Юрий Максимов: Да. Логичный вопрос. Церковь составляют те люди, которые на эту благую весть отвечают: да. Которые хотят идти по тому пути, который предложил им Иисус Христос. И поскольку этот путь, как я уже говорил, означает путь соединения с Богом, то те, кто соединяет себя с Богом, не могут быть разделены между собой. Церковь возникает как община людей, которые ищут соединения с Богом и при этом, естественно, соединяются друг с другом. В христианском и православном понимании, Церковь есть мистическое тело Христово. То есть каждый православный христианин есть частица тела Христова, которое всё есть Церковь. Поэтому (кстати говоря, это то, что не всегда понимают люди не церковные) для Церкви мирянин является такой же частью её, как и епископ, патриарх, монах. Часто у нас воспринимают, что Церковь это только вот епископы, священники и монахи. Это не так. Откуда берутся епископы, священники и монахи? Они все берутся из мирян. И миряне являются такой же частью Церкви. Миряне также соединены. Просто у епископов, священников и монахов есть определённое служение в Церкви, которое не берут на себя миряне. И вот, собственно говоря, только этим отличается. И единство с Богом немыслимо без единства с тем, кто также един с Богом. И сам Христос говорил, что «где двое или трое собраны во имя моё, там я посреди них». Не один. Двое или трое, минимум. Это и есть Церковь.
Дмитрий Пучков: И снова вопрос. А как устроена церковь? Какова церковная иерархия?
Юрий Максимов: Да, действительно, в Церкви есть разные служения, есть мирянское служение и есть священническое служение. Священническое служение делится на три степени. Самая низшая степень — дьяконская. Дьякон — это тот, кто помогает на богослужении, совместном. Богослужение тоже совместное, и все, кто находятся в церкви и молятся сознательно, они являются такими же участниками, как и священники, у них просто разные функции, разные роли, разные степени участия в этом общем деле. Литургия, самое главное название православной службы, в переводе означает «общее дело», «дело, общее для всех». И вот дьякон помогает священнику при совершении служб. Сам по себе дьякон не может совершать таинств.
Следующая степень — священник. Священник может совершать все таинства кроме одного. Таинств у нас семь в православной церкви, и вот священник может совершать эти таинства. То есть Бог дает тому, кого он избрал, и кто согласился идти на такое служение, он дает ему власть и благодать совершать таинства. Таинство крещения, таинство исповеди, таинство евхаристии (то есть причастия), таинство елеосвящения (соборования), таинство миропомазания, таинство венчания (таинство брака) — это все совершает священник. И он же является главным совершителем служб в церкви.
И, наконец, третья — это епископы, епископское служение. Епископы могут совершать все семь таинств, в том числе и то таинство, которое не могут совершать священники — это таинство священства. То есть епископы могут рукополагать, то есть делать таковыми дьяконов и священников, и епископов. Если для рукоположения дьякона или священника достаточно одного епископа, то рукоположить епископа, человека во епископа, могут только несколько епископов, минимум три.
И епископы имеют также ответственность за административное состояние дел в церкви. То есть они отвечают перед Богом за то, как все устроено. Чтобы священники в храмах служили, как положено, чтобы у них было для этого все необходимое, чтобы были возможности для обучения будущих священников, тех людей, которые хотят стать священниками. Соответственно, монашествующие тоже подчинены епископам.
Здесь стоит говорить о различии, что в православии отличается белое духовенство и черное духовенство (в отличие, от католицизма). В православии священник может быть женатым человеком, и дьякон тоже, а в католичестве не может быть. И вот так называемое белое священство, то есть женатые, оно в основном служит в миру. И есть также черное духовенство, это монашествующие. Ну, они отличаются по названиям, то есть монах тоже может стать дьяконом. Если миринец, ставший дьяконом, называется дьяконом, то монах становится иеродьяконом, так его называют. Монах может стать иеромонахом, то есть монахом и священником. А обычный священник, ставший из мирян, он называется иерей. У него там тоже есть разные деления, уже внутренние, ну, там, протоиерей, а у монахов, соответственно, игумен, архимандрит, но это уже подробности, в которые нет возможности в настоящем формате углубляться.
Это я все говорю к тому, что епископы поставляются по древней традиции только из монахов. В древности было так, что и из женатых людей поставляли епископы, до IV века. Но затем сформировалась традиция, что человек должен быть монашествующим. Одна из причин — это отсечь тех, кто может пойти в епископы по карьерным соображениям. Эта мера отсекает очень много карьеристов, потому что отказаться нужно от слишком многого. То есть человеку, который хочет стать епископом, не имея при этом никаких гарантий, должен сначала стать монахом, отказаться от слишком многого, при этом не имея никакой гарантии, что он действительно станет епископом, а не умрет простым монахом… И человеку неженатому, конечно, управляться со всем ворохом обязанностей проще, чем человеку, который еще должен и о своей семье заботиться.
Внутри церковь делится на епархии… То есть если брать с самого верха, после Господа Иисуса Христа, церковь православная делится на поместные церкви. Их пятнадцать, поместных церквей, которые в разных странах, то есть у нас, например, Русская православная церковь, у греков — Элладская православная церковь, у сербов и на территории бывшей Югославии — Сербская православная церковь и так далее.
Между собой эти церкви полностью едины, то есть у них одинаковое вероучение, одинаковые таинства, понимание их и полное общение. То есть человек, который крестился в Сербии — он является членом то же церкви, что и в России. Если в Россию он приедет, ему не нужно будет снова перекрещиваться, его крещение признается, он может ходить исповедоваться, причащаться, потом поехать в Грецию, там тоже продолжать или принять монашество. Это единая церковь, которая разделена по местам, по управлению мест. Поэтому и называются «поместные» церкви.
Внутри каждая поместная церковь делится на епархии. Каждая епархия возглавляется одним епископом (или «архиереем», это синонимы), над всеми этими епископами стоит один главный епископ, у нас он называется патриарх, это такое почетное звание, по своему сану он епископ, по званию — патриарх. В некоторых древних других церквах он тоже носит титул патриарха, или архиепископа в некоторых церквах (это отличается в разных поместных церквах). И вот, собственно говоря, над ними стоит патриарх, над каждым из этой епархии.
Но опять же нужно понимать, что патриарх не решает все единолично. Над патриархом стоит собор епископов. Когда собираются все епископы вместе и происходит собор епископов, то власть собора выше, чем власть патриарха. Собор может принять решение о, например, увольнении патриарха, может принять решение, которое не соответствует желаниям патриарха, и, более того, некоторые ключевые решения о церковной жизни патриарх не может принять самолично, только собор может их принять.
В каждой епархии уже епископ имеет священников, много или мало, которые в каждом храме исполняют свои обязанности. Опять же для удобства функционирования эти приходы епархии делятся в такие вот округа благочиния, по несколько приходов в каждом. И из священников уже избирается один главный, который называется благочинным, который уже отвечает за порядок в своем благочинии. Ну а, наконец, на каждом конкретном приходе священник является уже его административным главой.
Примерно так устроена Церковь внешне, по формальным, если смотреть, вещам.
Дмитрий Пучков: А церковь как организация человеческая подвержена ли человеческим недостаткам?
Юрий Максимов: Люди, ее составляющие, подвержены. Церковь не подвержена сама.
Дмитрий Пучков: То есть вот именно как организация — считается, что нет?
Юрий Максимов: Если считать ее… ну, смотря как. Если считать ее конгломератом людей, которые себя считают членами этой Церкви, то в таком случае можно сказать, что, наверное, этот конгломерат должен нести ответственность за каждый проступок каждого его составляющего. С мистической точки зрения, с точки зрения самой Церкви, с точки зрения самих православных людей, каждый грех, который может делать и делает православный человек, это не грех Церкви, а грех против Церкви.
Дмитрий Пучков: Понятно. Ну, давайте теперь перейдём к вопросам и ответам. Вот постоянно муссируется тема относительно того, что православная церковь зарабатывает деньги на отсутствии налогов, акцизов, не помню, как правильно называется, на алкоголь и табак. Это имеет под собой какую-то почву? Что, вообще, на самом деле происходит?
Юрий Максимов: Ну, любой человек может войти в православный храм и осведомиться, нельзя ли, там, за церковным ящиком приобрести пачку сигарет, и получить вполне исчерпывающий ответ. То есть к вопросу о том, продаёт ли Церковь табак, и зарабатывает ли она на этом — нет. Но сказать, что совсем не имело никаких оснований… Имело, скажем, исторические. Я сам, признаться, в этой истории не слишком сильно разбирался, но, скажем, имеет под собой основание, что в начале 90-х годов какая-то из зарубежных организаций пожертвовала Церкви табачные изделия и алкогольные, может быть. И хотя не сама Церковь, но через какие-то фирмы, которые это реализовали. Даже не Церковь, а конкретные люди. Это не патриарх, не собор епископов, а конкретные люди. Они решили, что, может быть, будет уместно, если эту продукцию реализовать через те сферы, через которые она реализовывается. И чтобы деньги с этого пошли на пользу Церкви. Эта история стала известна тогда же в 90-е годы, и много об этом раскручивалось, скандалом было. Это был такой эпизод, действительно был, он закончился, из него сделали выводы и т. д.