Ну, этот ублюдок долго не продержался.
Я бросаюсь к входным дверям, через которые прорвался Кассиус, и бросаю последний взгляд вверх. Это происходит как раз в тот момент, когда тварь поменьше пролетает сквозь пламя и, кажется, остается невредимой.
Какого черта?
Они сталкиваются в воздухе, и я понимаю, что времени у нас в обрез: чем бы ни было это существо, Дракону придется найти способ его уничтожить.
Я разворачиваюсь и ныряю в темноту за Кассиусом.
Он движется как зверь, ускользая в тени и исчезая так быстро, что я понимаю: он уловил запах Евы. Я слышу, как он глубоко вдыхает, затем проносится мимо лестницы и врывается в дверь в конце коридора.
Я следую за ним по пятам, двигаясь как ветер, и в голове у меня бьется мысль о том, что мы опоздали. Этот ублюдок забрал ее у нас... у меня.
Агония захлестывает меня, угроза того, в каком состоянии мы найдем Еву, ослепляет меня яростью.
Кассиус не останавливается, и я бегу за ним по ступенькам в подвал. На меня действуют отвратительные запахи, стены грязные, покрытые дырами и граффити. Кассиуса не остановить. С рычанием он врезается плечом в единственный дверной проем у подножия ступеней.
Дерево трещит, осколки разлетаются во все стороны, а дверь срывается с петель, буквально распадаясь от его удара.
Я вскакиваю внутрь, перепрыгивая через кучу мусора, мои внутренности скручивает от мучительной боли. Обшарив грязную комнату, я не обнаруживаю никаких признаков Димитрия, но тут я вижу ее.
Мою Еву.
Синяки, кровь, по щекам текут слезы. Она связана так же, как я видел на видео. Ее взгляд сталкивается с моим.
«Нокс. Кассиус», - умоляет она, и я бросаюсь к ней, когда Кассиус выпрыгивает через зияющую дыру в кирпичной стене, чтобы преследовать Димитрия, как я полагаю.
Моя цель - Ева. Мне нужно освободить ее, защитить.
Она задыхается, ее подбородок дрожит, а щеки залиты слезами. В голове мелькают отвратительные образы того, что он сделал с Евой, и дыхание сбивается.
«Я держу тебя, голубка», - говорю я ей и наклоняюсь, чтобы развязать веревку вокруг ее израненных лодыжек.
Ярость бьет в меня, ярость накатывает на меня, как волны, поднимаясь и поднимаясь. Она не вздрагивает от моего прикосновения, не дрожит, но я кипячусь.
Когда я освобождаю ее руки от веревки, она рушится в мои объятия. Я прижимаюсь к ней. «Теперь ты в безопасности, обещаю тебе. Ничто и никогда больше не причинит тебе вреда. Ни одна чертова вещь».
То, как она смотрит на меня, выводит меня из себя. Она дрожит.
«Подожди минутку», - говорю я и быстро расстегиваю рубашку, снимая ее. Я накидываю ее на плечи и помогаю ей просунуть каждую руку в рукава, прежде чем натянуть ее на хрупкое тело.
«Он сбежал», - бормочет она, пока я застегиваю пуговицы. Она утопает в рубашке, которая спускается чуть выше колен.
«Кассиус отправился за ним», - объясняю я. «Он тебя обидел?» Я нежно прижимаю руки к ее лицу, обнимаю ее, глядя в наполненные слезами глаза, которые разбивают мне сердце.
Она сглатывает и не отвечает сразу, а смотрит на зияющую дыру в стене, ведущую в темноту.
«Голубка, пожалуйста. Я схожу с ума и думаю о самом худшем. Я должен знать, потому что это уничтожит меня».
Свежие слезы падают по ее щекам на мои пальцы. «У него не было возможности изнасиловать меня, потому что он услышал, как вы пришли. Но он прикасался ко мне, и я так сильно его ненавижу. Ненавижу за то, что не смогла его остановить. Ненавижу чувствовать себя такой слабой, когда я всю жизнь боролась».
Она разражается рыданиями, и я притягиваю ее к себе, поднимая на ноги. Мои внутренности словно раскалываются. Даже несмотря на облегчение от того, что этот ублюдок не изнасиловал ее, то, что он положил на нее свои руки, прожигает меня насквозь. Я собираюсь отрубить его гребаные руки и скормить их ему.
Я прижимаю ее к груди, и она крепко зажмуривается, низко склонив голову. Она в шоке, но с ней все будет хорошо, я знаю. Однако моя месть Димитрию будет нежданной. Мое сердце бьется в груди, как кувалда, от злости, от мести, от боли при виде такой изломанной Евы.
«Я сделаю все, чтобы он страдал. Мне жаль, что мы не смогли добраться до тебя раньше, но я обещаю тебе, голубка, что все снова будет хорошо».
Она прижимается ко мне, и мне больно чувствовать, как она дрожит на моих руках. Долгое время я не верил, что могу испытывать к кому-то чувства. Я говорил себе, что мое сердце мертво, но теперь мой пульс бьется в агонии от того, что я вижу Еву такой.
В комнате позади меня раздаются тяжелые шаги, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть Кассиуса, спешащего к нам, его черные как уголь глаза. Он очень похож на своего демона, но стоит ему взглянуть на Еву, как эта часть его лица пропадает.
Его глаза расширились, а лицо стало еще бледнее. «Ева». Его голос срывается, и он в считанные секунды оказывается перед нами. Он убирает волосы с ее лица, когда она поворачивается к нему, пытаясь улыбнуться. Получается болезненно.
«Ты нашел его?» - прохрипела она.
«Прости, красавица. Я не смог. Он пропал».
Я стискиваю зубы от этой новости, а Кассиус гладит ее по лицу и вытирает слезы, говоря, что теперь она будет в безопасности. Но во мне растет голодное отчаяние. Мстительное чувство, которое несет с собой тьму, смыкающуюся вокруг меня, которая должна заставить Димитрия страдать.
Я четко представляю, что именно должно произойти. Как я проведу вечность, чтобы найти его, если придется.
«Нокс». Кассиус сжимает мои руки. «Ты меня слышал? Давай убираться отсюда. И где, черт возьми, Дракон?»
«О, точно. Он снаружи, сражается с другим драконом».
«Что?» одновременно воскликнули Ева и Кассиус.
«Я думаю, это дракон. Я ни хрена не знаю».
Мы выбегаем на улицу, Ева все еще в моих объятиях, поскольку я не готов освободить ее или отпустить слишком далеко от себя, пока не буду уверен, что мы в безопасности в Башне. Что я точно знаю, так это то, что мы собираемся установить магическую защиту от фейри.
Выйдя на улицу, я моргаю от солнечного света и опускаю Еву на ноги рядом с собой. Я обхватываю ее за талию, притягивая к себе, нуждаясь в ее близости.
Я смотрю в небо как раз в тот момент, когда меньший дракон разворачивается и бьет своим шипастым хвостом прямо в лицо Дракону. Удар достаточно силен, чтобы он в диком вращении полетел на землю.
Ева вскрикивает как раз в тот момент, когда он падает на землю за домом перед нами, и от удара вздымается клубок пыли.
Кассиус рычит и бежит к месту падения Дракона. Я поднимаю Еву на руки и бегу со всех ног.
«Она указывает на небо, а я смотрю на почти рептилоидного дракона, кружащего над головой. Затем, без предупреждения, он разворачивается и молнией проносится по небу, исчезая за клубящимися облаками вдали.
«Полагаю, он принадлежит Димитрию, - говорю я, тяжело дыша и приближаясь к месту, где упал Дракон.
Он лежит перед другим заброшенным зданием в своей человеческой форме и рычит от боли. Голый и в синяках. Его тело избито, но в этом нет ничего нового для него. А вот рана, полученная от хвоста другого дракона, - это нечто новое: боковая часть его лица покраснела и распухла.
«Оставь меня, - требует Ева, и я выполняю ее просьбу. Она бросается к Дракону и опускается на колени рядом с ним, нежно прикасаясь к нему и что-то шепча ему.
Мы с Кассиусом оказываемся рядом, приседая рядом с ним. Он не мертв, а это хороший знак.
«Что это была за тварь, которая на тебя напала?» спрашивает Кассиус.
Я продолжаю смотреть на рану Дракона, на то, как вены вздуваются на красной, воспаленной щеке. Это ненормальная реакция на удар. «Думаю, тебя отравили», - заявляю я.
Дракон стонет и поворачивается к Еве, похоже, не слыша ни Кассиуса, ни меня. Он держит ее за руку, спрашивая, не ранена ли она.
«Я в порядке, а вот тебе очень больно», - бормочет она, проводя пальцами по его ране. Я мог бы улыбнуться ее ласке, если бы меня не снедала ярость.
У Кассиуса звонит телефон, он смотрит на него, потом на нас. «Талия приехала на машине. Давайте отвезем вас обоих домой».
Мы вдвоем быстро поднимаем Дракона на ноги, где он спотыкается.
Ева смотрит на него расширившимися глазами. «Дракон, ты действительно отравлен?» Она переводит взгляд с него на меня и обратно на Альфу.
У меня перехватывает дыхание, когда я смотрю на агонию на ее лице, поражаясь тому, как сильно она заботится о нем. Стала бы она смотреть на меня с такой преданностью, если бы со мной что-то случилось?
«Это виверна». Дракон произносит слова сквозь стиснутые зубы, обнимая Кассиуса за плечи.
Когда Ева оказывается босиком в месте, заваленном мусором и прочей дрянью, я снова заключаю ее в объятия, наслаждаясь тем, как ее тело прижимается к моему. Она прекрасно устроилась, положив руку мне на шею, и снова обратила внимание на Дракона.
«Что такое виверна?» - спрашивает она, когда мы торопливо обходим здание и направляемся к ближайшей улице.
Дракон отвечает не сразу и тяжело дышит. «Двоюродные братья драконов, меньше нас и не умеют пользоваться огнем». Его голос становится хриплым и глубоким. «Но у них есть иммунитет к драконьему огню. Они проворны и носят яд в своих колючих хвостах. А еще они крайне редки. Он должен принадлежать Димитрию».
Ева напрягается в моих объятиях при звуке его имени. Я прижимаю ее к себе, зная, что ранение Дракона отвлекает от ее собственных мучений.
«Черт, и где же нам взять противоядие?» - наконец спрашивает она.
«Давайте сначала просто уберемся отсюда», - говорит Кассиус, регулярно осматривая небо на предмет очередной засады.
«Мое тело будет бороться с этим», - простонал Дракон. «У меня к нему иммунитет, но на исцеление уйдет несколько дней». Он рычит при каждом шаге, и его состояние быстро ухудшается.
Впереди у обочины останавливается черный полноприводный автомобиль, и Талия, выбравшись из водительского кресла, спешит открыть нам двери.