Австрийцы, все более чувствуя себя отстраненными и обойденными, также прибегали к различным мерам, направленным на усиление контроля над собственной зоной оккупации. В середине мая командующим австро-венгерскими войсками на Востоке назначили генерала Альфреда Крауса. Его наделили неограниченными полномочиями в защите австрийских интересов в регионе. Эта кадровая перестановка имела целью, помимо всего прочего, наладить более эффективную экономическую эксплуатацию Украины. Для обеспечения успеха миссии генерала Крауса австрийское Верховное командование создало специальный департамент по Украине во главе с полковником Кренайсом. Австрийцы продолжали выражать озабоченность тем, что отношения с гетманом оставались прохладными, а также тем, что он предпочитал иметь дело с одними немцами. Хотя австрийцы утверждали, что соглашения немцев, заключенные с генералом Скоропадским, не имеют договорной силы, все же они рассматривали их действительными для всей Украины, включая австрийскую зону. Они предложили для обеспечения более тесного сотрудничества между новым украинским правительством и австрийскими оккупационными властями создать в Одессе специальное учреждение гетманского правительства.
Пока германское командование диктовало условия, на которых новое украинское правительство должно было сотрудничать с ним в управлении страной, послу Мумму приходилось ограничиваться задачами «дипломатического» свойства, такими как контроль над кадровыми назначениями гетмана. 1 июня Мумм обязал своего помощника графа Ханса фон Берхема привлечь внимание гетмана к тому факту, что некоторые его недавние назначения (особенно губернаторов провинций) были «довольно неудачными» и что эти посты следовало бы передать «настоящим» украинцам. Гетман внял критике и пообещал быть более внимательным в будущем. Австрийцев назначения гетмана озаботили еще раньше. Их неудовольствие особенно вызывал новый губернатор Киева граф Чарторыский, бывший губернатор Тарнополя и известный критик украинской национальной идеи.
Более важной была проблема полного признания гетманского режима. Однако не по инициативе посла Мумма, но скорее самого гетмана этот вопрос был поднят снова. Кайзер Вильгельм, тоже заинтересовавшийся этим, затронул проблему во время одной из встреч с Гинденбургом. Ему сообщили, что по этому вопросу запрашивалась Вена, но она отказалась от сотрудничества, поскольку считала гетмана Скоропадского «слишком привязанным к немцам». После чего кайзер счел уместным выразить удивление тем, что гетмана все еще не признали. В результате последовало признание гетмана 2 июня 1918 года как Германией, так и Австро-Венгрией.
Задержка с признанием де-юре гетманского режима немцами и австрийцами на практике значила немного. Она попросту отражала смятение и отсутствие ясности в украинском предприятии рейха, а также еще большую неопределенность в политике Австро-Венгрии. Тем не менее полное признание ознаменовало необратимое решение двух центральных держав оказывать гетману их постоянную и безоговорочную поддержку.
Австрийцы, выступавшие против Рады задолго до немцев, столкнулись теперь с новым украинским режимом, полностью прогерманским и несговорчивым. Они рассматривали возможность оказания помощи бывшему премьеру Всеволоду Голубовичу, бывшему председателю профессору Хрущевскому и другим лидерам Рады, которым угрожали в их швейцарском изгнании аресты немцев. В то же время они ожидали приглашения в Киев специального советника по экономике для оказания помощи правительству гетмана в решении бюджетных проблем! Австрийцы оспаривали законность гетманского режима и доказывали, что Украина являлась на самом деле «непризнанным протекторатом» (stillschweigendes Protektorat). Тем не менее они настаивали на том, чтобы гетман послал специального представителя в Одессу с целью налаживания тесных связей с австрийскими оккупационными властями на юге Украины. Затем австрийцы подвергли сомнению законность официального титула генерала Скоропадского как «гетмана всей Украины» (им не нравилось слово «всей»), опасаясь, что это усилит сепаратистские настроения в Австро-Венгрии. На том лее основании они отказывались заменить старое этническое название «рутенианцы» на новое, явно более политизированное — «украинцы». В конце концов, хотя и убежденные в необходимости проводить политику непризнания Украины, австрийцы были вынуждены от нее отказаться. Им нужно было избежать риска дальнейшего ослабления своих позиций в Украине в случае одностороннего признания ее де-юре Германией. Им не хотелось видеть, как сказочно богатая территория становится полным сателлитом рейха на Востоке.
Глава 8 Гетманство: возврат к «нормальности»
Признание де-юре Берлином и Веной гетманского правления было не просто формальностью. Этим актом две державы стремились придать гетманскому режиму большую степень стабильности и заверить Скоропадского в более существенной поддержке.
На этом этапе Киев вновь будоражили слухи о новых переменах в Украине. Одни говорили об установлении австро-венгерского «регентства», другие — об оккупации всей страны немцами. Может, для опровержения таких слухов, но прежде всего для консолидации гетманского режима командующий армейской группой Эйхгорн выступил с инициативой большей ясности политики рейха на Востоке, заявив: «Любая неопределенность в нашей политике (в Украине) будет губительна, поскольку может привести к падению доверия к нам. Чем более гетман приобретает вкус к власти, тем более вероятны усиление его приверженности к идее национального украинского государства и отход от привязанности к Большой России».
Посол Мумм аналогичным образом стремился удержать гетмана от ориентации на монархистов в целях утверждения украинской национальной идеи и искоренения русского влияния — программы, которую гетман с удовольствием обещал выполнять. Мумм и его военные коллеги в Киеве также предлагали гетману провести некоторые аграрные реформы с целью противодействия более реакционной австрийской политике на юге в интересах крупных помещиков, большинство из которых были поляки.
Встреча 10 июня генерала Тренера с представителями умеренных националистических организаций во главе с Мыколой Михновским отражает более состоятельную политику, принятую германскими представителями в Киеве. В ответ на жалобы собеседников на антиукраинскую позицию некоторых гетманских министров и просьбы установления подлинно украинской власти под руководством Скоропадского Грёнер высказал ряд замечаний относительно политики рейха в Украине. Представителям украинских партий, особенно социалистам-федералистам, было предложено несколько постов в гетманском кабинете. Если бы они согласились сотрудничать, то получили бы возможность оказывать большее влияние через новое правительство. Что касается отставки существующего кабинета, предложенной собеседниками, то генерал Грёнер заявил, что немецкое командование не вправе решать такие вопросы. Кроме того, нельзя приводить к власти новое правительство каждые несколько недель, поскольку подобные перемены окажут негативное воздействие на текущие украинско-германские переговоры по военным и финансовым вопросам. Генерал пытался также убедить собеседников, что надежная налоговая система и эффективные вооруженные силы более важны для продолжения существования независимой Украины, чем кадровые перестановки на правительственном уровне. Грёнер обещал «обратить внимание посла Мумма и гетмана» (интересна последовательность имен) на так называемые «злоупотребления» украинских министров, особенно на увольнения украинских чиновников на основаниях, не относящихся к профессиональной компетентности. В то же время он встал на защиту гетманского кабинета, утверждая, что и его министры привержены идее независимой Украины и что нельзя их порицать только за то, что они мыслили иначе во время старого режима. Однако доводы Грёнера в пользу существующего гетманского режима также не исключали пессимизма в отношении возможности полного разрыва Украины с Россией (взгляд, который он, по собственному признанию, разделял с некоторыми министрами гетмана) и признания того, что имеется дефицит украинцев с развитым национальным самосознанием, имеющих достаточную подготовку и опыт для замещения важных административных постов. Затем генерал дал украинцам еще несколько советов. Они касались того, что надо развернуть интенсивную пропагандистскую кампанию среди всех слоев украинского населения в поддержку идеи независимого украинского государства. Он рекомендовал предпринять особенно энергичные усилия для привлечения к делу независимой государственности представителей деловых, промышленных и религиозных кругов, чья поддержка весьма существенна, несмотря на их прорусскую ориентацию. Все это, доказывал генерал Грёнер, бесконечно важнее, чем замена того или иного министра в существующем украинском правительстве.
Ирония состоит в том, что как раз в то время, когда немцы в Киеве начали вырабатывать более состоятельную оккупационную политику, основанную на непоколебимой поддержке гетмана и украинского государства, генерал Людендорф изменил свое мнение об Украине. Еще несколькими неделями раньше он высказывался за объединение донских и донецких (!) казаков, с одной стороны, и Украины — с другой, считая последнюю «единственным государством на Востоке, способным выжить». Теперь же он пришел к выводу, что Украина являлась всего лишь эфемерным образованием и что в ближайшем будущем она присоединится к России. В связи с этим Людендорф предложил создание «антиславянской федерации» (antislavisher Bund), формирующейся вокруг Грузии, к которой «автоматически» присоединялись Дон, Кубань, Терек и волжские казаки.
Мумм и Грёнер возражали против такого плана. Не упоминая того, что большинство казаков, особенно с Дона и Кубани, тоже имели славянское происхождение, они называли этот план «утопичным». Они укоряли секретаря по колониям Фридриха фон Линдеквиста за то, что тот вдалбливал такие идеи в голову Людендорфа. Докладывая об этом в МИД, Мумм вскрыл нереалистичность плана и сделал упор на отсутствие объединяющих факторов, наиболее важных для существования подобной федерации. Далее он рекомендовал внешнеполитическому ведомству следующее: «Безотносительно к любым возможным событиям в будущем, наша нынешняя политика, основанная на положениях договора в Брест-Литовске, должна быть нацелена без всяких «зигзагов» на консолидацию сильной независимой Украины, тесно связанной с нами». Мумм закончил доклад предупреждением, что осуществление плана Людендорфа не только серьезно осложнило бы германо-турецкие отношения, но могло бы также скомпрометировать политику Германии в глазах украинского правительства и подтолкнуть его в объятия России.