Хотя сразу же после переворота немцы и австрийцы возобновили экономические переговоры с украинцами, экономическая эксплуатация страны осуществлялась в соответствии с прежними соглашениями, среди которых наиболее важной была конвенция от 23 апреля 1918 года. Верно, что условия, на которые согласился генерал Скоропадский перед взятием власти, предусматривали, что он предоставляет немцам свободу действий в обеспечении Германии трудовыми и сырьевыми ресурсами, а также контроль над финансами Украины. Но такова была практика в период правления Рады, а продолжение этой практики не сулило никаких реальных улучшений для экономических позиций Германии в Украине.
Немцы могли продолжать сбор продовольствия и сырья в Украине главным образом благодаря различным прямым действиям и инициативам местных командиров германских частей. Хотя постепенно гетманским властям навязывались новые экономические ограничения, они оказывались во многих случаях либо ненужными, либо неэффективными, либо представляли интерес лишь как показатели германских планов и намерений. Среди них было ограничение активности украинских сельскохозяйственных кооперативов, чтобы не допустить подрыв позиций центров закупок зерна центральных держав в Украине.
К тому же немцы запретили экспорт зерна и другого продовольствия в нейтральные страны, аналогичным образом они ограничили украинско-советские и украинско-грузинские торговые отношения. Несомненно, подобные ограничения немцы могли бы навязать и Раде, но они не нуждались в них, поскольку сам Кюльман указывал, что немцы полностью контролируют транспортную систему Украины. И в этих условиях киевские власти были не способны предпринимать самостоятельные экономические мероприятия, наносящие ущерб интересам рейха. Немцы стремились сохранить этот контроль любой ценой и в ожидании забастовки железнодорожников вслед за переворотом гетмана подготовили специальный приказ, чтобы предупредить такую возможность. Согласно приказу, порча железнодорожного оборудования каралась смертью. Немцы угрожали введением других свирепых мер для обеспечения бесперебойной работы железной дороги. Опять же уместно предположить, что немцы прибегли к таким же мерам в период правления Рады, если бы в них существовала необходимость.
Усиление немецкого контроля над финансами Украины тоже началось в период правления Рады. 26 апреля, фактически в последние часы существования Рады, было заключено специальное соглашение, предусматривавшее печатание украинских денежных единиц в Германии. Через две недели в Киеве было подписано с Германией и Австро-Венгрией другое финансовое соглашение, устанавливающее курс обмена между денежными единицами трех стран (1,33 марки и 2 кроны за 1 карбованец) и предусматривающее кредит украинскому правительству на 400 млн карбованцев, половина из которого выплачивалась в марках, а другая — в кронах. Соглашение имело целью облегчить экономические сделки между Украиной и центральными державами. Украинская валюта, хотя и имела теоретически высокую стоимость, на самом деле представляла собой дешевые бумажные деньги. Сохраняли популярность старые рубли, но их было трудно достать, а к германским маркам и австрийским кронам население относилось с подозрением. Вот почему эти финансовые соглашения мало способствовали развитию здоровых торговых отношений в стране.
Немцы и австрийцы продолжали полагаться на прямые реквизиции продовольствия, хотя подобная практика признавалась довольно неэффективной и приводила к уничтожению зерна посредством поджогов и вооруженному сопротивлению украинского крестьянства. Другим широко распространенным методом на службе Германии и Австро-Венгрии был захват снабженческих военных баз и складов, а также мастерских, заводов, верфей и даже демонтаж части железнодорожных путей для их изъятия в качестве военных трофеев. Фельдмаршал Эйхгорн только в середине мая объявил подобную собственность немецкими военными трофеями. Только в середине августа между украинским правительством и двумя оккупационными державами было подписано специальное соглашение о разделе подобной собственности. Тем не менее немцы и австрийцы не стесняли себя в обеспечении поставок любых материалов, которые попадали в их распоряжение, со времени вторжения в страну.
Установление гетманского режима вселило в немцев надежды на импорт украинской рабочей силы из Украины. Между тем несколько месяцев ранее, в ходе переговоров в Брест-Литовске, представители Рады дали ясно понять, что в Украине нет избытка трудовых ресурсов. Вскоре после переворота Людендорф заявил: «Мне нужны люди для службы в армии и работ внутри страны для облегчения бремени нашей военной экономики. До сих пор Германия работала для других, теперь для нее поработают другие. Я имею в виду оккупированные территории, прежде всего Украину». Подобные надежды оказались, однако, столь же иллюзорными, как и ожидание решения рейхом проблемы нехватки военного персонала за счет мобилизации на военную службу немецких поселенцев на восточных территориях.
Заготовка продовольствия в Украине оставалась первоочередной задачей в мышлении представителей Германии. Немцы постоянно разрывались между непосредственными экономическими потребностями, которые, в их представлении, удовлетворялись лишь частично, и выполнением долгосрочных планов, которые срывались из-за использования ими безжалостных способов сбора продовольствия. В результате терпело провал осуществление обеих задач, а это выражалось в постоянно растущем сопротивлении крестьян, дезорганизации производства и забастовках, как в промышленности, так и на транспорте, росте недовольства населения немцами, австрийцами и гетманской властью, которую Германия и Австро-Венгрия продолжали поддерживать.
Согласно украинскому источнику, во время оккупации в Украине в операциях против местных партизан погибли 30 тысяч немецких и австрийских солдат. Украинские потери убитыми в боевых действиях и в результате казней составили 50 тысяч человек. Потери оккупационных войск были достаточно серьезными, чтобы побудить командование австрийской Восточной армией (Ostarmee) выступить одно время перед немцами с предложением о взимании штрафа (!) с украинских властей за каждого убитого военнослужащего в размере: 200 тысяч рублей за генерала, 150 тысяч — за офицера штаба, 100 тысяч — за офицера и 50 тысяч — за простого солдата. Немецкий генеральный консул в Киеве Эрих фон Тиль высказался за то, чтобы не принимать австрийское предложение по политическим и правовым соображениям.
И немцам, и австрийцам не удалось воспользоваться украинским промышленным потенциалом в военных целях, за исключением конфискаций и демонтажа некоторых заводов для отправки в свои страны. Так, многие заводы оставались закрытыми, а те, что работали, производили на ограниченной основе. Согласно надежному украинскому источнику, число безработных в период правления Рады составило около 200 тысяч человек. Вероятно, это была довольно заниженная цифра из-за отсутствия достаточной информации. Промышленные рабочие Украины находились в отчаянном положении и, без сомнения, способствовали дальнейшему росту антигерманских настроений в стране.
Транспортным рабочим, особенно железнодорожникам, жилось гораздо лучше, поскольку в период оккупации немцы в своих собственных интересах делали все возможное для обеспечения эффективности железнодорожного транспорта и были готовы пойти навстречу экономическим требованиям рабочих. Тем не менее в середине июля те же самые люди, которые несколькими месяцами раньше много делали для облегчения транспортировки немецких войск в целях борьбы с большевиками в Украине, объявили общенациональную забастовку. Забастовка, скорее политическая, чем экономическая по существу, потерпела полное фиаско. Немцы ожидали ее несколько недель и хорошо к ней подготовились. В результате достаточное число поездов продолжало функционировать, обрекши забастовку на провал. Вскоре аресты и другие репрессивные меры обратили вспять это антигерманское движение, хотя акты саботажа и другие способы сопротивления оставались частыми и потребовались дополнительные войска, чтобы предотвратить сбои в работе железнодорожного транспорта.
Неспособность центральных держав добыть в Украине продовольствие в ожидаемых количествах стоила Раде ее пребывания у власти. После установления гетманского режима Людендорф предложил «новый подход»: «Перед лицом ухудшения продовольственного положения (на родине) нам нужно быстро обеспечить больше порядка в черноморской зоне. Немедленное исправление ситуации можно обеспечить только при помощи вооруженной силы. Переговоры означают лишь потерю времени…» Это было, по существу, то, к чему австрийцы и немцы стремились некоторое время в Украине. В середине мая Австро-Венгрия предприняла попытку милитаризации экономической эксплуатации в своей зоне оккупации. Генерала Крауса назначили «диктатором Украины», но это тоже не смогло исправить ситуацию, и эксперимент прекратили почти так же быстро, как и начали его. Немцы, всегда относившиеся довольно подозрительно к австрийским инициативам в Украине, немало потрудились для прекращения этого эксперимента.
Согласно официальным немецким оценкам, к середине июня с Украины в центральные державы было отправлено в целом лишь 90 тысяч метрических тонн различных продовольственных продуктов. (Приблизительно это эквивалентно 4500 груженых товарных вагонов, емкостью каждого в 20 тонн.) Из 50 тысяч тонн продовольственных поставок, прошедших через пограничные пункты и порт Браила, 13 тысяч тонн были отправлены в Германию, а в Австро-Венгрию — 37 тысяч тонн. Согласно авторитетному австрийскому источнику, количество продовольствия, добытого на Украине к середине апреля, то есть в течение всего периода правления Рады, составило 1600 товарных вагонов или около 32 тысяч тонн. Таким образом, вслед за установлением режима Скоропадского имело место заметное улучшение в сборе и отправке продовольствия из Украины. Значительное количество продовольствия отправлялось также без официального досмотра, но таких цифр в наличии не имеется.