Эта конвенция, согласно официальному немецкому источнику, была «подписана после продолжительных переговоров, сопровождавшихся постоянным давлением на украинцев». Поскольку она была заключена за несколько дней до краха Рады, то ей суждено было играть важную роль в развитии экономической политики в Украине в период гетманского правления.
Пока шли переговоры по экономическим вопросам, украинскому премьер-министру Всеволоду Голубовичу пришлось пообещать Мумму, что ни одному государству не будет разрешено закупать (или приобретать иным путем) украинское зерно до выполнения Радой своих обязательств перед центральными державами. Это обязательство правительство Украины подтвердило в специальной декларации, опубликованной 16 апреля. Данный акт оформил сложившуюся австро-германскую монополию на эксплуатацию экономических ресурсов Украины.
Берлин и Вена начали готовиться к совместной эксплуатации страны еще до официального заключения договора с Украиной. 4 февраля 1918 года в Берлине решили, что украинское зерно будет поделено поровну между двумя союзниками. 21 февраля был заключен ряд новых соглашений по разделу других видов продуктов и сырья, а также финансовое об их оплате. Детали этих документов (объем более 40 страниц) следует здесь рассмотреть прежде всего потому, что слишком мало из их условий подлежало реализации. Однако следует отметить, закупки и поставки зерна поручались либо австро-германским экономическим учреждениям, возникшим в ходе войны, либо объединениям, специально созданным для этой цели. Еще более любопытно соотношение долей между австрийцами и немцами: шерсть — 38: 62; лен — 45:55; шелк — 1:2; изделия из хлопка — 5:8; минеральное сырье — 1:2; шкуры — 4:7; кожа и меха — 2: 3; марганец — 1: 2 и так далее. Австро-Венгрии надлежало выплатить 5/12 всей стоимости этих товаров, а Германии — 7/12.
На практике, однако, немцы стремились с самого начала поставить Австрию в явно подчиненное положение в сфере экономической эксплуатации Украины. Правительство же Рады, естественно, знало о подлинных отношениях между оккупационными державами. Например, вскоре после вторжения Австрии на территорию Украины в конце февраля 1918 года Людендорф дал указание генералу Гофману (тогда находился в Бресте) заставить Раду перебросить как можно скорее все наличное продовольствие в Киев для дальнейшей отправки в Германию. Потребности Австро-Венгрии подлежали удовлетворению позднее.
Перед лицом неспособности и неготовности Рады сотрудничать в плане выполнения ее экономических обязательств, а также решимости Германии действовать в Украине без учета нужд и пожеланий Австрии оккупационные силы последней вскоре посчитали необходимым прибегнуть к довольно жестким методам для того, чтобы не остаться с пустыми руками. Например, они занимались реквизицией продовольствия и принудительным возвращением помещикам земель и другой собственности, захваченных у них крестьянами. Эта тактика получила полное одобрение со стороны австрийского Верховного командования в Бадене. В приказе от 19 марта оно предписывало центрам сбора продовольствия в Украине добиваться необходимых поставок, «независимо от политических условий в стране». Посол Форгаш пришел к выводу, что Раду нельзя принимать всерьез «ни политически, ни экономически». Он полагал, что ее представителей следовало игнорировать (и при необходимости принудительно препятствовать их вмешательству в сбор и поставки продовольствия). Форгаш рекомендовал возложить заготовку продовольствия в Украине на командование австрийской армии. Такой подход полностью разделяли такие австрийские руководители, как граф Чернин и князь Готфрид цу Гогенлоге-Шилингфюрст. Они сохраняли крайнюю враждебность к Украине. Страну обрекали на экономическую эксплуатацию и затем бросали на произвол судьбы, возможно, на воссоединение с Россией. Наконец, пока сохранялась критическая ситуация с продовольствием в Австрии, а широкомасштабные поставки с Востока не удавалось наладить, император Карл 1 апреля принял решение предоставить полную свободу действий командующему 2-й австрийской армией в Украине. Он потребовал от него оперативных действий, иначе продолжать войну стало бы невозможно.
Между тем Бюлов из германского МИД 10 марта предложил, чтобы Германия также проводила насильственные реквизиции продовольствия, конфискации наличных запасов и восстановление помещичьих хозяйств. Даже посол Мумм, не говоря уже о его военных коллегах в Киеве, начал проявлять интерес к вопросу о том, должны ли немцы копировать «жесткие» австрийские методы или выдвинуть ультиматум Раде. Однако на этом этапе генерал Людендорф решительно возражал против командования австрийской тактики и написал «энергичное письмо» генералу Артуру Арцу фон Штраусенбургу в Украине, напомнив тому, что принудительные реквизиции, проводившиеся австрийскими войсками в своей зоне оккупации, находились в вопиющем противоречии со всеми достигнутыми договоренностями. Это предостережение, конечно, не подействовало на австрийцев прежде всего потому, что немцы стремительно продвигались вперед по внедрению тех же методов. Сначала немцы и австрийцы осуществляли экономическую эксплуатацию своих оккупационных зон независимо друг от друга. Затем, незадолго до смещения Рады в конце апреля 1918 года, они договорились о «милитаризации» торговли зерном на всей оккупированной территории и даже разработали соответствующий совместный план. Для сохранения собственного лица Рады они официально объявили, что это надлежит осуществлять в районах, где украинские власти «не в состоянии заготавливать зерно».
Таким образом, действия войск союзников в Украине значили больше, чем все подписанные соглашения и другие торжественные обязательства, вместе взятые, хотя Германия и Австрия никогда не отказывались от последних открыто. Расширение зоны немецкой оккупации, продолжавшееся и в мае 1918 года, несомненно, имело целью усилить позиции рейха в районе Причерноморья и явилось важным шагом в развитии ее долговременных планов относительно Юго-Восточной Европы и Ближнего Востока. Это также усилило позиции Германии в сравнении с ее партнером, Австро-Венгрией, позволив ей влиять на правительство Украины с целью добиться от него дальнейших уступок, преподносимых как «компенсация за дополнительную военную помощь в борьбе с большевиками».
Более того, немцам удалось освободиться от обязательства снабжать Украину углем. Первоначально они рассчитывали поставлять Украине 100 тысяч тонн топлива в месяц. Германская сторона рассматривала эту договоренность и как удобное средство давления на правительство Рады, и как довольно выгодное экономическое соглашение. (Стоимость немецкого угля разнилась от 4,5 до 5 рублей за тонну.) Когда это обязательство тоже оказалось несколько обременительным для германской экономики и транспорта, а требования Украины насчет поставок угля усилились, немцы решили распространить свою оккупацию на угольные шахта Донбасса (на них Украина некоторым образом претендовала). Таким образом, они разрешили данные проблемы одним ударом. Экономические соображения, очевидно, играли важную роль, но нельзя говорить при этом об осуществлении предварительно согласованной программы «обеспечения безопасности для экономических интересов Германии на Востоке», как это делает Фишер в хорошо известной книге. По его мнению, немецкие промышленные круги зарезервировали для себя природные ресурсы Украины еще в декабре 1917 года, до начала переговоров в Бресте. Немецкие документы того периода указывают на то, что распространение германского господства на район Дона и Донца явилось такой же импровизацией, как вся «восточная политика» рейха в целом.
Немецкий контроль над транспортной сетью Украины рассматривался с самого начала как абсолютно необходимая меры для осуществления украинского предприятия Германии. Одним из ее первых шагов было овладение украинскими железными дорогами — согласно плану, оглашенному Кюльманом еще 20 февраля. Хотя этот шаг не оговаривался никаким специальным соглашением, правительство Рады не стало ему открыто противодействовать, что фактически способствовало германо-австрийскому участию в обеспечении функционирования железных дорог. Отправка генерала Тренера в Украину явилась еще одним доказательством важности, которое немцы придавали эффективному контролю и бесперебойной деятельности транспортной системы Украины.
Совместный австро-германский контроль над этой системой оговаривался в соглашении по разграничению сфер влияния в Украине, заключенном Берлином и Веной 29 марта 1918 года. Железные дороги, а также водные пути Украины передавались под контроль центральной железнодорожной администрации со штаб-квартирой в Киеве. Это учреждение возглавлял германский представитель по железным дорогам, у которого был заместитель-австриец. Хотя поддержание железнодорожных путей в рабочем состоянии и их ремонт осуществлялись сторонами совместно, движение транспорта в каждой зоне оккупации находилось в ведении начальника соответствующей полевой службы, за исключением дороги Харьков — Крым, остававшейся под контролем немцев, несмотря на то что она проходила через австрийскую зону оккупации.
Кроме того, было создано Черноморское бюро с центром в Берлине. Задача этого австро-германского учреждения заключалась не только в организации движения судов по Черному морю и Дунаю, но также в регулировании транспортных перевозок в низовьях Днепра. В то время как река Буг оставалась под контролем австрийцев, регулированием движения транспорта по Днепру в верхнем течении занималась центральная железнодорожная администрация. В результате большую часть времени железные дороги Украины функционировали нормально. Движение транспорта по Черному морю и рекам тоже было хорошо организовано и позволяло осуществлять перевозки гораздо большего тоннажа, чем ожидалось. Только в одной Одессе было захвачено в качестве военных трофеев более сотни транспортных судов и немедленно введено в эксплуатацию.
Что касается военных трофеев в целом, то в результате вторжения на территорию Украины под контроль немцев и австрийцев попало дорогостоящее военное и другое промышленное производство. Хотя до середины августа 1918 года не было достигнуто официальных договоренностей с правительством Рады о разделе военных трофеев, немцы и австрийцы нисколько не гнушались отправкой в собственные страны ценных видов продукции, таких как автопокрышки, аэропланы и медь.