"Что ты делаешь! Ложись!" — кричит он, когда я настигаю его. Я игнорирую его крики и обхожу кресло сзади. Мои руки связаны спереди, так что я в состоянии освободить его, но когда я тянусь к его запястьям, во мне поднимается холодная паника. Они не использовали веревку, как это было со мной. Обе руки Сальваторе прикованы наручниками к спинке стула. Металлического стула. Прикрученного к полу.
"Милен! Ложись, мать твою!"
Со всех сторон до нас доносятся крики и выстрелы, но, похоже, большая часть перестрелки происходит около дверей. Я делаю глубокий вдох, поворачиваюсь лицом к Сальватору и зацепляю свои связанные руки за его шею. Я забираюсь к нему на колени, сидя на нем, спиной к дверям и выстрелам вокруг нас.
"Милен! Какого черта?! Слезай!" — рычит он, трясясь всем телом, пытаясь сбросить меня, но я прижимаюсь к нему грудью и обхватываю руками его голову, прижимая ее к своей груди.
"Черт возьми, Милен, я убью тебя на хрен! Слезь с меня и ложись на пол!" — кричит он во всю мощь своих легких. "Прямо сейчас!"
"Ты чертов магнит для пуль, Сальваторе". Я целую его волосы и крепко сжимаю. "И я уверена, что ты уже израсходовал свои девять жизней, так что сегодня ты больше не получишь пулю".
Его грудь вздымается и опадает. Несколько пуль проносятся где-то рядом с моей головой и попадают в стол в глубине комнаты, опрокидывая его на бетонный пол. Тело Сальваторе начинает дрожать в моих объятиях.
"Vita mia", — шепчет он. "Пожалуйста. Пригнись".
Еще одна пуля рикошетит от пола справа от нас, и я еще крепче прижимаюсь к нему. Его тело дрожит, как будто у него жар.
"Я люблю тебя, Торе", — говорю я ему на ухо.
"Милен". Его глаза покраснели. "Я собираюсь укусить тебя. Со всей своей силой". Стрельба все еще бушует, но теперь я слышу, как дрожит его голос. "Это будет больно, Милен. Очень сильно. Слезь. С. Меня."
Я улыбаюсь. "Валяй. Я не подвинусь."
Пули попадают во что-то над нашими головами, и часть металлической конструкции обрушивается позади нас, поднимая в воздух пыль и осколки. Дыхание Сальваторе становится неровным, его грудь поднимается и опускается с безумной скоростью. Пока я смотрю, как по его щеке скатывается слеза.
"Пожалуйста", — шепчет он.
"Нет", — говорю я и сжимаю руки вокруг него, прижимая его голову к своей шее. Он снова бьется, и мне едва удается удержаться, чтобы не упасть с его колен.
До моих ушей доносятся крики и выстрелы, звуки длятся еще пару секунд, прежде чем действие затихает. Вскоре после этого слышны только голоса и быстрые шаги. Нино спрыгивает на пол склада через большое разбитое окно в задней части и бежит к нам, а Паскале и еще один человек следуют за ним. Когда я наблюдаю за ними поверх головы Сальваторе, Нино и Паскале резко останавливаются и поднимают пистолеты в нашу сторону. Мои глаза расширяются, потому что на мгновение я думаю, что они действительно могут стрелять в нас. Прежде чем они успевают нажать на спусковые крючки, где-то позади меня раздается выстрел, и в моей руке вспыхивает боль.
Я подавляю крик и почти теряю сознание, глядя на большую красную дыру в руке, из которой сочится кровь. Это совсем другое — видеть рану на собственном теле, и никакой опыт не смог бы подготовить меня к этому.
"Нино!" кричит Сальваторе, глядя на мою руку и кровь, льющуюся из раны. Он тяжело дышит, и когда он смотрит на меня, в его глазах безумие.
Прибегает Нино, прижимает к моей руке сверток материала, похожего на чью-то рубашку, и я кричу.
"В больницу", — кричит Сальваторе. "Сейчас же, Нино!"
"Что с вами, босс?" спрашивает Нино, подхватывая меня на руки.
"Если ты не доставишь мою жену в больницу меньше чем за пять минут, Нино, я тебя на хрен прикончу! Кармело, иди с ними и забери Паскале. Блядь, сейчас же!" — кричит он.
Нино кивает и выносит меня, бежит к внедорожнику, припаркованному на улице.
Проходит сорок минут, прежде чем Стефано находит ключи от наручников и освобождает меня. Сорок гребаных минут я сижу там, пока Милен теряет кровь. Выстрел. Из-за меня.
Слева от меня раздается звук телефонного звонка.
"Это Нино", — говорит Стефано и передает мне свой телефон.
Моя рука дрожит, когда я беру аппарат и смотрю на экран. Это рана на руке. Ничего серьезного, если только пуля не задела артерию. Дрожь в руке усиливается, и мне удается нажать на кнопку ответа только с третьей попытки. Я прикладываю телефон к уху и закрываю глаза.
"Нино?"
"С ней все будет в порядке".
Я хватаюсь за спинку кресла и выдыхаю. "Насколько все плохо?"
"Некоторые повреждения мышц, которые должны зажить нормально".
"Она поправится? Никаких последствий?"
"Они выпишут ее завтра. С вашей женой все в порядке, босс".
Я прерываю звонок, затем поворачиваюсь, чтобы посмотреть на тела ирландцев, разбросанные вокруг. Большинство из них мертвы, но некоторые еще живы, хнычут или задыхаются. Повернув голову в сторону, я упираюсь взглядом в человека, которого Альдо держит прижатым к капоту машины. Чертов Патрик Фицджеральд! Он прятался в машине, пока бушевала стрельба, а потом пытался застрелить меня, когда все ослабили бдительность. Только пуля попала в мою жену.
"Нож", — говорю я, не отрывая глаз от главаря ирландской мафии, которому осталось всего несколько сотен ударов сердца в его жалкой жизни.
Кто-то прижимает рукоятку ножа к моей протянутой руке. Я делаю шаг вперед, наклоняюсь и хватаю первого попавшегося мне на глаза стонущего ирландца за волосы. Фицджеральд смотрит на меня расширенными глазами, и я не свожу с него взгляда, прижимая нож к шее мужчины и проводя лезвием по его горлу. Теплая кровь течет по моей руке. Склад, наполненный криками и шумом, затихает.
Я позволяю телу упасть к моим ногам, переступаю через него и иду к следующему человеку. Этот теряет сознание, но еще дышит. Я хватаю его за волосы и прижимаю лезвие к его адамову яблоку.
С губ Патрика срывается придушенный звук, он следит глазами за моей рукой и видит, как кровь брызжет на мою руку и рубашку. Когда я отпускаю тело и делаю еще один шаг к нему, Патрик смотрит вверх. Я делаю еще один шаг и продолжаю прокладывать дорожку из мертвых ирландцев, не сводя с него глаз. Ужас на его лице восхитителен. Он знает, что я приберегаю лучшее напоследок. Я улыбаюсь и делаю еще один шаг. О, как я буду наслаждаться тем, что застрелю человека, который причинил боль единственной в этом мире, которую я люблю.
* * *
Я вхожу в небольшую частную больницу, где лечат моих людей, когда Илария не может ухаживать за ними в лазарете, и поворачиваю в коридор слева. Две медсестры за главным столом резко встают, но, когда я не обращаю на них внимания, садятся обратно. У меня пронзительная боль в левом боку. Головорез Патрика, вероятно, сломал мне одно из ребер, но я не обращаю на это внимания и продолжаю идти, а Стефано следует в нескольких шагах позади.
Не помню, чтобы я когда-либо был так напуган, как в тот момент, когда увидел кровь, вытекающую из руки Милен. Как будто кто-то воткнул нож в мой живот и потащил его вверх, вскрывая грудную клетку.
Люди, которые видели, как я прохожу мимо, отходили в сторону, глядя на кровь, все еще покрывающую мои руки и кисти. Хорошо, что я надел по этому случаю черную рубашку. Это значит, что они не смогут увидеть кровь, пропитавшую и ее.
Врач, который обычно лечит моих людей, поднимает глаза от карты в своей руке и бросается ко мне. "Мистер Аджелло! Что…"
"Отвали", — огрызаюсь я, сворачиваю за угол и мчусь по длинному коридору к двери в конце, где Кармело и Нино стоят на страже.
"Откройте дверь", — говорю я.
"Босс. Возможно, сначала ты захочешь смыть кровь". Нино кивает в сторону моих рук. "Она может испугаться, если увидит тебя в таком виде".
Я об этом не подумал. "Найди мне рубашку".
У меня уходит пять минут на то, чтобы отмыть руки. Черная футболка, которую принес Нино, скрывает пятна на груди, которые я не удосужился отстирать. Когда я открываю дверь в комнату Милен, я нахожусь в полупрезентабельном состоянии. По крайней мере, внешне.
"Торе!" Милен садится в кровати и перекидывает ноги через бок.
Я хватаюсь за металлическую тележку, стоящую у изножья кровати, и изо всех сил сжимаю край.
"Не вздумай слезать с этой кровати", — шепчу я, не сводя глаз с повязки на ее верхней руке и стоящей рядом с кроватью капельницы. Она могла умереть. Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки. Не получается.
Я крепче сжимаю раму тележки. Внутри меня скапливается огромное количество чего-то необъяснимого, и кажется, что я сейчас взорвусь.
"Как ты могла так поступить?" спрашиваю я тихо, затем перехожу на крик. "Как, блядь, ты могла это сделать! зная, что ты находишься на прямой линии огня, ожидая, когда в тебя попадет пуля! Ради меня!" Я сжимаю тележку и запускаю ее в стену позади себя. "Ты. Не можешь. Сделать. Этого!"
"Торе…"
"Нет!" рычу я. "Никогда! Никогда, Милен! Я не могу… Я не могу вынести даже мысли о том, что могло произойти! Как, блядь, ты думаешь, я справлюсь с этим? Ты пострадала из-за меня? Ты больше никогда так не поступишь!" Я зарываю руки в волосы и тяну. "Черт!"
Милен качает головой и наблюдает за мной. Очевидно, придя к какому-то загадочному выводу, она сползает с кровати и берет в руки капельницу. Держа его под рукой, она встает рядом со мной.
Я делаю глубокий вдох, затем выдыхаю и хватаю ее за шею. "Никогда, vita mia", — шепчу я.
"Тебя осматривал врач?" — спрашивает она.
"Нет".
Ее правая бровь поднимается в одну идеальную дугу. "Почему?"
"Я был занята".
"Чем занят?"
Убивал ирландцев и бесился. Не то чтобы я планировал говорить ей об этом. "Неважно."
Она вздыхает. "Ты выглядишь ужасно, детка".
"Я знаю".
Она кладет ладонь на мою щеку и притягивает меня для поцелуя. "Давай найдем кого-нибудь, кто осмотрит твою губу. И твой глаз. Твое лицо в полном беспорядке".