— Это то, что вы оставили с нею, — сказала она, вручая Мэнди подгузники. — А это купили ей мы с Клинтом. Она любит грызть погремушку, похожую на танцующего медведя, а розовое одеяльце — ее любимое… — Шерри уронила сумку к ногам Мэнди и отвернулась. — Пожалуйста… извините меня. Простите. — Ее голос дрожал от слез. Она повернулась и выбежала из комнаты.
Клинт помог Мэнди перенести все в машину, прикрепил детское сиденье, положил в него Кэтрин и накрепко пристегнул. Потом коснулся губами ее нежной щечки в прощальном поцелуе.
В груди его ныла тупая боль, когда он смотрел, как машина отъехала от тротуара и исчезла в лиловых сумерках. Тайна Кэтрин разрешилась, и девочка ушла из их жизни.
Клинт повернулся и пошел в дом. Теперь он должен помочь Шерри склеить кусочки ее разбитого сердца. Он прошел в гостиную, по коридору и остановился у закрытой двери ее спальни.
Клинт поколебался, стучать ли, уверенный, что Шерри не впустит его. Инстинкт подсказывал ему: горе Шерри очень глубокое, почти такое же невыносимое, как в прошлом, когда врач объявил ей о бесплодии.
Тогда она тоже неохотно делилась с ним своей бедой. Прошло три дня, прежде чем Шерри позволила Клинту обнять ее и она смогла наконец выплакаться, отдать ему часть боли.
Клинт тихо приоткрыл дверь и увидел Шерри на постели в почти темной комнате.
— Шерри, — позвал он ее мягко.
— Уходи, Клинт. Я приду немного позже. — Ее голос был приглушен подушкой, которую она крепко прижимала к себе.
— Нет, дорогая, я никуда не уйду. — Клинт сел на краешек кровати. — Я частично виноват в той боли, которую ты испытываешь. Постараюсь теперь помочь тебе избавиться от нее. Это самое малое, что я могу сделать.
Шерри что-то пробормотала, возражая, но Клинт не стал ее слушать. Он прилег рядом с нею и обнял. Шерри напряглась. Клинт медленно, легко касаясь, стал гладить ее по спине, и она понемногу расслабилась, но продолжала лежать тихо и молча.
Вдруг тело ее сотряслось от глубоких, беззвучных рыданий. Клинт прижал ее к себе, будто желая телом впитать часть боли.
Бесконечные минуты шли неторопливо одна за другой, в комнате слышались только судорожные женские вздохи. Клинт проводил ладонью вверх и вниз по спине Шерри, будто помогая слезам выйти быстрее наружу.
— Мне так жаль, Шерри, — мягко говорил он. — Не следовало втягивать тебя во все это.
— Нет… не говори так. Со временем все образуется. — Шерри глубоко вздохнула. — Я полюбила ее, Клинт. Полюбила всем сердцем. — Черты ее лица исказились, и наконец Шерри разрыдалась так, что это чуть не разорвало Клинту сердце.
Придя немного в себя, Шерри отодвинулась от Клинта, чтобы иметь возможность заглянуть ему в лицо.
— Я все-таки рада, что ты втянул меня в эту историю, и не рассталась бы ни с одной из ее улыбок, уморительных рожиц.
Сквозь окно проникал свет фонаря, и Клинт увидел, как губы Шерри изогнула мягкая улыбка, взволновавшая его до глубины души.
— Так больно потерять ее, — тихо сказала Шерри. — Я все время помнила, что расставанье неизбежно. Но, слава богу, Кэтрин оставила мне бесценный подарок.
— Подарок? — удивленно спросил Клинт, любуясь ее заплаканным, но все равно прекрасным лицом и гадая при этом, осознает ли Шерри свою красоту.
— Она вернула мне дар любви. Я думала, что лишилась его навсегда, сознательно задавив в себе это чувство. Кэтрин убедила меня, что я могу любить ребенка, который мне не принадлежит.
Лицо Шерри светилось сейчас красотой любви.
Нет, эта женщина не представляет, как она прекрасна, подумал Клинт и, не отдавая себе отчета, приник губами к ее жаркому рту.
Шерри не была готова к внезапному натиску его теплых губ. Ее сразу поглотило желание навсегда остаться в крепких объятиях, утолив наконец сжигающую ее душу и тело жажду любви.
Она могла еще прервать поцелуй, отпрянуть, прежде чем разгорающаяся страсть подхватит их и ввергнет в пламя любви. Тогда она не сможет остановить ни себя, ни его, подумала Шерри.
А зачем останавливать, возник вопрос. Почему хотя бы этой ночью не дать свободу тому желанию, той любви, которую она испытывает к Клинту? Пять долгих лет она ждала его. Если она не может прожить с ним всю жизнь, по крайней мере у нее сохранится воспоминание об одной ночи любви с ним. Воспоминание, которое она будет лелеять, беречь в сердце как дар любящего мужчины. Тепло этого дара согреет ее в будущем.
Клинт тихо застонал. Их поцелуй затянулся и становился все крепче. Женские руки проникли под его футболку, лаская горячую кожу тела.
Шерри теснее прижалась к Клинту и ощутила пронизывающее его желание. О боже! Как долго она ждала этого мужчину.
Запах пряного одеколона мешался с потом и мятой жидкого мыла и окутывал ее, кружа ей голову и вознося в этом кружении куда-то ввысь ее душу.
— Шерри, сладкая моя Шерри, — шептал Клинт, когда его губы наконец расстались с ее ртом и прочертили огненную дорожку от щеки вдоль шеи.
Руки мужчины неустанно ласкали ее спину, спускались к бедрам, медленно поднялись к груди, и его большие пальцы наткнулись на твердые комочки сосков. Даже сквозь ткань блузки и бюстгальтера Шерри каждой клеточкой кожи чувствовала жар его прикосновений, грозящих растопить ее. Шерри жаждала этого, мечтала раствориться в его запахах, прикосновениях. Лаская губами его губы, Шерри чувствовала, как точно повторяются изгибы их тел.
Только этот, единственный раз, молила она. Пусть Клинт станет ее первым мужчиной, неповторимым и желанным.
Она потянула его футболку наверх, давая понять, что хочет убрать преграду. Одним неуловимым движением Клинт освободился от одежды.
Шерри коснулась пальцами его обнаженного тела и с наслаждением ощутила шелк его кожи, упругость пресса, мощь твердых мускулов груди…
А потом ее пальцы запутались в жестких волосах, и комната рассталась с недавним безмолвием, наполнившись звуками прерывистого дыхания и тихими стонами.
Шерри прильнула к Клинту, изнемогая уже от желания слиться с ним в единое целое. Сейчас она любила его так сильно, что ей захотелось испытать и физическую боль, чтобы потом нести ее в себе всю жизнь. Шерри была уверена в этом.
— Шерри, — нежно произнес Клинт, когда их губы наконец разъединились. Он обнял ее лицо ладонями, его глаза блестели в полумраке комнаты. — Мы должны остановиться.
— Нет, не должны, — возразила она. — Я хочу, я давно жду твоей любви. Прошу тебя, Клинт. Пожалуйста.
Он закрыл глаза и замер на какое-то время. Потом снова открыл их, и она увидела, что искорки исчезли из его глаз.
— Нет, Шерри, только не сейчас. Ты мечтала совсем не об этом.
Шерри вспомнила все их свидания. Всегда именно у него доставало сил остановиться, прежде чем их захлестывало безумие любовной страсти. Его желание явно нельзя сравнить с накалом ее чувств.
Похоже было, и сейчас ничего не переменилось.
Всепоглощающая мучительная тоска нахлынула на Шерри. Теперь у нее не будет даже воспоминания о ночи с ним, которое давало бы ей сил жить дальше. Он лишает ее даже этого.
Шерри лежала недвижимо, закрыв глаза, не желая смотреть на Клинта, смущенная невероятным фактом, что сама предлагала ему себя, а он отверг ее. Клинт быстро откатился от нее, зажег ночник. Шерри чуть приоткрыла глаза. Лампа создала маленький уютный круг золотого света.
Волосы Клинта спутались, щеки были покрыты легким румянцем. Мягкое освещение оттеняло его обнаженный загорелый торс, и Шерри поняла: она никогда не видела его таким красивым.
— Шерри, выходи за меня замуж.
При этих словах глаза ее резко распахнулись и уставились на Клинта недоверчиво, но сердце прыгало от отчаянной радости.
— Что ты сказал? — У нее даже дыхание перехватило.
— Выходи за меня, Шерри. Хочу прожить всю свою жизнь только с тобою. — Глаза снова сверкали от переполнявших его чувств. — Я люблю тебя и хочу быть твоим первым мужчиной… и последним.
Слезы выступили у Шерри на глазах, любовь к Клинту переполняла ее существо. Как ей хочется ответить согласием на предложение Клинта! Но она знала, что ничего не получится.
Шерри перекатилась на постели и встала, ища в себе хоть чуточку твердости, призывая всю свою силу духа, чтобы побыстрее покинуть Клинта.
— Я думаю, мы оба запутались, проведя последнюю неделю вместе и изображая семью. Теперь пора прийти в себя и избавиться от этой фантазии. Надо признать — приятной фантазии.
Подходя к шкафу, Шерри старательно избегала смотреть на Клинта, зная, что тогда ее решимость ослабнет. Она вытащила свой чемодан.
— Что ты делаешь?
— Собираюсь ехать домой. — Она все-таки взглянула на него. — Клинт, мы оба знаем, что я была здесь ради Кэтрин. Теперь она уехала, пора и мне распрощаться с тобой и вернуться к своей жизни.
— Шерри… — Клинт поднялся с постели, подошел к женщине и встал рядом. — Я не запутался, и не заблуждаюсь, и не живу фантазией, которая, по-твоему, родилась за последнюю неделю. Я давно люблю тебя и хочу жениться на тебе, вернее, хочу, чтобы ты оказала мне честь и стала моей женой. Я хочу, чтобы ты связала навсегда свою жизнь со мной.
Его глаза не отрывались от Шерри, пока она шла мимо него к кровати с чемоданом, затем открывала его.
— Проклятье, Шерри, послушай меня! — воскликнул он, взял ее за плечи и развернул лицом к себе. — Ты слышишь, что я говорю тебе?
— Я слышу тебя, Клинт. — Шерри с трудом сглотнула подступившие слезы. Она не заплачет. Не сейчас. Не перед ним. Потом, одна, она выплачет все слезы, всю боль, которую сейчас сдерживает. — Нам с тобой глупо даже думать о свадьбе, настолько разные цели мы преследуем.
Шерри протянула руку и коснулась щеки Клинта дрожащими пальцами. Его глаза несказанного серебристо-голубого цвета явились для нее зеркалом, отражающим переполнявшие его чувства: любовь, гнев, боль.
— Клинт, ты заслуживаешь женщины, которая сможет родить тебе детей. Я не могу этого сделать, но жить без детей тоже не смогу.
Она уронила руку.