Император рассмеялся и подозвал лакея. Тот протянул Фриде свиток на серебряном блюде.
— Я знал, что вы это попросите. Пусть он будет моим предсвадебным подарком.
Фрида внимательно изучила свиток.
— Благодарю, Ваше Величество. Вы очень добры.
А тем временем в подвале дворца Ричард легко снял все печати Эша и водрузил статую Лесного короля в центр схемы, вежливо попросив привязанного к стулу полукровку спокойно подождать в стороне, у дальней стены. Вместе со стулом.
Линии засветились, и где-то на «той стороне» разразилась жестокая гроза, отголоски которой разок встряхнули даже императорский дворец. А потом статуя фейри засияла, и огонь от неё, не угасая, побежал по линиям волшебной схемы.
— Всё, — сказал Ричард, выйдя из подвала и подталкивая осоловевшего полукровку графу Цевету и его помощнику. Последний до того бегал за Ричардом, привязывал полукровку к стулу, и теперь весьма удивился, увидев несчастного живым. — Больше жертвы не понадобятся. Ещё очень долго.
— Боги! — выдохнул Цевет, заглядывая в залу со схемой. — Где вы… это… нашли?
Ричард промолчал.
Каменная статуя огненного короля светилась ярче пламени, и в империи тут же заработали все магические воздушные поезда, печи, а также другие бытовые «мелочи». И военная защита, о чём немедленно стало известно разведчикам Конфедерации, только и ждавшим, пока она рухнет.
А Фрида — без лишнего шума и суеты — официально стала невестой императора.
Глава 8
— Пусть дуют ветры день и ночь.
И рвут рыбачьи сети,
Пока живыми в отчий дом
Не возвратитесь, дети!
«Женщина из Ашере Велл», английская народная баллада,
Перевод С. Я. Маршака
Ручей тихо журчал в тумане, и редкая перекличка сверчков казалась Эшу колыбельной. Иногда за волнами тумана, гонимыми ветром, проглядывали звёзды. Луна пряталась за деревья, но ручей как будто всё равно её находил: студёная быстрая вода была наполнена серебром. В кувшинках у берега покачивались сонные феи, мерцая золотой пыльцой.
Волшебный лес спал.
Эш приподнялся на локтях. Старуха-ведьма снова куда-то ушла — она умудрялась исчезать, когда Эш отворачивался, а потом внезапно появлялась, словно никуда и не пропадала. Эш однажды не выдержал и спросил, куда это она уходит и что делает. Старуха только языком поцокала.
— Ну-ну, красавчик. Скучаешь без меня?
— Ты обещала… — недовольно начал тогда Эш.
— Обещала. — Старуха кивнула. — Да ты не боись, рогатенький. Всё ш тебе будет, аки хочется. Ты ж не пуп земли, чтоб я только рядом с тобой околачивалась.
Справедливо, но получалось, словно старуха то и дело шастает на «ту сторону», в мир людей. Фейри подобное делать могли, а вот люди…
— Ты очень странная полукровка.
Старуха расхохоталась.
— О, милок! Я ещё и красоты неописуемой, какую ты никогда не видывал!
— Это точно, — задумчиво подтвердил Эш. Не видывал…
Сейчас её тоже рядом не было, и Эша кольнуло беспокойство: если не вернётся, что он будет делать? Куда идти? Обратно в страну Огня? Зачем?
Жаль, что полукровок нельзя привязать клятвой. Они куда больше люди, чем фейри, и нарушить слово для них пустяк. «Лживые, завистливые создания», — подумал Эш и удивился: мысль пришла легко, словно раньше он много раз её повторял. Когда он жил в мире людей? Когда видел… Ричарда и Фриду? Как же он тогда полюбил этих людей?
Туман заволновался, как вода на ветру. Зашелестели листья, изменил голос ручей, замолчали сверчки, а из темноты пришёл тихий шёпот-песня:
— Ашлинг…
Эш привстал. Что?..
— Вернись! — шептал голос, и звенели в нём слёзы. — Ашлинг, вернись!
Эш вскочил. Туман соткался в тонкую девичью фигуру, она протягивала Эшу руки и умоляла:
— Вернись…
— Куда? — растерянно спросил Эш, подходя к ней. Фигура плыла от него и всё звала, звала за собой. — Куда мне вернуться? Кто ты?
Но девушка не отвечала, а потом и вовсе закружилась, то и дело пропадая и снова появляясь в тумане. Эш замер на берегу ручья, глядя на неё. Тяжело стало на сердце от этого танца, чудесного и насквозь волшебного.
— Фрида? — спросил Эш наугад. И тут же увидел девушку-человека в белоснежной сорочке, с распущенными длинными волосами до пят.
Лишь на мгновение — потом видение исчезло, оставив Эша недоумённо оглядываться. Туман снова волнами тёк дальше в лес, небо расчистилось, но луна пряталась по-прежнему. Опять радостно-звонко зажурчал ручей.
— Не спится, красавчик? Побегать решил?
Эш обернулся. Старуха сидела у ручья, как так и надо, ещё и голыми ногами в воде болтала. И лучше бы Эш этого не видел!
— Где ты была?
Старуха усмехнулась и швырнула Эшу что-то завёрнутое в серую ткань.
— Голодный, поди?
Эш развернул и с брезгливостью уставился на содержимое.
— Хлеб? Человеческий хлеб? Обезумила, ведьма?
Хлеб, кстати, был хорош — белый, ароматный, мягкий, только-только из печи, он грел Эшу пальцы, но фейри никогда бы не признался, что ему приятно. Правда — человеческая еда? Вот ещё!
— Ишь, гурман! — хохотнула старуха. — А ты попробуй!
Эш развернулся и запустил хлеб в воду. Ручеёк сыто булькнул — и понёс человеческую пищу куда-то за туман, в тёмную чащу Волшебного леса. Старуха посмотрела вслед хлебу — как и Эш, невольно.
— Дурень ты, рогатый. Ещё умолять меня будешь такую же краюху тебе достать. И быть может, я не смилостивлюсь.
— Ты безумна, ведьма, — заключил Эш и отряхнул руки. Они до сих пор пахли человеческой едой. — Зачем ты привела меня сюда? Это тоже часть твоего бреда?
— Ну и шёл бы уже к демонам, — буркнула ведьма, вставая. — Раз умнее всех.
Эш хмыкнул и развернулся. За туманом чернел лес — всюду был лес, а за ним горы и огонь. Туда Эшу совсем не хотелось.
— Ну нет, старая, я досмотрю, чем ты свой спектакль закончишь. Веди.
Старуха усмехнулась.
— Устала я, рогатый. Давай-ка отдохнём. Куда нам торопиться?
Эш раздражённо застонал и опустился перед ней на колени.
— Залезай.
Ведьма улыбнулась беззубым ртом. И резво залезла фейри на спину.
— То-то же. Прямо иди.
Они уже второй день так путешествовали, и всё это время старуха ехала у Эша на спине, исчезая, кстати, сразу оттуда. Первый раз, когда она отказалась сама идти, Эш уселся рядом и решил, что точно её пересидит — уж фейри-то знает цену вечности. Старуха, разгадав его намерения, посмеялась и исчезла. Эш проторчал на берегу того озера (любила старуха исчезать у водоёмов) до вечера, а ведьма появилась и как ни в чём не бывало продолжила сидеть. У Эша сдали нервы, но его недовольство полукровку только веселило. В итоге фейри сдался. Он успокаивал себя тем, что делает ведьме огромную милость — он, кстати, может уронить её в любой момент и только по своему желанию и выбору этого не делает. Но правда заключалась в том, что выбора у него не было: или отправляться обратно и сидеть бесполезной непомнящей себя куклой на троне Огня. Или — терпеть эту полукровку. Эш очень не хотел возвращаться.
Деревья шептались без всякого ветра, их голоса жужжали в ушах, надоедали — Эш изо всех сил пытался не обращать на них внимания. Светлячки исчезли, и лишь звёзды освещали тропу, которая в итоге оборвалась на берегу реки. Правда, река, спокойная, тихая, текла где-то внизу, а Эш стоял сейчас на обломках моста через пропасть и смотрел, как в воде внизу отражаются звёзды.
— Ты же не боишься высоты, милый? — сладким голосом осведомилась ведьма.
— А ты, милая? — передразнил её Эш.
Старуха хохотнула.
— Прыгай тогда, красавчик.
Сейчас бы Эш с удовольствием её бросил, но — куда дальше одному? Эш выдохнул, закрыл глаза, снова открыл, разбежался. И прыгнул.
Свистнул в ушах ветер. Ощущение полёта сменилось падением.
— Идиот! — успела крикнуть ведьма, прежде чем уйти под воду с головой.
Вода, кстати, была холодная. Очень. А Эш так и не научился плавать…
— Мало того, что запрыгнуть не мог, — услышал он какое-то время спустя, уже лёжа на берегу и судорожно кашляя. — Так я его ещё и вытаскивай! Олень!
— Если бы ты с меня слезла…
— И что? Ждала бы, пока ты мне мост построишь? Ничего, рогатый, сейчас ты меня ещё наверх вознесёшь. Голову-то подними. Видишь, где гора кончается? Вот, нам туда.
Гора — земляной обрыв — был совершенно отвесным, и на первый взгляд, ухватиться там было совершенно не за что.
— А другой дороги нет? — дрожа, зачем-то спросил Эш. Ясно же было, что даже если есть, ему о ней не скажут.
— Есть, — удивила его ведьма. — В неделе пути отсюда. Но тебе, вроде, неймётся?
Эш вздохнул, усадил старуху себе на спину и полез наверх.
Этот момент своей жизни он предпочёл бы не вспоминать. И следующий, где он скакал по кочкам болота. И ещё один, когда старуха вытаскивала его зловонной жижи и приговаривала:
— Ничего, милый, зато полезно для кожи.
Укусы местных комаров, жутко приставучих, видимо, тоже были полезны для кожи.
— Да когда же это кончится? — взвыл на третий день Эш. — Ты издеваешься надо мной, ведьма!
— Издеваюсь, — спокойно сказала та. — Но весело же.
Эш зарычал — но это всё, что он мог ей сделать.
— Терпение, рогатенький, одно из тех сокровищ, которого ты лишён. А нам, кстати, туда. Во-о-он туда. Ты летать умеешь? Нет? Тогда через месяц как раз дойдём.
Держа на руках сонную болонку, Фрида замерла у дверей комнаты Ричарда. Было утро, давно встали слуги — а Ричард почему-то до сих спал. Зато на подушке своей кровати Фрида обнаружила белую пушистую болонку в ошейнике, от которого за милю несло магией. Болонка повизгивала во сне и дрыгала лапкой. А когда Фрида нависла над ней, перевернулась и подставила белое пузико — гладь.
Фрида погладила. Позвала горничную. Попила шоколад и почитала газеты. Император держал слово и до окончания строгого траура у невесты — три месяца спустя смерти — о будущей свадьбе не объявлял. Но подготовка уже началась, и журналисты заговорили о ней: строится для чего-то в Кенсигском саду хрустальный павильон (очередная выставка?), и зачем это двор вдруг заказал у Халифата поваров и артистов? (Посол Великого Халифа, бывший в сделке посредником, весьма доволен — он процент получил, и большой). А в Конфедерации императору вдруг понадобились книги, редкие, даже старинные — по языкознанию. Очень это любопытно…