Только вот никто не расскажет ему об этих правилах, поэтому, даже нарушив одно из них, он останется в неведении.
Эта мысль причиняет мне боль. Я отворачиваюсь и иду сквозь толпу так быстро, как только могу.
Глава 7
Я прохожу мимо стражников. Они бросают на меня голодные взгляды, но преследовать не пытаются: либо им запрещено покидать свой пост, либо я выгляжу слишком худосочной, чтобы мной наесться.
Оказавшись вне поля их зрения, я перехожу на бег. Трижды поворачиваю, стремясь добраться до того места, где Люпина рассказывала о комнатах с драгоценными камнями, соседствующими с темницей. Мчусь с такой скоростью, что едва не спотыкаюсь.
Мои мысли несутся так же быстро, как ноги. До Оука я целовалась всего дважды: с мальчиком, который любил разводить костры, а некоторое время спустя – с корневиком. Ни в тот, ни в другой раз я не чувствовала себя так обреченно, как при поцелуе с принцем, хоть и тогда безнадежности хватало.
Вот какая проблема возникает, когда привыкаешь жить, повинуясь инстинктам. Забываешь, что значит думать.
Спускаясь все ниже и ниже, ощущаю запах влаги и минералов. Где-то впереди слышатся голоса стражников, поэтому я осторожно пробираюсь в соседний проход и осматриваюсь. Замечаю огромную дверь с медными вставками, которая наверняка ведет в темницу, поскольку на ней высечены слова: «Страдания облагораживают». Рядом с ней два охранника играют в кости. Женщина с красными, точно роза, волосами, кажется, проигрывает ухмыляющемуся богану с длинными ушами. Они оба вооружены: с ее пояса свисает длинный меч, а на его спине виднеется изогнутая сабля.
Я умею незаметно проникать в лес и так же тихо из него выскальзывать, но не обладаю красноречием, которое могло бы помочь мне пройти мимо стражи. Тем не менее я решительно выпрямляю спину и надеюсь, что язык меня не подведет.
Внезапно чувствую, как кто-то похлопывает меня по плечу. Резко оборачиваюсь, проглатывая крик, и оказываюсь лицом к лицу с Озерным Джеком.
– Могу догадаться, зачем вы здесь, – говорит он, злорадно улыбаясь. У него вид того, кто только что разжился аппетитной сплетней. – Собираетесь освободить Гиацинта.
– Просто хочу задать пару вопросов, – отвечаю я.
– Значит, вы не желаете вызволить его из темницы? – Зеленые глаза келпи лукаво сверкают.
Хотелось бы мне возразить, сказать, что это не так, но я не могу. Как и у всех фейри, мой язык немеет, когда начинаю лгать, но в отличие от Оука я не умею быстро придумывать хитроумные способы уйти от ответа. Но даже если я хочу освободить Гиацинта, это не значит, что я действительно так сделаю.
– О-о-о, – протягивает Джек, понимая, что мое молчание равносильно признанию. – Он ваш любовник? Мы что, попали в сюжет баллады?
– Если только это баллада об убийстве, – рычу я.
– В конце всегда кто-нибудь умирает, – замечает он. – Мне интересно, кто выживет, чтобы написать эту песню.
– Ты пришел позлорадствовать? – раздраженно спрашиваю я. – Или остановить меня? – Не знаю, насколько сильны келпи вдали от воды и в человеческом обличье.
– Я пришел удивить вас, – отвечает он. – Сюрпризы – это так чудесно, правда?
Скриплю зубами, но сразу не отвечаю и тщательно подбираю слова. Пусть я не могу очаровать его медовыми речами, зато знаю, что такое обида.
– Полагаю, тебя раздражает, как с тобой разговаривает Тирнан.
Озерный Джек, может быть, и веселый дух, но я не сомневаюсь, что ему присуща некоторая мелочность.
– Наверное, ты не слишком опечалишься, если увидишь, что он выставил себя дураком перед принцем? А если их пленник исчезнет, то благородный рыцарь, навещавший его последним, и правда предстанет не в лучшем свете.
Я не собираюсь освобождать Гиацинта. А даже если бы хотела, то у меня вряд ли бы получилось. Однако Джеку не обязательно об этом знать. Я могу сыграть на том, что он обо мне думает.
Он размышляет над моими словами, и его губы все шире расплываются в улыбке.
– А что, если я решу немного пошуметь? Возможно, стражники побегут за мной, бросив свой пост. Что вы дадите мне взамен?
– Чего ты хочешь? – интересуюсь я. Засунув руки в карманы, достаю ножницы с ручками в виде лебедя, которые я украла у Хабетрот. – Смотри, какая красивая вещица.
– Уберите, – фыркает он. – Если вы проткнете меня ими, это будет сродни оскорблению.
– Тогда не искушай судьбу, – тихо рычу я, нащупывая записку Богданы и коробок спичек из мотеля. Карманы не слишком вместительные, да у меня и не так много вещей, которые можно было в них положить. Но тут мои пальцы смыкаются вокруг серебряной лисички с хризолитовыми глазами.
Вынимаю из кармана сжатую в кулак руку. Не хочу показывать фигурку Джеку.
– Что там у вас? – спрашивает он.
Я разжимаю ладонь.
– Это игрушка джентри. Таких всего три. – Я горжусь своим ответом. Я сказала правду, но при этом упустила самую важную деталь. У меня начинает получаться разговаривать так же, как они.
– Вы же не украли ее? – спрашивает он. Наверное, вспоминает, как потрепанно я выглядела при нашей первой встрече.
– Она моя, – отвечаю я. – Никто не сможет это оспорить.
Джек берет фигурку двумя пальцами.
– Замечательно. Раз у вас нет ничего более ценного, полагаю, теперь она станет моей. А взамен я устрою стражникам веселую погоню.
Я сжимаю ладонь, делая над собой усилие, чтобы не выхватить у него лисичку. Он замечает мой жест и улыбается. Готова поспорить, теперь, когда он знает, что я не хочу отдавать эту безделушку, она нравится ему еще больше.
– По моему сигналу, – произносит он. – Прячьтесь!
– Постой, – говорю я, но он уже срывается с места.
Коридор освещают сферы, от которых исходит слабое зеленоватое сияние, придающее каменным стенам мшистый оттенок. Они находятся на порядочном расстоянии друг от друга, поэтому мне удается юркнуть в соседний проход, где меня сразу поглощает темнота. Здесь меня не увидят – если, конечно, не станут искать.
Я задерживаю дыхание. Слышу цоканье копыт, вслед за которым раздается залихватское, глупое гиканье. Его сменяют громкие крики.
– Это мой меч! – визжит красноволосая женщина, а в следующее мгновение мимо меня проносится Озерный Джек. Он принял форму коня и теперь несется сломя голову, держа в зубах блестящий серебряный меч.
Женщина появляется в поле моего зрения.
– Когда я тебя поймаю, то распотрошу, словно жабу, – кричит она, преследуя коня. Боган несется за ней с саблей наперевес.
Я дожидаюсь, пока они убегут подальше, и выскальзываю из темноты.
Быстрым шагом приближаюсь к двери с медными вставками. Между окружающими ее серыми камнями воткнуты кристаллы, от которых исходит яркое свечение.
Поворачиваю ручку и захожу внутрь. Каждая камера представляет собой углубление в пещере, а решеткой служат сталагмиты и сталактиты. Темница напоминает мне нескончаемые ряды ощеренных пастей, из которых торчат нескончаемые ряды жутких зубов.
Я замечаю движение в некоторых из них, когда узники подходят к решеткам и, моргая, смотрят на меня из темноты.
Внезапно ко мне тянется когтистая рука. Она пытается вцепиться мне в плечо, но я отпрыгиваю за пределы ее досягаемости, вырывая платье из крепкой хватки. Вздрагиваю, но продолжаю идти дальше.
Большинство камер пустует, однако в одной из них я вижу мерроу. Пол пещеры влажный, но не настолько, чтобы ему было комфортно. Его чешуя высохла и потускнела. Он смотрит на меня потерявшими цвет глазами, и я с трудом могу отличить зрачки и радужку от склеры.
По другую сторону от меня раздается какой-то шорох. Я поворачиваюсь и вижу девушку, которая подкидывает в воздух камешек, а потом ловит его. Сначала я думаю, что ее внешность зачарована, но мгновение спустя понимаю, что она и правда смертная.
Она примерно моего возраста. У нее волосы цвета соломы. На щеке виднеется синяк.
– Можно мне воды? Скажите, сколько еще мне здесь сидеть? – Ее голос дрожит.
Проследив за ее взглядом, вижу в углу пещеры деревянное корыто, с края которого свисает медный ковш, местами окислившийся и покрывшийся патиной. Девушка подталкивает к решетке керамическую миску и жалобно смотрит на меня.
– Ты видела мужчину с крылом вместо руки? – спрашиваю я.
Смертная взволнованно вскакивает на ноги.
– Ты не стражница!
Я зачерпываю воду из корыта и наливаю в миску. Слышу, как с губ мерроу срывается тихий стон, а затем окунаю ковш еще раз и брызгаю на него водой.
– Ты про однокрылого парня? – шепчет смертная. – Он там. – Она указывает на конец коридора. – Видишь? Я могу быть полезна. Выпусти меня, я тебе пригожусь!
Как жаль, что ей некого молить о помощи, кроме меня. Неужели она не замечает мои острые зубы, как у настоящего хищника? Как же ей должно быть страшно, раз она видит во мне потенциального союзника.
Еще раз обливаю мерроу водой. Он со вздохом опускается на пол, шевеля жабрами.
Мне надо поговорить с Гиацинтом, но эта девушка напоминает мне о моей не-сестре Бэкс. Я представляю, каково ей было бы оказаться в подобном месте без возможности выбраться и без надежды на чью-либо помощь.
– Как ты здесь оказалась? – спрашиваю я, хоть и понимаю, что после ее ответа уйти станет еще труднее.
– Из-за моего парня, – отвечает она. – Его забрали. Я встретила какое-то существо, и оно сказало, что я могу вернуть Дарио, если пригрожу раскопать их… – Она прикусывает язык, вероятно вспомнив, что я одна из них.
Я киваю, и этого хватает, чтобы она продолжила свой рассказ:
– Я взяла лопату и пошла на холм… там, говорят, обитают привидения и происходят всякие странные вещи.
Пока она говорит, я изучаю сталагмиты и сталактиты, преграждающие выход из ее камеры. Если кто-то очень сильный ударит чем-то очень тяжелым по одному из них, то его, возможно, получится сломать. Однако темница была создана для того, чтобы содержать любых пленников – и даже огров, – а значит, одна я точно не справлюсь.