– Нельзя туда заходить, – произношу я. – Тролли наверняка сотрудничают с леди Ноури.
– Учитывая зрелище, представшее перед нами вчера, должен признать, что вы были правы и нам действительно лучше обойти лес стороной, – говорит Оук, хмуро вглядываясь в пространство между деревьями.
Тирнан улыбается уголками губ:
– Поздравляю вас с этим мудрым решением.
Мы поворачиваем на восток, огибая край леса. Даже на таком расстоянии он выглядит невероятно. На ледяных деревьях растут голубоватые фрукты размером с персик, покрытые ледяной корочкой. Некоторые из них сорвались с веток и лежат на снегу, разломленные пополам, словно яблоки в карамели. От них исходят ароматы меда, специй и растительного сока. Стоит ветру подуть, как листья деревьев издают жутковатый мелодичный перезвон, напоминающий звук китайских колокольчиков.
Чем больше времени проходит, тем мы яснее понимаем, что обойти Каменный лес невозможно. Иногда мне кажется, что он движется сам по себе. Дважды я поднимала взгляд к небу и с удивлением обнаруживала, что окружена деревьями. Магия притягивает нас к себе. Она напоминает мне подводное течение: тихие, темные воды кажутся безобидными, но как только ты оказываешься в их власти, то они тут же уносят тебя в открытое море.
Мы идем целый день, стараясь не пересекать границу леса. Мы не делаем привалов, опасаясь, что он настигнет нас, и ужинаем, на ходу вытаскивая из сумок съестные припасы. Но с наступлением ночи замечаем, что к нам навстречу что-то движется.
Палочники. Жуткие и громадные пауки, состоящие из веток и колючих сучьев. Чудовища с широко раскрытыми ртами, чьи тела созданы из обожженной коры, а зубы – из камней и льда. Внутри них торчат части человеческих тел, словно кто-то взял смертного и, словно куклу, разобрал на куски, а потом склеил их вместе в жутких сочетаниях.
– Бежим в лес, – командует Тирнан обреченным голосом. Он смотрит на меня, потом на Оука. – Сейчас же.
– Но… – начинает принц.
– У нас нет коней, – напоминает ему Тирнан. – Пешком от чудовищ не убежать. Единственное, что мы можем сделать, – это попробовать добраться до укрытия. Будем надеяться, что ваш безумный план все же сработает.
Мы перестаем сражаться с лесом и углубляемся в него.
Пробегаем мимо огромного черного валуна, затем под деревом, которое позвякивает, грозясь уронить нам на голову сосульки. Оглянувшись через плечо, я с ужасом понимаю, что палочники нагоняют нас. Они движутся быстрее, чем я ожидала.
– Сюда. – Оук указывает на поваленное дерево, наполовину скрытое снегом. – Прячемся. Рэн, залезь в укрытие как можно глубже. Возможно, они не увидят нас и побегут дальше.
Тирнан опускается на колени, кладет меч на снег рядом с собой и жестом приглашает меня лезть первой. Я скрючиваюсь в углублении под стволом и смотрю в небо, усыпанное звездами и освещенное ярким серпом месяца.
И на сокола, который пролетает мимо.
– Они следят за нами с воздуха, – предупреждаю я.
Оук озадаченно следит за моим взглядом и тут же понимает, о чем я говорю.
– Тирнан! – хрипло шепчет он.
Тирнан вылезает из укрытия и, вскочив на ноги, бежит прямо к палочникам. В это же мгновение раздается крик сокола.
– Уводи ее отсюда! – кричит он принцу.
В следующую секунду со стороны деревьев в нас летит град ледяных стрел.
Одна из них приземляется рядом с моей ногой. Я останавливаюсь так резко, что поскальзываюсь и валюсь в снег.
Оук тянет меня за руку, помогая подняться. Из его рта вырывается череда перетекающих друг в друга ругательств, как человеческих, так и фейрийских.
Чудовища приближаются. Я все отчетливее различаю корни, извивающиеся внутри их тел, кусочки кожи, немигающие глаза и гигантские каменные зубы, напоминающие клыки.
– Не останавливайся, – кричит Оук и разворачивается, обнажая меч. – Мы почти добрались до Цитадели. Если кто и способен остановить леди Ноури, то это ты.
– Я не могу… – начинаю я.
Он оборачивается и смотрит мне в глаза:
– Давай!
Я бегу, но вскоре прячусь за деревом и достаю из сапога одолженный нож. Пусть я не так искусна в бою, как Оук, но зато на моей стороне свирепость. Я заколю все, до чего смогу дотянуться, а если что-то подберется слишком близко, то укушу за то место, которое будет больше всего похоже на горло.
Однако мой план тут же идет под откос. Как только я выхожу из-за дерева, стрела царапает мне ногу, сдирая кожу. Уродливое существо движется в мою сторону, снова натягивая тетиву. Оно прицеливается мне в голову.
В это мгновение откуда-то сбоку выпрыгивает Оук и рассекает оружие палочника надвое, после чего пронзает его живот. Существо открывает рот, но не успевает издать ни звука, потому как Оук размахивается и одним ударом сносит ему голову. Палочник взрывается фонтаном грязи, ягод и крови, забрызгивая снег вокруг себя.
Оук выглядит спокойным, но его глаза снова горят безумным огнем сражения. Я думаю о том, что отец, которого он хочет спасти, – красный колпак. Интересно, как он обучал его искусству боя? Окунал ли Оук свою шапку в чью-то кровь?
К нему приближается еще несколько палочников, из которых торчат когти, клыки и куски чужой плоти, а также блестящие ледяные стрелы и потемневшие клинки.
И хотя Оук прекрасно владеет мечом, сдержать всех одному воину не под силу. Но он явно готов попытаться.
Оук бросает взгляд в мою сторону и шепчет одними губами:
– Прячься.
Я забираюсь за черный валун и стараюсь не дышать. Каменный лес настолько переполнен магией, что у меня кружится голова. Пульсация заклинаний отражается от деревьев и веток, от папоротников и камней. Одно дело – слышать рассказы об этом месте, но совсем другое – оказаться здесь самой, почувствовать его вокруг себя. Весь лес зачарован.
Прежде чем успеваю понять, что происходит, заклинание поглощает меня. Я будто оказываюсь внутри камня. Чувствую, как он сжимает меня со всех сторон. Мои мысли текут неторопливо, словно мед.
«Позволь мне снова обрести плоть! Мне! Мне!»
Слышу два голоса, и они рокочут так громко, что я прикрываю уши ладонями, хотя слова раздаются у меня в голове. Их необузданная сила ударяет меня, словно электрический ток. Этот валун некогда был королем троллей, но солнце обратило его в камень. У него есть близнец, и он стоит где-то в глубине леса. Заточившее их заклятье распространялось до тех пор, пока не накрыло весь Каменный лес. Я чувствую его на ветках сосны и в расколовшемся надвое голубом фрукте. Оно настолько мощное, что я не понимаю, как не распознала его суть раньше.
Между деревьями проносится шепоток предвкушения, словно кто-то задерживает дыхание. И этот кто-то хочет, чтобы я продолжала.
Мысленно тянусь к корням заклинания, которые плотно оплели все пространство вокруг меня. Оно проистекает из первоначального проклятья всех троллей – обращаться в камень под действием солнечного света. Со временем магия ослабла, и тролли Эльфхейма снова стали обретать плоть с приходом ночи. Однако чары, с которыми я столкнулась сейчас, существуют с тех давних пор, когда волшебство еще не успело потерять свою мощь. С тех давних пор, когда тролли превращались в камень навеки.
Магия и гнев попавших в заточение королей троллей питали заклятье, и оно росло, пока не пленило весь их народ, а затем и их потомков.
Я чувствую, как магия пытается оплести меня, затянуть в свое сердце так же, как до этого нас стремился поглотить лес. Мне кажется, словно меня хоронят заживо. Я как будто прорываюсь сквозь землю и раздираю волосяные корни, которые хотят опутать меня, подобно змеям. Но даже когда я выбираюсь на свободу, заклятье, пронизывающее Каменный лес, остается крепким, как железо.
Но теперь я привлекла его внимание, возможно, мне удастся перенаправить магию на другую цель.
«В твой лес вторглись враги, – шепчу я, воображая палочников со всей точностью, на которую способна. – Они отнимут у тебя твой народ».
Я ощущаю, как нити волшебства, тяжело вздохнув, уползают прочь. Затем земля раскалывается, и меня ударной волной отбрасывает назад. Открыв глаза, вижу, как по земле расползается трещина шириной с рот великана.
Несколько минут спустя из-за деревьев показывается Оук. Под его ногами хрустят покрытые изморозью папоротники. Ветер гнет ветви, роняя в снег град острых, как клинки, сосулек. Из раны на плече Оука струится кровь. На нем больше нет ни мантии, ни медвежьей шкуры.
Я вскакиваю на ноги. Мои ладони ободраны, а на коленях проступают синяки. Оставленная стрелой рана пульсирует болью.
– Что произошло? – спрашиваю я.
В лесу раздается громогласный рев.
– Возникло вот это, – отвечает он, осторожно обходя трещину. – Некоторые чудовища ушли под землю. Парочку зарубил я. Но их еще много. Нужно уходить. – Он протягивает мне руку.
Я беру ее, и мы бросаемся бежать.
– Ты видел Тирнана?
– Пока нет.
Меня восхищает то, что он не позволяет себе думать о плохом.
Внезапно он замирает на месте. Огромный паук, состоящий из земли и палок, медленно движется в нашу сторону по заснеженной поляне.
– Бежим! – кричу я, но Оук отпускает мою ладонь. – Что ты делаешь?
– Он здесь один, – говорит принц, занося над головой свой тонкий, как игла, меч.
Паук громаден, размером в половину высоты дерева. Он нависает над нашими головами. Кажется, одного его более чем достаточно.
– Оук!
Когда он бросается навстречу чудовищу, в моей памяти всплывают слова Тирнана о том, что он хочет быть кораблем, о который разобьются скалы.
Паук тоже несется вперед, щелкая клыками, которые, мне кажется, состоят из обломков бедренных костей. Он бросается на Оука, но тот перекатывается по земле и наносит режущий удар мечом. На него сыпется земля. Паук бьет по снегу усеянной шипами лапой.
Мое сердце бьется так быстро, что становится больно.
Оук залезает на чудовище и проскальзывает внутрь него – в переплетение веток и костей – с такой легкостью, словно карабкается по горке на детской площадке.