"Что еще за странные вещи?" — спрашивает он.
Я моргаю и качаю головой. Его прикосновения очень легкие, но они все равно вызывают мурашки на моей коже. И не только на руках. И я определенно не собираюсь убирать руку.
"Ну, есть еще инцидент с цветами. Я до сих пор не знаю, кто их прислал".
"Да, я помню, ты упоминала об этом. Что ты сделала со всеми цветами?"
"Попросила ребят из больничной прачечной помочь мне отнести их в больницу Святой Марии. Мы разнесли цветы по палатам пациентов, находящихся на длительном лечении", — говорю я. "Некоторые я оставила себе. Я не должна была этого делать, поскольку не знаю, кто их прислал, но они были слишком красивыми".
Его палец движется вверх по моему предплечью. "Что еще?"
"Мой бывший вломился ко мне на прошлой неделе и пополнил мой холодильник". Я поднимаю на него глаза. "Он говорит, что не делал этого, но я ему не верю".
Дэвид не очень-то склонен к отношениям. Мне кажется очень странным, что он пытается наладить отношения с таким человеком, но я не могу придумать никого другого, кто мог бы это сделать.
"Твой бывший?" — спрашивает он. "Вы долго были вместе?"
"С учетом всех этих периодов " вместе" и "не вместе"…" Я думаю об этом. "Может быть, год".
Палец на моем предплечье замирает на мгновение.
"Год", — говорит он, затем продолжает свои движения. "Это долгое время. Он живет поблизости?"
"Да, но сейчас он в Индии. На йога-ретрите или что-то в этом роде. Наверное, он послал кого-то, чтобы тот разобрался с холодильником за него. Почему ты спрашиваешь?"
"Я слышал, что в Индии хорошо. Он должен подумать о том, чтобы остаться там. Это было бы полезно для его здоровья".
Я прищурила глаза. "Почему? Из-за тропического климата?"
Его пальцы снова переместились на мою ладонь. "Из-за воздуха".
Боже, как мне нравится голос этого человека. Мой взгляд падает на его часы, и я неохотно отдергиваю руку от его ладони. "Мне нужно идти. У меня назначена встреча с ветеринаром для моего кота".
"Я тебя подвезу". Он достает бумажник и оставляет пятьдесят долларов, что является слишком большой суммой, затем встает. "Что не так с котом?"
"Его рвет со вчерашнего вечера. Думаю, он опять съел одну из моих резинок для волос".
Когда мы переходим улицу, с другой стороны к нам устремляется компания подростков, крича и дурачась, как они часто делают. Рука парня в пиджаке ложится мне на бедро, притягивая меня ближе к себе, и он крепко держит меня, пока дети пролетают мимо в шквале машущих рук и шуток. Черт, я просто балдею от парней с защитным бифштексом.
"Это нормально?" — спрашивает он. "Я слышал, что собаки могут есть что угодно, но не коты".
"Я так не думаю. Он проблемный", — говорю я, пока мы идем к его машине. "Но, по крайней мере, он перестал воровать еду у соседки".
"Зачем держать кота, если у него проблемы?"
"Он вроде как переехал к нам без спроса. Я не могла его выгнать".
Мы доходим до его машины, и я оборачиваюсь, внезапно задаваясь вопросом, насколько разумно садиться в машину к человеку, которого я едва знаю. Когда эта мысль поражает меня, он поднимает руку и берет мой подбородок между пальцами, наклоняя мое лицо вверх. Палец слегка касается кожи на моей щеке, и я чувствую, что наклоняюсь навстречу его прикосновениям. Он наклоняет голову, пока его рот не оказывается рядом с моим ухом, его губы устанавливают легкий, но электрический контакт.
"Ты очень необычная, Голди", — шепчет он мне на ухо. Его голос грубый и гипнотизирующий, вызывающий дрожь по позвоночнику. "А я очень люблю необычные вещи".
Другая его рука обхватывает мою талию, и через мгновение я оказываюсь сидящей на капоте его машины, а мои ноги обхватывают его тело.
"Во мне нет ничего необычного", — говорю я, глядя в его янтарные глаза. У него небольшой шрам на лбу над бровью, и я протягиваю руку, чтобы дотронуться до него. Наши лица так близко, что его дыхание касается моих губ. Если бы я немного наклонилась вперед, мои губы коснулись бы его губ. Я провожу пальцем от его брови вниз по боковой стороне лица, а затем зарываю его в волосы на затылке. В то же время его палец скользит вверх от моего подбородка к нижней губе.
"Не соглашусь с этим, Голди". Его палец исчезает из моего рта, заменяясь крепкими губами.
Поцелуй медленный. Контролируемый. Прямо как он. Я сжимаю руку на его шее и восхищаюсь тем, как его губы смакуют мои. Как будто он открыл для себя новую экзотическую страну. Я всегда думала, что жесткие и сильные поцелуи — самые интенсивные. Я ошибалась, потому что то, как он исследует мой рот, просто греховно. Стал бы он заниматься любовью таким же образом? По какой-то причине я не верю в это. Другая его рука тянется вниз к пояснице и под топ, скользит вверх по хребтам моего позвоночника, зажигая вспышки фейерверка с каждым нежным прикосновением.
"Пойдем ко мне", — шепчу я ему в губы, не совсем веря в свою смелость. Я не приглашаю домой незнакомцев, и я спала только с мужчинами, с которыми встречалась, но вот я здесь, приглашаю неизвестного мужчину в свою постель, чтобы он делал со мной все, что захочет. Это безрассудство. Безумие. Почему меня это не волнует?
Он наклоняет голову, пристально глядя на меня. Его рука все еще держит мой подбородок, его палец ласкает мою нижнюю губу. "Ты уверена?"
Я открываю рот, чтобы сказать "да", когда воздух пронзает свистящий звук, и лобовое стекло позади меня разбивается. Я вскрикиваю. Рука на моей талии напрягается, капот исчезает из-под ног, и я оказываюсь полностью прижатой к борту машины, прижавшись лицом к твердой груди. Еще один выстрел эхом проносится в воздухе. Пуля посылает осколки асфальта вверх, как искры, прямо слева от нас. Где-то неподалеку с визгом останавливается машина, за ней следует вторая. Грудь исчезает, и вдруг меня укладывают на заднее сиденье автомобиля.
Парень в куртке обращается к водителю тревожным ровным голосом. "Отвези девушку домой. Убедись, что за тобой не следят".
"Босс", — водитель кивает в сторону верхней части руки моего защитника. "У вас кровь".
Я перевожу взгляд в его сторону и вижу темное багровое пятно, расползающееся по рукаву.
Он полностью игнорирует это и поворачивается к кому-то, кто сейчас стоит позади него, вне моего поля зрения. "Найди этого гребаного снайпера".
Он бросает на меня быстрый взгляд и опускает ладонь на крышу машины. В долю секунды машина подается вперед, и я прижимаюсь к спинке сиденья, впервые ощущая, каково это — вылететь в космос.
Глава 6
"Вы поступили неразумно, босс", — говорит Нино. "Стоять два часа, ждать девушку там, где тебя может увидеть любой. И в середине дня. Этого следовало ожидать".
"Ты нашел стрелка?" спрашиваю я.
"Это заняло у нас почти всю ночь, но да. Просто наемный убийца". Он смотрит на выпуклость повязки под моим рукавом. "И не очень хороший".
"Он сказал, кто его нанял?"
"Стефано хорошенько его обработал, но он продолжал говорить, что не знает, кто его нанял. Это могла быть Нера Леоне?"
"Это не она", — говорю я. Жена бостонского дона — отличная интриганка, но она выполняет свои обещания". "Где держите стрелка?"
"На старой конспиративной квартире".
"Я приеду позже. А что с девушкой?"
"Сегодня утром она, как обычно, вышла на работу. За ней постоянно следят два человека, но пока ничего подозрительного не произошло. Не думаю, что кто-то, кроме киллера, видел ее с вами. Она в безопасности". Он пристально смотрит на меня. "Если ты будешь держаться на расстоянии".
Он прав. Но проблема в том, что я не хочу держать дистанцию.
* * *
У меня уходит два часа на то, чтобы обсудить с Артуро, моим младшим боссом, последние новости о поставках наркотиков. Оперативную часть наркобизнеса я оставляю ему, поэтому, если все работает как надо, ему достаточно вводить меня в курс дела раз в неделю. Следующий час я провожу с Козимо, Рокко и Джанкарло — капо, отвечающими за наш строительный отдел. Они отчитываются передо мной ежедневно. Когда я отправляюсь на конспиративную квартиру, уже спустились сумерки.
Через час я сворачиваю на грунтовую дорогу, скрытую от посторонних глаз зарослями деревьев, и иду по тропинке вниз. Вскоре я доезжаю до ржавых ворот и четыре раза мигаю фарами. Мужчина в черной одежде выходит из-за дерева, отпирает ворота и тянет их на себя.
"Стефано еще здесь?" спрашиваю я, когда он подходит к окну со стороны водителя.
"Да, босс". Он кивает. "Как рука?"
"Просто царапина", — говорю я и проезжаю дальше по тропинке, мимо зарослей кустов, которые подметают бок машины. Впереди виднеется шаткий дом, и я паркуюсь на гравии перед входом.
Когда я вхожу в убежище, я вижу Стефано, сидящего в кресле, одетого только в черные брюки от костюма. Его грудь обнажена и блестит от пота и крови, большая часть которой, похоже, высохла до темно-коричневого цвета. Напротив него, привязанный к деревянному стулу, сидит мужчина лет сорока. Он еще жив, но Стефано, похоже, довел его до края.
"Немного увлекся, Стефано?" спрашиваю я.
"Босс". Он спрыгивает с кресла и встает рядом с нашим несчастным гостем. "Извините. Я слышал, что он стрелял в вас, поэтому я немного был с ним грубее, чем обычно".
Иногда мои мужчины похожи на церковный хор старых девиц. Они любят посплетничать между собой. Мне плевать, пока они держат информацию в нужных кругах. Они знают, что лучше не допускать распространения новостей — личных или деловых, если не хотят закончить, как Октавио.
Я подхожу к освободившемуся креслу Стефано, сажусь и смотрю на стрелка. Он в сознании, но не реагирует. Так бывает, когда перебарщиваешь с избиением: в конце концов наступает оцепенение и диссоциация, и остается комок пульсирующей, инертной плоти. Стефано должен был сменить тактику несколько часов назад, если он хочет результатов. Но он молод. Он научится.
Когда я возглавил нью-йоркскую семью, я изменил принцип работы. Я делегировал большую часть оперативной работы — то, что не требует моего личного участия — Артуро и капо. Таким образом, за мной осталось только принятие решений на высоком уровне в плане общего надзора за бизнесом. Однако я внимательно следил за делами семьи, включая работу с ворами, стукачами и внешними угрозами.