Делаю шаг назад, пытаясь увеличить расстояние между нами.
– Хочешь сказать, что ты на моей стороне?
– Все возможно, – отзывается Грозовая ведьма. – Ты должна понимать, что лучше быть моим союзником, чем врагом.
Я отхожу еще на один шаг, и она устремляется ко мне, рассекая ногтями воздух.
Со всей силы ударяю ее веткой по плечу, а потом бегу. Несусь сквозь ночь, между деревьями, скользя сапогами по грязи, царапая кожу о колючие кусты и цепляясь одеждой за сучья.
Неудачно становлюсь ногой в лужу и, поскользнувшись, падаю на четвереньки. Тут же вскакиваю и бегу дальше, но в следующее мгновение ощущаю на спине вес Богданы.
Мы валимся на землю и катимся по ковру из сырых листьев и сосновых иголок. Я чувствую, как камешки тревожат мои ушибы и синяки. Как ногти ведьмы впиваются в мою кожу.
Богдана хватает меня за подбородок своими длинными пальцами и прижимает мою голову к лесной подстилке.
– Ты должна испытывать отвращение, путешествуя с принцем Эльфхейма. – Наши лица разделяет всего несколько дюймов, и я кожей чувствую жар ее дыхания. – Если бы ты стала тогда его женой, то могла бы заставить его ежиться от ужаса, сидя у твоих ног. А теперь вынуждена исполнять его приказы. Разве это не оскорбление? Но если он тебе и вправду противен, то ты отлично скрываешь свои чувства.
Я пинаюсь, пытаюсь вырваться. Ногти ведьмы царапают мне горло, оставляя на коже полыхающие болью следы.
– Но, возможно, он тебе вовсе не противен, – продолжает Богдана, всматриваясь в мои глаза, словно видит там что-то еще, помимо собственного отражения. – Говорят, его лик подобен солнцу, и стоит ему попросить, цветы готовы распустить бутоны посреди ночи. Он похитит твое сердце.
– Сомневаюсь, что мое сердце представляет для него хоть малейший интерес, – отвечаю я и дергаюсь, стараясь освободиться от ее хватки.
На этот раз ведьма отпускает меня, но тут же хватает за косу. Потянув за нее, словно за поводок, она рывком поднимает меня на ноги.
Я опускаю руку в карман, нащупываю там нож, который одолжил мне Оук, и вытаскиваю его из чехла.
Когда ведьма видит, что я направляю на нее оружие, в ее глазах загорается злой огонек.
– Твой настоящий враг – принц!
– Я тебе не верю! – кричу я и одним движением отсекаю косу, за которую она меня держит, после чего снова бросаюсь бежать.
Она снова гонится за мной.
– Постой! – кричит она, но я продолжаю нестись вперед. Продираюсь сквозь заросли кустов. Я уже давно не знаю, куда бегу, но вроде движусь в направлении нашего навеса. Надеюсь, что город, о котором говорил Оук, где-то впереди. – Остановись! – выкрикивает она вновь. – Выслушай меня, а когда я договорю, сама решишь: остаться или ухо– дить.
Уже дважды я едва не оказалась в ее руках. Останавливаюсь и оборачиваюсь к ней, все еще сжимая в ладони нож.
– И ты не причинишь вреда ни мне, ни моим спутникам?
Ее губы искривляются в злой улыбке.
– Не сегодня.
Я киваю, но все равно слежу, чтобы между нами оставалось побольше пространства.
– Прислушайся к тому, что я скажу, дитя, – произносит она. – Пока не слишком поздно.
– Слушаю, – отзываюсь я.
Улыбка ведьмы становится шире.
– Держу пари, твой принц не рассказал тебе о сделке, которую предложила леди Ноури. Она пообещала отдать ему Мадока взамен на то, что он взял с собой, отправляясь на север. Это одна глупенькая девчонка. Ты.
Я качаю головой. Это не может быть правдой.
Нет, леди Ноури наверняка потребовала сердце Меллит. Поэтому Оук отправился к Чертополоховой ведьме. Зачем я нужна леди Ноури, если могу ею повелевать? Но потом я вспоминаю слова, которые Оук произнес в заброшенном доме неподалеку от моего леса. «Вы – ее главная уязвимость. Какие бы планы она ни строила, у нее есть серьезные основания желать вам смерти».
Если я нужна леди Ноури, то только мертвой.
А ведь правда: когда я разговаривала с Гиацинтом в темнице, то подумала, что она просила в обмен на Мадока именно меня, но потом отбросила эту мысль. Мне не хотелось верить, что такое возможно.
Но чем больше размышляю об этом, тем яснее понимаю, что Оук ни разу не сказал, что леди Ноури потребовала сердце Меллит. Он лишь упоминал, что надеется использовать ее желание заполучить этот артефакт против нее самой. И что планирует перехит– рить ее.
Если леди Ноури в самом деле потребовала меня, тогда становится понятно, почему принц скрывал столько деталей своего плана. Почему вызвался рискнуть собственной шеей, чтобы вырвать меня из рук королевы Аннет. И даже почему он отправился на поиски сердца Меллит. Видимо, хотел предложить леди Ноури обменять Мадока на что-то другое.
Видимо, он разрывался между желанием спасти отца и мыслью о том, что отдать меня леди Ноури – чудовищный поступок.
«Добравшись до Сырого рынка, мы решим судьбу Рэн» — вот что он сказал. И теперь я знаю, к какому решению он придет.
– Не забывай о том, кто ты, – говорит Богдана, тыкая пальцем мне в бок. – Ты ему не прислуга. Ты королева.
– Уже нет, – напоминаю я.
– Ты останешься ею навсегда.
Но все мои мысли сосредоточены на Оуке, на власти, которой я обладаю над леди Ноури, и на том, что моя смерть может спасти жизнь Мадока.
– Я не понимаю… Если Оук исполнял указания леди Ноури, зачем она отправила за нами палочников?
Богдана широко улыбается:
– Это послание предназначалось Верховной королеве, а не Оуку. К тому времени, когда принц отправился в поход, леди Ноури устала ждать. Тебе пора очнуться и понять, в какой опасности ты находишься.
– Хочешь сказать, мне сейчас угрожает кто-то, помимо тебя?
– Я расскажу тебе историю, – произносит Богдана, игнорируя мои слова. – Конечно, я поведала бы тебе гораздо больше, если бы меня не сковывали некоторые ограничения.
Я непонимающе мигаю. Мне трудно сосредоточиться на том, что она говорит, когда в воздухе висят ее обвинения в адрес Оука.
– Это своего рода сказка, – начинает Грозовая ведьма. – Давным-давно жила-была королева, отчаянно желавшая родить ребенка. Она была третьей избранницей короля, который убил двух своих предыдущих жен за то, что они не смогли зачать младенца, поэтому она знала, какой будет ее судьба, если ей не удастся подарить ему наследника. Король отличался от большинства сказочных правителей: он мечтал о ребенке не из семейных чувств, а потому, что хотел захватить Верховный двор с помощью своего отпрыска. Тем не менее сила его желания иметь наследника была ничуть не меньше. Королева обращалась и к алхимикам, и к предсказателям, и к ведьмам. Будучи сведущей в магии, она сама плела заклятья, высчитывала благоприятные ночи, чтобы возлечь со своим мужем на кровати, устланной волшебными травами. Но утроба королевы оставалась бесплодной.
Никогда раньше мне не рассказывали ни о том, как я появилась на свет, ни об опасности, которой подвергалась леди Ноури со стороны лорда Джарела. Я слышу все это в первый раз, и у меня по коже бегут мурашки от дурного предчувствия: мне вряд ли понравится то, что последует дальше.
Богдана указывает на меня когтистым пальцем. В небе позади нее сверкает молния.
– Спустя время они отыскали мудрую старую ведьму. Она сказала, что подарит им желанного ребенка, но они должны в точности следовать всем ее указаниям. Они пообещали ей любую награду, а она лишь улыбнулась в ответ, ведь никогда ни о чем не забывала.
– Что ты… – начинаю я, но она жестом приказывает молчать, и я проглатываю свой вопрос.
– Мудрая старая ведьма наказала им набрать снега и слепить из него свою будущую дочь. Они послушались. У них получилась хрупкая девочка с камушками вместо глаз, замерзшими розовыми лепестками вместо губ и острыми ушками, присущими их народу. Закончив работу, они улыбнулись друг другу, завороженные ее красотой. Ведьма тоже улыбнулась, но совсем по другой причине.
Это похоже на дурацкую шутку. Мое тело состоит не из снега. Я не какое-то странное существо, слепленное по желанию лорда Джарела и леди Ноури. Я никогда не завораживала их своей красотой.
И все же Богдана не просто так рассказывает мне эту историю. Может, я на самом деле слуа? Душа, которой подарили тело. Полумертвая фейри, одна из тех, кто стонет под окнами домов или предвещает скорую кончину, появляясь в зеркале.
– «Теперь мы должны вдохнуть в нее жизнь, – сказала им ведьма. – Для этого вам надо дать ей по капле своей крови, поскольку она будет вашей дочерью. Кроме того, понадобится моя магия». Выполнить первое условие было легко: король и королева укололи себе пальцы и обагрили снег кровью. Со вторым тоже не возникло проблем, ибо я прибегла к волшебству по собственной воле. Когда мое дыхание коснулось девочки, в ней разгорелась искра жизни, и король с королевой увидели, как дрогнули ее ресницы и шевельнулись длинные локоны. Девочка задвигалась. У нее были тонкие ручки и ножки – бледно-голубые, словно отражение неба на снегу, из которого ее слепили. Ее волосы, немного темнее кожи, напоминали цветы, что росли неподалеку. Ее глаза походили на покрывавший камешки мох, а губы были цвета только что пролитой крови. «Ты станешь нам дочерью, – сказали ей король с королевой, – и подаришь Эльфхейм». Но когда девочка впервые открыла рот и заговорила, они испугались существа, которое создали.
Я трясу головой:
– Ты лжешь. Я не могла появиться на свет вот так!
Я не хочу быть существом, слепленным их руками и оживленным их кровью. Отказываюсь верить, что меня, словно куклу, сделали из снега и палочек. Что я – лишь набор разных деталей. Нечто даже более странное, чем слуа.
– Зачем ты рассказываешь мне об этом сейчас? – спрашиваю я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. – Почему вообще решила все это рассказать?
– Потому что ты нужна мне, – отвечает Богдана. – Леди Ноури не единственная, кто может захватить власть. Я тоже на это способна. Помни: ты обязана мне жизнью гораздо больше, чем ей. Отрекись от всех остальных. Идем со мной, и мы сумеем получить все, что только захотим.