этом основании В. Липинский категорически возражал против взаимного вмешательства светских и церковных людей в их дела. «Когда бы мы стали требовать от священников, чтобы они делали наши мирские дела, чтобы они рясы перепоясали мечами и за плуги и фабрики взялись, а мы, люди светские, будем со своими священниками ругаться, какая религия лучше и какая нам быстрее Украину построит, то при такой организации нашей борьбы за нацию и государство мы ни государства не построим, ни нацией не станем, а только деморализуем и скомпрометируем церковь».
Что, собственно, мы успешно и делаем.
3. От Москвы к Константинополю
Прошение Президента Украины В. Ющенко к Константинопольскому патриарху Варфоломею I учредить в Украине единую поместную православную церковь, независимую от Московского патриархата начиналось словами: «Ваша Всесвятостъ, благословите!». На получение такого благословения были брошены все интеллектуальные усилия «оранжевой» власти. Патриарху Варфоломею были оказаны в Украине почести, которых не удостаивался ни один руководитель зарубежной страны. В Бориспольском аэропорту его встречал, а затем и постоянно сопровождал по Киеву сам Виктор Андреевич. Город украсили многие сотни бигбордов с портретами высокого стамбульского гостя. На торжественном праздновании 1020-летия крещения Киевской Руси, которое происходило на Софиевской площади, президент заявил, что патриарх Варфоломей приехал к себе домой.
При виде всей этой коленопреклоненной суеты президента и его окружения невольно возникало ощущение нашей национальной неполноценности. Да, православие пришло к нам из Константинополя, но отмечали-то мы юбилей нашего крещения. Следовательно, в первую очередь это наш праздник, а не личный патриарха Варфоломея. На бигбордах были бы более уместны в этом случае портреты предстоятелей православных церквей России, Украины и Беларуси. Ей-богу, они бы воспринимались верующими Украины естественнее, чем двусмысленные парные изображения Варфоломея и президента (то ли оба — гости Украины, то ли оба — ее хозяева?).
Особенно органично смотрелись бы бигборды с портретами патриарха Московского Алексия II, являющегося главой Русской православной церкви, на чьей канонической территории и совершались праздничные действа. Вот он-то действительно приехал бы к себе домой. Но, видимо, у власть предержащих на этот счет было другое мнение. Как и у некоторых, не слишком интеллигентных их сторонников, которых телекамеры зафиксировали за постыдным занятием срывания и без того единичных портретов патриарха Алексия.
Я не убежден, что на праздничном подиуме, напоминавшем главный алтарь Софийского собора, обязательным было присутствие рядом с патриархом Варфоломеем президента. А вот в чем уверен абсолютно — там должен был стоять Предстоятель Украинской православной церкви Московского Патриархата, митрополит Киевский и всея Украины Владимир. В отсутствие патриарха Алексия II именно он являлся духовным хозяином юбилейных торжеств. Видимо, и его приветственное слово к участникам празднеств, в том числе и к зарубежным церковным иерархам, было бы уместным. Между тем он сам оказался гостем на своем собственном празднике. Слова ему не дали. И это при том, что именно Блаженнейший Владимир был инициатором этого юбилея.
Обращаясь к патриарху Варфоломею за благословением, президент неоднократно подчеркивал, что тем самым будет восстановлена историческая справедливость. Ведь изначально Киевская митрополия находилась в юрисдикции Константинопольской патриархии. О неправедности отрыва Украинской православной церкви от Константинополя говорил и патриарх Варфоломей, чем определенно укреплял Виктора Андреевича в надежде на то, что он таки услышит просимое благословение...
Здесь самое время осуществить небольшой экскурс в историю и посмотреть, насколько основательны сетования В. Ющенко и патриарха Варфоломея на несправедливость происшедших изменений в иерархии православного мира. И по чьей вине они случились?
Первая серьезная трещина в отношениях между Константинопольским патриархатом и Московской митрополией произошла после того, как патриарх Митрофан и император Иоанн Палеолог подписали Флорентийскую унию с Римским престолом, а на Московскую митрополию был поставлен униат Исидор. Православная Русь не могла с этим смириться. В Москве справедливо расценили это как предательство православной веры, ее канонических правил. На полный разрыв с Константинополем Москва тогда не решилась, но оспорила у патриархата право на поставление в Россию митрополитов. 15 декабря 1448 г. был созван Собор русских епископов, который поставил на митрополичью кафедру рязанского епископа Иону.
Надо сказать, что это был не первый случай избрания русских митрополитов собором русских же епископов. Во времена Киевской Руси таких поставлений было три: при Ярославе Мудром — митрополит Иларион, при Изяславе Мстиславиче — митрополит Клим и при Даниле Галицком — митрополит Кирилл. Тогда тоже не происходило канонических разрывов Русской православной церкви с Константинопольской. К тому же после каждого из этих «самовольных» поставлений патриархия восстанавливала свое древнее право на присылку на Русь митрополитов-греков.
В 1453 г. Византийская православная империя прекратила свое существование. Ее уничтожили турки. Патриарх превратился в пленника в бывшей своей стране. Город, давший наименование его титулу, превратился в Стамбул. По существу патриарх стал рабом мусульманина-султана, который завладел правом инвеституры и передачи патриарху инсигний его сана. Большинство православных храмов, в том числе и знаменитый Софийский собор, являвшийся более 900 лет патриаршей кафедрой и главным храмом всего православного мира, были превращены в мечети. Фактически не стало и православных мирян, которые были истреблены завоевателями.
В Москве небезосновательно сложилось убеждение, что православная вера греков подверглась еще большим испытаниям, чем это имело место после подписания Флорентийской унии. Русским казалось, что в чистом виде она сохранилась только у них и что с падением Константинополя столицей православия теперь должна стать Москва. Разумеется, ни о каком поставлений Московских митрополитов в Стамбуле не могло быть и речи, так как в этом случае они получали бы свои полномочия из рук раба неверного султана.
С этого времени начался длительный период борьбы Москвы за учреждение собственного патриархата. Он растянулся более чем на столетие. Церковь настолько традиционная и консервативная структура, что перемены в ней совершаются чрезвычайно медленно. Причем обязательно на законных канонических основаниях. При этом достижение независимости невозможно без согласия матери-церкви. Это только церковным неофитам кажется, что для этого достаточно монаршей воли или благословения другой церкви.
Если В. Ющенко был всерьез озабочен созданием Украинской поместной церкви, независимой от Московского патриархата, обхаживать ему следовало не патриарха Варфоломея, а патриарха Алексия. Как это делал русский царь Федор Иоаннович. Из Москвы в Константинополь было подано прошение на патриаршество. После этого в Москву пригласили патриарха Иеремию, которого окружили таким вниманием, какого не имел ни один православный патриарх. Разумеется, были богатые застолья и щедрые царские дары. Затем последовало заманчивое предложение, чтобы Иеремия, оставаясь Вселенским патриархом, одновременно был и Московским. В конце концов после длительных переговоров, в том числе и в царских палатах, Иеремия отказался от такого предложения, но дал свое согласие на учреждение Московской патриархии.
26 января 1589 г. в Успенском соборе Кремля состоялся церковный акт поставления патриарха Московского. Из трех кандидатов (митрополит Иов, архиепископ Новгородский Александр и архиепископ Ростовский Варлаам) царь выбрал Иова. После этого его благословил патриарх Иеремия и произнес такие слова: «Благодать Пресвятого Духа нашим смирением имеет тя патриархом Богоспасаемого и царствующего града Москвы и всея великой России». Над Иовом была совершена полная архиерейская хиротония с возложением рук всех епископов. Патриарх Иеремия возложил на него «Воротную золотую икону».
Торжественный акт поставления патриарх Иеремия подтвердил затем «Уложенной грамотой», или «Хрисовуллой», которая была скреплена подписями Иеремии и Иова и их печатями, а также подписями всех митрополитов и епископов, присутствовавших на освящении.
Как видим, все канонические формальности при поставлений Московского патриарха были соблюдены. Можно, разумеется, утверждать, что к этому патриарха Иеремию вынудили. И это будет правдой. В одном из письменных свидетельств того времени говорится, что Иеремия «нехотя» рукоположил для России патриарха. Но ведь рукоположил и не отказался впоследствии от этого освящения. Более того, в 1590 г. на Константинопольском православном соборе поставление Иова Московским патриархом получило подтверждение. Об этом свидетельствовала грамота, подписанная патриархами: Константинопольским — Иеремией, Антиохийским — Иоакимом, Иерусалимским — Сафронием, а также 42 митрополитами, 19 архиепископами и 20 епископами.
На грамоте не было только подписи патриарха Александрийского Мелетия, в связи с чем Константинопольский собор 1590 г. не всеми считался полным. Однако на аналогичном соборе, состоявшемся в 1593 г., Мелетий Александрийский не только согласился с учреждением Московской патриархии, но и обосновал это 28-м правилом Халкидонского собора. За патриархом Московским Иовом признавалось пятое место среди патриарших кафедр, а российский царь номинально приравнивался к византийскому василевсу.
Так завершился длительный путь создания Московской патриархии, юрисдикция которой, однако, не распространялась на все восточнославянские земли. Вне ее влияния оставалась Киевская митрополия, власть над которой сохранял Константинопольский патриархат. Так продолжалось еще почти целое столетие. Положение изменилось только к 1686 г., когда, согласно «Вечному миру» с Польшей, Левобережная Украина с Киевом отошла к России. Разумеется, это не могло не отразиться и на церковных делах.