Судя по паспортам, в этом списке присутствуют выходцы из многих регионов страны – уроженцы Хмельницкой, Черкасской, Сумской, Полтавской, Херсонской, Черниговской, Ровенской, Киевской областей. Но сразу бросается в глаза то, что среди погибших больше всего житомирян – особенно призывников и контрактников из Новоград-Волынского и Чудновского районов, где проживает моя родня. Это военнослужащие 30-й механизированной бригады, которая была брошена командованием в самоубийственный августовский прорыв, в надежде, что эта безумная «навала» позволит захватить Луганск и Донецк к дате Дня независимости, подняв рейтинги политиков и «полководцев». Солдаты бригады попали в окружение под Латугино и в районе поселка Металлист. Только по официальным данным 36 военнослужащих этой воинской части считались пропавшими, и я знаю – близкие надеялись на то, что они в плену. Но теперь судьба многих из этих людей, похоже, ясна.
Житомирщина – одна из самых бедных областей самой бедной страны в Европе. Ее промышленность и сельское хозяйство были настолько сильно подорваны в девяностые, что сейчас здесь практически нет возможности заработать. Люди живут натуральным хозяйством, хищнически вырезают лес или за копейки трудятся на аграрных баронов. Зарплата в 100–200 долларов считается неплохим заработком, молодежь косит пьянство, а трудовая миграция давно является для этого региона обычным делом. Здесь есть полностью вымершие села и бедные дома, где люди живут без электричества, топят дровами, закрывают окна полиэтиленом вместо стекла и не отдают детей в школы. Служба в армии являлась для многих местных жителей социальным лифтом – в мирное время туда охотно шли для того, чтобы иметь хотя бы небольшую получку, казенный харч и форменную одежду. Житомирские контрактники начали гибнуть задолго до гражданской войны в Украине – так, в Ираке погиб 22-х летний Руслан Андрощук, который работал в ночную смену на одном из предприятий Новоград-Волынского, а потом пошел в армию, чтобы заработать денег на свадьбу.
Житомирщина подпала и под весенний, и под летний призыв. Необученных воевать людей обманом вызывали «на сборы», которые, по словам работников военкоматов, должны были продлиться всего несколько дней. А затем увозили их «на полигон» – который оказывался линией фронта. Слухи об этом быстро распространились по области, где началось дезертирство. Не желавшие убивать и умирать прятались в лесах, как это делали их деды во время немецкой оккупации. Они жили на кордонах у родственников-лесников или на заброшенных хуторах, куда не могли, да и не особо хотели попасть представители правопорядка – а семьи носили им в лес еду. Все это происходило сейчас, в наши дни – пока патриотические кликуши истерически призывали в социальных сетях к священной войне за нацию и державу или вещали о европейском выборе Украины.
Уже в первой половине мая военное командование официально признало факт массового дезертирства жителей Житомирской области и потребовало наказать людей, которые, как показало время, всего лишь спасали свои жизни от бессмысленной мясорубки: «В час, когда решается судьба Украины, эти военнослужащие самовольно покинули расположение воинских частей, показывая этим свое равнодушное отношение к ситуации, которая сложилась в государстве. В целях публичной демонстрации их позорного поступка просьба опубликовать списки в местных и областных печатных изданиях, оповестить органы власти по месту их проживания». Потом, в августе, когда бригада попала в окружение, жены и матери военнослужащих устроили отчаянную акцию протеста около КПП воинской части в Новоград-Волынске – прямо заявляя, что их родных послали на смерть. Но никто в Киеве не обратил на них никакого внимания.
Просматривая документы убитых, можно отчетливо видеть социальный портрет военнослужащих украинской армии. На земле Донбасса погибли простые люди – солдаты и младшие офицеры, преимущественно выходцы из крестьянских семей. Судя по анкетным данным, многие из них окончили профтехучилища, получив рабочие профессии. Дети «заробитчан»: двое солдат написали, что их отцы работают за границей строителями. Рядом с найденными на трупах иконками – удостоверение тракториста. Трогательное письмо бабушки, отправленное из какого-то села в новоградволынскую мехбригаду, рассказывает о том, что она сама растила своего внука – который пьет только по праздникам, встречается с девушкой и работает механиком-трактористом. Теперь ее внук убит, и никто из политиканов, дорвавшихся до власти за счет гибели таких провинциальных юношей, не озаботится судьбой несчастной старушки.
Нам часто твердят, что все равны перед смертью – но то, что мы видим сейчас, показывает, что это не так. Президент Порошенко, который несет прямую ответственность за катастрофические потери украинской армии и гибель мирных жителей на Донбассе, лицемерно оплакивает застреленных парижских журналистов – в то время как в Донецке продолжают погибать ни в чем не повинные люди. Сегодня мы все увидели, что цена жизни людей из Украины, Нигерии, Сирии, Ливии, Ирака, Афганистана, Мали и прочих стран Третьего мира отнюдь не равна цене жизни погибших граждан Евросоюза. Политическая элита планеты, которая скорбит сейчас по убитым сотрудникам французского журнала, совершенно равнодушно относится к систематической гибели жителей других регионов – при том, что европейские политики нередко несут прямую ответственность за эти массовые убийства.
Дети украинских политиков и олигархов не остались лежать в донецкой земле. Они по-прежнему ведут сытую, полную развлечений и радостей жизнь, ничуть не опасаясь принудительных мобилизаций. И даже провинциальные буржуа без проблем откупают своих сыновей от призыва в армию, а коррумпированный генералитет «крышует» этот поставленный на поток бизнес. Зажиточные офисные шовинисты иногда записываются в «добровольческие» карательные отряды – чтобы получить заряд адреналина и на законных основаниях терроризировать ненавистных «донецких», обыскивая их на тыловых блокпостах. Но в украинской армии воюют и умирают бедные – в то время как их настоящий, классовый враг находится за спиной у этих насильно отправленных на бойню солдат. А донецкие капиталисты давно вывезли свои семьи из прифронтового города и не боятся, что их родственники станут жертвой украинских обстрелов.
Недавно я видел в таллинской церкви Нигулисте уцелевший фрагмент «Пляски смерти» – известной картины средневекового немецкого мастера Бернта Нотке. Папа Римский, император, императрица, кардинал и король танцуют на ней вместе со скелетами, под музыку играющего на волынке мертвеца. Этот популярный сюжет европейской иконографии символизирует одинаковую бренность бытия выходцев из разных слоев общества. Глядя на старинное полотно, я вспоминал свежие, наскоро сделанные захоронения, которые мы видели на склонах Саур-Могилы, разрушенные дома Донецка и Авдеевки, украинских дезертиров, которые, как звери, прятались от мобилизации в полесских пущах, несчастные семьи, оплакивающие погибших за чужие интересы солдат.
Нет – жертвы этой войны почти всегда относятся к социальным низам.
Не все равны перед смертью.
Январь 2015 г.
Никто не хотел умирать
С помощью новой мобилизации украинская власть наконец-то сумела объединить жителей страны, которые практически повсеместно бойкотируют призыв в армию и все чаще заявляют об этом публично – несмотря на угрозы уголовного преследования «отказников» и милитаристскую пропаганду. И хотя кастрированные цензурой и самоцензурой украинские СМИ крайне скупо сообщают об этих вспышках народного недовольства, очевидно, что протест против «могилизации» уже начинает принимать активные формы. А еще чаще украинцы уклоняются от призыва, по возможности стараясь покинуть страну.
Причины этого просты и понятны. Люди не хотят умирать на войне, которая уже забрала тысячи жизней – хотя она до сих пор формально не объявлена украинским правительством. Они не желают, чтобы их близкие стали калеками или мертвецами, а осиротевшие семьи лишились средств к существованию, сразу же забытые нашей властью. Все больше украинцев видят, что судьба пушечного мяса уготована самым бедным гражданам, а чиновники и капиталисты не только не гибнут на фронте, но без особых проблем ведут бизнес с соседней страной, которая торжественно провозглашена «агрессором» в стенах Верховной Рады.
Самые активные протесты против мобилизации проходят на юге Одесской области, в родных краях президента Петра Порошенко. Жители болгарского села Кулевча в Саратском районе демонстративно прогнали сотрудников военкомата, которые привезли туда сразу 240 повесток. Люди не стали их брать, а когда сотрудники военкомата заявили, что отказ от мобилизации наказывается уголовным преследованием, сельчане начали хором скандировать «Нет войне!» и «Мы за мир!». На митинг протеста в Кулевче собрались более 500 человек, которые постановили совместно пресекать любые попытки забрать их односельчан на призывные пункты. И даже направили помощь в соседнее село, на случай, если туда также прибудут из военкомата. Участники акции нелицеприятно и нецензурно высказывались в адрес правительства, предлагая министрам и президенту подать пример и первыми лезть в окопы: «Хай Яценюк и Порошенко шуруют в первых рядах воевать!».
Напуганные местные власти провели «разъяснительную работу» с местными священниками и лидерами болгарской общины, призывая их утихомирить Кулевчу, однако антивоенные протесты быстро перекинулись на другие села. Особое возмущение жителей региона вызвало решение Белгород-Днестровского военкома, который с особым цинизмом игнорирует конституционные права украинских граждан. Он запретил военнослужащим запаса выезжать за пределы Белгород-Днестровского района, а также обязывал предприятия и частные лица предоставлять по требованию военкомата свой автотранспорт. 27 ноября жители села Дмитровка в Болградском районе Одесской области также изгнали сотрудников военкомата, которые привезли сюда 200 повесток – при том, что в селе проживает около 5 тыс. человек. По мнению жителей Дмитровки, после подобной мобилизации здесь некому будет готовиться к посевной – в армию хотят забрать большинство трудоспособных мужчин.