Удивительно, что с требованиями к властям покончить с существованием в Украине «церкви соседней державы» выступают люди, которые считают себя демократами и даже отцами новой Конституции Украины. А в ней, в статье 35, четко определено не только право на свободу совести и вероисповедания, но и «отделенность церкви от государства». В таком случае для кого же тогда принималась Конституция? И чем может быть оправдана такая нетерпимость относительно своих же соотечественников? Социологи квалифицируют подобное явление, как социальную патологию, которая всегда проявляется в поисках «чужих» и обвинении их во всех смертных грехах.
Чем же неугодна Украинская православная церковь, возглавляемая митрополитом Киевским и всея Украины Блаженнейшим Владимиром, национал-патриотам? Отсутствием лояльности к государству? Неприятием национального выбора Украины? Отстаиванием интересов соседнего государства?
Слава Богу, таких обвинений, как будто, не слышно. Как свидетельствуют многочисленные заявления радетелей единства украинского православия, главной претензией к УПЦ МП является ее каноническое единство с Русской православной церковью. Только поэтому для них она церковь соседнего государства. Но это определение не только неправильное, но и оскорбительное для миллионов украинских граждан, находящихся в лоне УПЦ. Высшие ее иерархи — украинцы — проповеди ведут на безукоризненном украинском языке, призывают к миру и согласию в нашем общем доме. А ее верные — граждане Украины.
Стоит ли доказывать, что аргумент пагубности для Украины канонического единства УПЦ и РПЦ надуман. Единство, выражающееся в поминании на первом месте Патриарха Московского, ни в чем не ограничивает суверенитет УПЦ, тем более всей Украины. Многие, вероятно, забыли, что согласно решениям Архиерейского собора РПЦ от 30-31 января 1990 г. Украинская православная церковь перестала быть Экзархатом Московской патриархии и получила независимость в управлении. Произошло это еще тогда, когда во главе УПЦ находился митрополит Филарет.
Не будучи церковным человеком, не могу поручиться, что этой самостоятельности достаточно. Но определенно знаю, что силовое ускорение этого процесса неприемлемо в принципе. К традициям и канонам в церковных делах невозможно подходить мерками светских людей, которые разрешают себе несколько раз за жизнь кардинально менять свои убеждения и на каждом этапе утверждать, что они истинные. Церковные деятели так поступать не могут. Не должны.
Когда в 1991 г. частью высших иерархов Украинской православной церкви была провозглашена полная независимость от РПЦ, это вызвало неприятие большинства верующих. Оказалось, что это была драматическая ошибка, которая принесла украинскому православию много моральных потерь. Были поставлены под сомнение духовные основы церкви, а ее отдельные ответвления стали больше заботиться делами мирскими, чем Божьими. Конечно, все это произошло не без вмешательства в церковные дела высоких государственных чиновников, мало сведущих в силе духовных традиций, да и вообще далеких от веры. Несмотря на то, что стали усердно осенять себя крестом и отстаивать многочасовые церковные службы со свечками в руках.
Надо быть честными и вещи называть своими именами. Претензии к УПЦ Московского патриархата определенных кругов украинской интеллигенции и политиков обусловлены не просто ее каноническим единством с другой церковью, а именно с Русской православной. Нет и малейшего сомнения в том, что аналогичное ее соединение, да и административное тоже, с любой другой церковью, скажем с Константинопольским патриархатом или Римским папским престолом, никакого протеста не вызвало бы.
Не слышим же мы претензий к Украинской греко-католической церкви в том, что она не наша. А ведь она не только канонически, но и административно подчинена Римской католической церкви, управляется иерархами, поставленными Римским престолом. Еще более это справедливо по отношению к Украинской католической церкви, которая также является составной частью Римской, а большинство ее руководителей имеет иноземное происхождение.
В аналогичном положении пребывают в Украине и другие христианские и нехристианские конфессии — протестанты, мусульмане, иудеи. По логике защитников идеи «независимой Украине — независимая церковь», власть должна определиться относительно всех этих «не наших» церквей, а не только УПЦ (МП).
Да и вообще, почему бы не объединить всех украинских христиан в единую национальную церковь? Ведь была же такая идея. В свое время она обсуждалась митрополитами Андреем Шептицким и Иваном Огиенко. При определенной схожести мнений церковные иерархи разошлись в главном — в смысловом содержании национальной церкви и в ее форме. Шептицкий полагал, что национальной церковью для украинцев должна быть «вселенская вера Христова». А поскольку Христос двух церквей не основывал, то настоящей церковью является католическая во главе с папой Римским. И служить интересам украинского народа она должна исключительно христианскими методами.
Огиенко, естественно, отдавал предпочтение православию и именно его считал национальной церковью украинцев. При этом неограниченно расширял пределы ее национально-церковной компетенции. Сюда он относил участие в формировании сознательной украинской нации, воспитание верных в духе преданности своему народу, любви к своим обычаям, своей церкви, к своему языку. Как казалось Огиенко, именно Православная национальная церковь «воспитала наиболее чистый национальный тип украинца». Конечно, такой подход порождал множество вопросов и сомнений. Что такое «наиболее чистый национальный тип»? Или, какой же тогда «тип украинца» воспитала греко-католическая церковь?
В конечном итоге, названные церковные иерархи сошлись в том, что в Украине есть две национальные церкви, хотя такое положение они и не считали нормальным. Оно, согласно А. Шептицкому, — свидетельство нездоровья народа, которое необходимо преодолеть. Преодолеть его, однако, не удалось. Ни тогда, ни в последующие времена. Наоборот, нездоровье это стало еще более тяжелым, и сегодня имеем в Украине, по меньшей мере, пять христианских церквей, оспаривающих одна у другой право на выражение общеукраинских интересов.
В чем же кроется причина прогрессирующей церковно-христианской раздробленности в Украине? Как мне кажется, она — в отходе от понимания христианства как вселенского и космополитического явления, а также в неоправданном придании ему национальных черт. Именно этот фактор был причиной главного раскола христианства в 1054 г. на две самостоятельные церкви. Восточная (Византийская) в основу положила национально-культурные традиции эллинизма, Западная (Римская) — римское культурное наследие. Свою отрицательную роль сыграли в этом расколе также политические интриги и экономические интересы. Непримиримая вражда двух близких христианских церквей привела к тому, что в 1204 г. одна из них (Византийская) была разгромлена другой (Римской).
По существу, аналогичным образом произошел раскол христианства и в Украине. При вмешательстве папского престола и королевской власти Польши, жители западных земель, согласно Брестскому церковному собору (Унии) 1596 г. перешли под омофор папы Римского. Большая часть украинцев осталась верна вере отцов, а следовательно и Константинопольскому патриархату. Акция, преследовавшая, казалось бы, цель единения украинских христиан на Римской «правоверной» основе, обернулась расколом.
Нет сомнения, что объективно Брестская уния сыграла негативную роль в истории Украины. Некогда единый народ с этого времени оказались в двух, хотя и родственных, но все же различных цивилизационных системах. Последствия этого разделения Украина ощущает до сих пор.
Когда-то В. Липинский отмечал, что в нашей светской борьбе за Украину нам поможет не та «религия и церковь, которая будет наиболее «национальная» и наиболее «украинская»; не та, которая вберет в себя наибольше элементов земного, светского, политического, но та, которая лучше научит своих верных исполнять вечные и общечеловеческие законы творческой общественной морали».
Конечно, дело объединения христианских церквей, даже исключительно православных, в единую Украинскую церковь является не легким, а на принципах национально-государственных — и просто невозможным. В свое время А. Шептицкий предостерегал от превращения церкви в государственное и казенное учреждение, как это было в России. Казалось бы надежным гарантом против огосударствления церкви является Конституция, где в статье 35 записано: «Ни одна религия не может быть признана государством как обязательная». Однако в реальной жизни и сами церкви соревнуются за их приближение к власти.
На юбилейной конференции, посвященной 400-летию митрополита Киевского Петра Могилы, предстоятель Украинской православной церкви Киевского патриархата Филарет провозгласил тезис, согласно которому «церковь не может существовать без государства, а государство — без церкви». Утверждение, по меньшей мере, спорное. Такой жесткой связи этих институций, Божьего и земного, не должно быть. И история знает примеры, когда они в течение длительных периодов обходились одна без другой.
Сказанное не означает отрицания какой-либо связи церкви и государства. Она есть и должна быть, но не организационно-административная, а духовно-нравственная. Государство обязано гарантировать церкви условия свободного развития, а церковь должна содействовать государству силой своего духа, моральности, благословения его добрых деяний на благо народа.
Разумеется, для этого необходим высокий нравственный авторитет церкви. Чего, к сожалению, в настоящее время в Украине нет. Церковь расколота и не видно той силы, которая смогла бы преодолеть кризис в украинском православии. Призывы к государству навести в этой сфере порядок, как это имело место при В. Ющенко, по меньшей мере, некорректны. Не кесарево это дело наводить порядок в Божьем доме.
Мало чем может помочь здесь и так называемая сознательная украинская интеллигенция, создающая некие клубы, озабоченные делом объединения христианских церквей. Как показывает опыт истории, «помощь» церкви представителей светской интеллигенции, как правило, приносила больше вреда, чем пользы. На