– Да, – соглашается Оук.
Я вдруг вспоминаю прощальные слова Богданы. «Я вернусь за тобой. И когда это случится, лучше не убегай».
– Если завтра мы доберемся до рынка и достанем лодку, – говорит Тирнан Оуку, – то сможем попросить у Подводного королевства, чтобы нам помогли пересечь Лабрадорское море быстро и без происшествий.
– Мерроу сказал мне… – Я осекаюсь, потому что они оба с удивлением на меня смотрят.
– Продолжай, – подбадривает меня Оук.
Я пытаюсь вспомнить, что именно говорил мерроу, но не могу.
– В море какая-то беда… с королевой и ее дочерью. А еще он говорил, что нужно беречься кого-то, но имя мне было не знакомо.
Оук бросает взгляд на Тирнана и хмурится.
– Тогда, может быть, стоит рискнуть и отказаться от идеи просить Подводное королевство о помощи.
– Не уверен, что доверяю информатору Рэн, – говорит Тирнан. – Как бы то ни было, когда доберемся до суши, дальше сможем идти пешком. Цитадель расположена примерно в тридцати милях от берега.
– Леди Ноури наверняка расставила патрули палочников повсюду, кроме Каменного леса, – произносит Оук.
Рыцарь качает головой.
– Идти через лес – очень плохой план. Это место зачаровано, а король троллей безумен.
– Именно поэтому никто не станет нас там искать, – говорит Оук тоном игрока, который только что сделал отличный ход.
Тирнан раздраженно машет рукой.
– Что ж, пойдем через Каменный лес. Но когда мы окажемся на краю гибели, не забудьте передо мной извиниться.
Оук встает.
– А пока я еще не успел обречь нас на смерть, я хотел бы пополнить наши запасы еды и одежды. Вряд ли я смогу намокнуть или замерзнуть еще сильнее. К тому же, когда мы были в воздухе, я видел окраину городка смертных.
– Может быть, ураганный ветер прочистит вам голову, – ворчит рыцарь, плотнее укутываясь в мокрую мантию. Похоже, он даже не собирается сопровождать принца.
Оук склоняется в изысканном поклоне, а потом поворачивается ко мне.
– В отличие от Гиацинта, он вряд ли захочет принести тебе клятву. Но если ты сможешь развести костер, то шансы возрастут.
– Это нечестно, – рычит Тирнан.
Рассмеявшись, Оук выходит из-под навеса и скрывается в пропитанном влагой лесу.
Расчищаю на земле место для костра и укладываю туда сухие щепки, которые я нарезала из сердцевины бревна. Затем роюсь в карманах, пока не нащупываю спичечный коробок, украденный из мотеля. Я надеюсь, что он не слишком намок, и чиркаю спичкой по фосфорной полоске. Когда огонек загорается, я прикрываю его ладонью и пытаюсь разжечь сухую древесину.
Тирнан хмуро наблюдает за мной.
– Вы ведь друзья, – говорю я, бросив взгляд в том направлении, куда ушел принц. – Ты и он.
Рыцарь смотрит на костер, который начинает потихоньку дымиться.
– Думаю, да.
– Но ты еще и его охранник, верно?
Возможно, он обидится на этот вопрос – или на то, что я вообще с ним заговорила, – но мне любопытно, и я устала вечно быть в неведении.
Тирнан протягивает руку к костру, чтобы проверить, хорошо ли разгорается огонь.
– До меня было еще трое. Двое погибли, защищая его. Третьему заплатили, чтобы он напал на принца, – после этого у Оука на горле остался шрам. В четырнадцать он вдруг решил, что ему больше не нужны охранники. Но его сестра все равно приставила к нему меня. Сначала он таскал меня за собой по нелепым кутежам, словно рассчитывал смутить меня настолько, чтобы я захотел уволиться. Потом он опробовал другую стратегию: по несколько недель кряду не выходил из дома. Видимо, надеялся, что я откажусь от этой работы из-за невыносимой скуки. Но я остался. Я гордился тем, что выбрали именно меня. И мне казалось, что Оук – всего-навсего избалованный ребенок.
– Он хотел, чтобы ты так думал, – говорю я, не в силах забыть о том, как недавно попалась на ту же уловку.
Он согласно кивает.
– Но тогда я этого еще не знал. Мне только исполнилось двадцать, и я был глупее, чем мне хотелось бы помнить. Но это все неважно, потому что через год произошло нечто ужасное. Какой-то смертный попытался заколоть Оука. Я схватил его, но оказалось, что он – лишь отвлечение внимания. К моему стыду, это сработало. С другой стороны переулка к нам бросились полдюжины красных колпаков и гоблинов, вооруженных до зубов. Я сказал принцу бежать, но он остался и ринулся в бой. Я никогда не видел ничего подобного. Его движения были быстрыми и умелыми. А еще жестокими. Однако к тому времени, когда драка закончилась, его дважды ранили в живот и один раз – в бедро. Я понимал, что подвел его. Он мог с легкостью избавиться от меня. Достаточно было рассказать кому-нибудь правду о том, что случилось той ночью. Но он промолчал. Купил целительную мазь на Мандрагоровом рынке, чтобы никто ни о чем не догадался. Не знаю, когда Оук стал считать меня своим другом, но для меня наша дружба началась именно тогда.
Я смотрю на огонь, вспоминая, как однажды Оук приходил в мой лес. Это случилось за год до его знакомства с Тирнаном. Видимо, он отправился ко мне сразу после покушения, которое устроил его собственный охранник. Если бы я тогда вышла из кустов, то, может быть, заметила бы на его горле свежий шрам.
Тирнан качает головой.
– К сожалению, прошло еще много времени, прежде чем я догадался, почему он отказывался от охранника. Он завел себе новое хобби. Решил стать приманкой для амбициозных убийц – для тех, кто хотел попробовать подобраться к королевской семье. Он делал все возможное, чтобы наемники охотились именно за ним.
Я думаю о словах Оука, которые он сказал мне тогда в лесу. «Меня пытались убить. Снова. При помощи яда. В очередной раз». Он был явно расстроен из-за покушений на свою жизнь. Зачем же он начал стремиться к тому, чтобы их число только росло?
– Они знают об этом?
Тирнан даже не спрашивает, кого я имею в виду.
– Определенно нет. Но мне бы хотелось, чтобы королевская семья наконец-то догадалась о том, что происходит. Утомительно наблюдать, как кто-то пытается быть кораблем, о который разобьются скалы.
Вспоминаю, как Оук не позволил Тирнану сражаться вместо себя при Дворе Бабочек и как настоял на том, что сам оплатит долг перед Чертополоховой ведьмой. Когда они только нашли меня, я думала, что Тирнан устал защищать Оука, но теперь вижу, сколько усилий он прикладывает, сражаясь за возможность это делать.
– Во время войны Гиацинт жил в лагере вместе с солдатами из Двора Зубов, – продолжает Тирнан, и я бросаю на него взгляд из-под ресниц, пытаясь понять, почему он сменил тему. – Он немного рассказывал мне про этот Двор. Не лучшее место для ребенка.
Я хмурюсь, изучая свои руки, но не могу ответить ему молчанием.
– Не лучшее место для кого бы то ни было.
– Как думаешь, какую участь они для тебя готовили?
Сгибаю ноги в коленях и, уткнувшись в них подбородком, пожимаю плечами.
– Они хотели, чтобы ты вышла замуж за принца, а потом убила его, так ведь? – В его голосе не звучит обвинительных ноток. Ему просто любопытно.
– Мне кажется, они рассчитывали, что мы оба проживем не очень-то долго.
Тирнан ничего не отвечает на это.
Я наблюдаю, как потрескивает пламя костра.
Так проходит некоторое время. Я то и дело подбрасываю в костер деревяшки. Смотрю, как они загораются и как огонь выплевывает в воздух красные искры, похожие на светлячков.
Однако мне не сидится на месте. Прожив в лесу столько лет, я привыкла постоянно что-то собирать. Пусть я немногое могу сделать, чтобы искупить свою вину за освобождение пленников, но способна по крайней мере обустроить наше пристанище.
– Наберу еще бревен, – сообщаю я, поднимаясь на ноги. – И попробую найти какие-нибудь съедобные ягоды или травы.
– Помни, у меня есть три пряди твоих волос, – говорит рыцарь, но я не слышу в его голосе реальной угрозы.
Я закатываю глаза и собираюсь уходить.
Тирнан бросает на меня странный взгляд, снова укутываясь в промокшую мантию.
Ночь окутывает меня, и я принюхиваюсь, упиваясь ароматами незнакомого леса. Не успеваю зайти далеко, как уже нахожу заросли кислицы и смилакса. Собираю и то и другое, засовывая добычу в карманы нового платья. Карманы! Теперь, когда они у меня есть, я не понимаю, как все это время обходилась без них.
Достаю телефон – просто так, без особой цели. Экран не загорается. Мобильный сел, и зарядить его смогу, только если мы снова остановимся в каком-нибудь жилище смертных.
Я засовываю его обратно в карман. Возможно, это даже к лучшему, что он не работает. Так я могу представить, что Гиацинт и Гвен в безопасности и что моя не-мама была рада меня слышать. Может быть, она даже пыталась мне перезвонить.
Бреду дальше в лесную чащу. Нахожу усеянную плодами локву и обрываю их горстями – наполняю рюкзак, а несколько штук отправляю прямо в рот. Затем продолжаю путь, надеясь раздобыть лисичек.
Раздается шорох. Я поднимаю взгляд, ожидая увидеть Тирнана.
Но между деревьями стоит Богдана, чьи длинные пальцы переплетаются с их ветвями. Грозовая ведьма смотрит на меня блестящими черными глазами и улыбается, обнажая острые надколотые зубы.
Следующие несколько секунд я слышу лишь шум крови в ушах.
Поднимаю с земли ветку и выставляю ее перед собой, словно биту.
В это мгновение ведьма нарушает тишину:
– Довольно глупостей, дитя. Я пришла поговорить.
Я размышляю, как ей удалось найти меня. При Дворе королевы Аннет был шпион? Или, быть может, меня выдала Чертополоховая ведьма из уважения к другой представительнице древней силы?
– Чего ты хочешь? – рычу я, снова чувствуя себя зверем, несмотря на роскошное платье. – Явилась убить меня по приказу моей матери? Тогда поведай, как мне предстоит умереть.
Ведьма приподнимает брови:
– Ого, вы только посмотрите, кто у нас тут вырос и научился разбрасываться обвинениями.
Я заставляю себя дышать. Ощущаю тяжесть и сырость ветки, которую держу в руке.
– Я пришла за тобой, – сообщает Богдана. – Драться со мной не имеет смысла, дитя. Тебе пора понять, кто на твоей стороне, а кто – нет.