не пугают?
Фрида подошла ближе.
— Уходите, или клянусь всеми источниками той стороны, я вас прокляну. Вон!
Только тогда он попятился и скрылся за деревьями. Фрида ещё вглядывалась некоторое время в темноту, потом уронила голову и позволила себе заплакать.
Лучше действительно стало. Не сильно, ровно настолько, чтобы, вернувшись в замок (в кое-как надетом платье, поэтому пришлось красться в тенях), Фрида постучалась в комнату Ричарда. Тот не услышал — играл на фортепиано четырнадцатую сонату великого северного композитора, — но дверь сама приоткрылась, и Фрида, поколебавшись, зашла.
Спокойная, грустная музыка плыла, странно гармонируя с льющимся в комнату лунным светом, в честь которого и была названа. Тихая тоска заставила Фриду закрыть на мгновение глаза. Неслышно вздохнув, она подошла к фортепиано и села в соседнее кресло.
— Вторая часть этой сонаты нравится мне больше. Вы позволите, Ричард?
Тот вздрогнул и удивлённо посмотрел на неё, но отодвинулся от инструмента. Фрида подсела ближе, и её руки запорхали по клавишам — очень быстро, потому что мелодия теперь была стремительна. Не весёлая, но более жизнеутверждающая.
— Гениально, — тихо произнёс Ричард, когда партия закончилась.
— Согласна, музыка чудесна. — Фрида улыбнулась. — Вы играете без нотного листа.
— Вы тоже.
Фрида снова улыбнулась. И, заиграв более спокойную и современную мелодию — вальс, — сказала:
— Я должна просить прощения. Эта глупость с завещанием… Ричард, я хочу, чтобы вы знали: я не сержусь.
Ричард улыбнулся.
— Хорошо. Потому что я всё равно вас не оставлю.
Фрида усмехнулась.
— Ну конечно.
Какое-то время она играла в тишине. Комната тонула в сумраке — горела только одна свеча, на столике рядом с фортепиано. Фрида поймала себя на мысли, что ей интересно, как живёт Ричард. Комната всегда отражает вкусы владельца, а эту Ричард, по слухам, занимал давно, уже лет пятнадцать как. Но из-за темноты Фрида ничего не видела, кроме огромного количества книг. Он так много читает? И играет, не зря же здесь фортепиано, отлично настроенное…
— Госпожа, ваше платье и волосы… Позвольте, я приведу их в порядок.
— Зачем? Всё равно мне пора подняться к себе, уже поздно. Я хотела только узнать, что и вы на меня не сердитесь. — Фрида отняла руки от клавиш.
— Я не могу сердиться на вас, госпожа.
Фрида, нахмурившись, повернулась к нему.
И тут окутанный ночной тишиной замок огласил крик.
…- Я её так нашла, так нашла, — причитала одна из кухарок, когда Фрида, преследуемая Ричардом, ворвалась на кухню. — Так, вот так, так…
Это «так-так-так» стучало в ушах Фриды, как тиканье часов. У открытой двери ледника, откуда вырывался пар, столпились слуги. Фрида стряхнула руку Ричарда со своего плеча и попыталась пройти — ей всё ещё было ничего не видно. Но попала в объятия графа Цевета.
— Леди, вам не стоит это видеть. Эй! Проведите герцогиню наверх.
Конечно, даже несмотря на волнение и несомненно интересное зрелище, рядом с Фридой встали лакеи, подхватили под локотки. Фрида вырвалась.
— Я пока хозяйка в этом доме, — холодно отозвалась она. — И приказываю здесь я. Пропустите!
Граф то ли не нашёлся с ответом, то ли предпочёл промолчать. Фрида прошла вперёд — теперь перед ней расступились. Она остановилась у дверей и, вздрогнув, прижала ладони ко рту, давя крик.
На льду, словно прилегла отдохнуть, лежала Аннет. Кто-то порезал ей запястья, шею и нарисовал на лбу кровавую руну. Кровь замёрзла, и девушка, если бы не странная бледность, казалась спящей.
— Расходитесь, расходитесь, — говорил за спиной Фриды Цевет. — Это по нашей части. Джек, где тебя снова носит?
Фрида машинально обернулась и встретилась взглядом с полукровкой. Они оба понимали, что именно случилось со служанкой, и какой проводили здесь ритуал.
Джек опустил взгляд и прошёл к мёртвой девушке.
— Кажется, мы нашли орудие убийства вашего мужа, — довольно сказал Цевет. — А вы говорили, пожар.
Фрида сглотнула.
— Кто? — вырвалось у неё. — Я не…
— Леди, вам не нужно это видеть, — повторил Цевет. — Кто-нибудь да уведите же её! И объясните мне, почему до сих пор никто не заглядывал в этот проклятый подвал?
Почему он сам не заглянул в этот «проклятый подвал», когда осматривал замок и залез, безусловно в каждый угол, графа как будто не интересовало.
Джек что-то тихо сказал, граф громко переспросил:
— Что это значит? Не понимаю!
А Фриду подхватил на руки Ричард и понёс к лестнице. Замелькали украшенные резьбой деревянные панели, пейзаж — охота на оленя. Собаки бежали, дули в рожки охотники, загнанный зверь запрокинул голову и тоскливо смотрел на синее-синее небо.
Ричард отнёс её в спальню, что-то поискал в секретере, нашёл ларец, открыл, занялся кубком, водой и травами — её травами, для колдовства. Фрида смотрела и чувствовала себя куклой, которой больше ничто не важно, ничего не нужно.
Напиток был сладко-кислым, и Фрида выпила его весь, прежде чем в комнату постучался лорд Валентин. На Ричарда он посмотрел с подозрением и резко спросил, глянув на пустой кубок на подносе:
— Что вы дали моей дочери?
— Успокоительное, господин, — тихо ответил Ричард. — Леди нужно поспать.
Спорить лорд не стал. Засыпая, Фрида чувствовала его руку, сжимающую её пальцы.
— Фрида, дорогая, тебе нужно вернуться в столицу. Домой. Вернись к нам.
Что-то сказал Ричард, что-то про столичный особняк Виндзоров. Валентин поморщился — а больше Фрида ничего не видела.
На следующий день карета с беременной герцогиней вместе с её опекуном и отцом отправилась в столицу. Дорога была длинная и половину её Фрида провела на ещё одном зелье заботливого Ричарда, укрытая пледом и с подушкой в обнимку. Проснулась она ближе к вечеру, когда солнце уже низко висело над горизонтом, и порывами ветра гнуло чахлые придорожные деревца. С полей доносился сладко-пряный запах покоса и — верно откуда-то из ближайших садов — палых яблок. Фрида потёрла глаза и подняла голову. Ричард и Валентин сидели напротив и смотрели каждый в своё окно — очень сосредоточенно.
— Миледи, как вы себя чувствуете? — поинтересовался Ричард, поймав её взгляд и встрепенувшись.
«Вашими стараниями», — подумала Фрида и улыбнулась. Чувствовала она себя отлично — отдохнувшей и полной сил. Правда, немного голодной, но, судя по окрестностям, они уже недалеко от столицы, так что ужин наверняка её ждёт.
— Доченька, тебе вредно волноваться, — наклонился к Фриде отец. — Как только доберёмся до города, нужно сразу ехать к нам, там тебя никто не побеспокоит. — Он бросил взгляд на Ричарда, намекая, кто этот «никто».
Фрида зевнула, деликатно прикрыв рот ладошкой.
— Ричард, вы же закончили ремонт нашего столичного особняка? — «Нашего» всё ещё звучало неестественно, но нужно привыкнуть. Пока её ещё не родившийся сын не приведёт жену, хозяйка в этом доме и в любом другом, принадлежащем Виндзорам, она, Фрида. Конечно, под присмотром Дикона. Забавно.
— Да, миледи. И я уже отправил туда письмо, нас ждут.
Валентин снова бросил на него косой взгляд.
— Фрида, дорогая, ты же не собираешься?..
— Отец, мой дом там. — Фрида улыбнулась как можно ласковее. — Прости. Я непременно приеду к вам, как только разберусь со всеми делами.
— Фрида, ты же будешь там совершенно одна!
«Плюс-минус два десятка слуг», — подумала герцогиня.
— Я присмотрю за госпожой, милорд. — Очень не вовремя вставил Ричард.
— Вы! — вспыхнул Валентин. — Если вы только посмеете! Хоть пальцем! Тронуть мою дочь!..
— Не посмею, милорд, — спокойно пообещал Ричард.
— Не посмеет, — повторила Фрида. — Отец, со мной всё будет в порядке. Мне нужен свой дом. Ты же знаешь. Матушка…
Это был аргумент, который даже взволнованный Валентин принял. Он вздохнул, признавая поражение, и только заставил её пообещать:
— Ты должна непременно поскорее нас навестить.
— Обещаю, отец.
Больше они до самой столицы не проронили ни слова.
Запах полей скоро сменился дымом с многочисленных фабрик, а шелест листьев — перестуком копыт и скрипом колёс. Фрида прислонилась к обитой бархатом стене и слушала, стараясь ни о чём не думать. Мерные звуки города, как прибой, укачивали. «Снова, — пронеслось в голове. — Снова». Столица никогда не была к ней ласкова.
Проехав насквозь Нижний город, а потом и Средний, карета въехала, наконец, на нужную улицу и остановилась у дома, ничуть снаружи не изменившегося. Лорд Валентин окинул его хмурым взглядом и, выйдя из кареты, успел помочь дочери быстрее, чем Ричард.
— Вы ведь переночуете у нас? — улыбнулась Фрида, стараясь на дом совсем не смотреть. Не так давно демон здесь рычал на неё, а потом Грегори…
— Нас? — мрачно повторил Валентин.
— О, отец… — Фрида вздохнула.