МИД в целом не был достаточно готов заниматься крымским вопросом и демонстрировал мало изобретательности в проведении германской политики в этом регионе. В последующем германскому послу в Киеве барону Мумму вместо конкретных инструкций относительно немецких планов в отношении полуострова МИД рекомендовал 25 марта обратить внимание на кампанию в турецкой печати по поддержке требований крымских татар о самоопределении, направленной на подготовку их союза с Турцией. Мумму поручали выяснить, имеется ли подобное желание у самих крымских татар, поскольку, согласно последним данным, полученным с полуострова, они склонялись, по-видимому, к налаживанию федеральных связей с Украиной. Кюльман, тогда еще в Румынии, неясно представлял себе германские планы относительно стратегически важного полуострова. По его мнению, у Германии не было оснований противиться созданию независимого крымского государства, при условии что это выражает волю населения. Украинско-крымские границы следовало согласовать заинтересованным сторонам. В то же время Кюльман не исключал возможности распространения германской оккупации на этот регион, считая это чисто военной проблемой Верховного командования армии.
Немецкий военный представитель в Киеве полковник Штольценберг тем не менее полагал, что рейх должен осуществлять далеко идущие цели в Крыму. Одна из этих целей, видимо, состояла в установлении новых отношений с Персией. Мумм, сообщая об этом в МИД, не возражал против плана установления немецкой гегемонии в Причерноморье с созданием оплота в Крыму. Напротив, он не замедлил напомнить МИД, что Украина не могла ничего возразить против таких планов, поскольку ее представители в Бресте открыто провозглашали свою незаинтересованность во владении полуостровом.
Решение Германии распространить свое господство на Крым созрело 21 марта 1918 года. Генералу Кошу приказали готовить свой корпус к походу на территорию полуострова. Верховное командование австрийской армии немедленно одобрило этот план, поскольку он включал зону, находившуюся, по существу, в сфере влияния Австро-Венгрии на Востоке. Мумма и Штольценберга попросили проинформировать украинские власти о данном походе с тем, чтобы ему не чинили препятствия. В то же время генерал Людендорф попросил МИД сделать необходимую подготовительную работу для облегчения предприятия. Весь план, однако, оставался слабо подготовленным политически.
Вначале турки, откликаясь на просьбу татар о помощи, предложили послать одну из своих дивизий для участия в оккупации Крыма. Германский посол в Константинополе, граф Йохан фон Берншторф, которого попросили передать турецкое пожелание своему правительству, не замедлил предупредить Берлин, что это значительно укрепит позиции Турции на полуострове и во всем Причерноморье. Через несколько дней турки согласились урезать экспедиционные силы, предназначавшиеся для отправки в Крым, до «полка и нескольких офицеров». Посол Берншторф возражал и против этого. Он предупредил правительство, что турецкое участие в оккупации этого полуострова, вне зависимости от численности экспедиционных сил, могло привести к союзу Крыма с Оттоманской империей.
По мнению германского МИД, после решения о поддержке независимой Украины нельзя бы терпеть контроль большевистского режима над Крымом. С другой стороны, аннексия полуострова Турцией тоже создала бы большие проблемы. Поэтому заместитель статс-секретаря фон Буше предпочитал создание независимого или автономного Крыма, тесно связанного с Украиной. Такое решение, доказывал он, позволит распространить на него германское правление без явного нарушения договора с русскими в Брест-Литовске. С целью избежать открытого разрыва с большевиками Буше предложил использовать мусульманские войска (бывших солдат царской армии, в основном татарской национальности), которых поддерживали бы некоторые украинские части. Он полагал, что прямое участие немцев в оккупации было бы возможно только после признания Германией татарского государства.
Генерал Людендорф смотрел на обстановку иначе и 5 апреля объявил германскую оккупацию Крыма военной, политической и экономической необходимостью. Он не усматривал никаких правовых препятствий для реализации плана оккупации, доказывая, что, поскольку пробольшевистские военно-морские силы, базировавшиеся в Севастополе, совершали нападения на немецкие войска в Херсоне, центральные державы свободны от всяких ограничений в принятии необходимых мер для предотвращения подобных нападений в будущем. Людендорф также считал необходимым захватить запасы различных продуктов в Крыму, установить контроль над его портами и, наконец, обеспечить необходимую защиту немецким поселенцам на этой территории (даже если они составляли 6 % от населения Крыма). Операцию следовало осуществить германским войскам под началом генерала Коша. Мусульманский корпус под командованием бывшего царского генерала Сулеймана Сулькевича тоже привлекался к операции. Австрийские и украинские власти согласились на беспрепятственную переброску корпуса заранее. Сулькевич, которому постепенно предстояло играть роль «крымского Скоропадского», родился недалеко от Минска в Белоруссии и происходил из литовских татар. Получив звание генерал-лейтенанта в российской императорской армии в годы Первой мировой войны, он принял командование 33-й пехотной дивизией и после Февральской революции возглавил мусульманский корпус, формированию которого он помог на румынском фронте.
Людендорф даже хотел позволить Турции присоединиться к антибольшевистской кампании в Крыму. В это время он, видимо, не беспокоился об окончательной судьбе полуострова, то есть станет ли Крым турецкой провинцией или независимой татарской республикой. Им даже не упоминалось о возможности союза Крыма с Украиной. Генерал склонялся к поддержке турецкого решения. Он полагал, что в случае потери Турцией Месопотамии и Палестины, что Людендорф называл «вероятной возможностью», Крым станет наиболее подходящей территорией для компенсации таких территориальных потерь Порты.
Представители германского МИД, однако, продолжали противиться привлечению Турции в крымскую операцию, опасаясь украинско-турецкого конфликта. Они снова доказывали, что нельзя мириться ни с советским, ни с белогвардейским Крымом. Настаивая на участии Украины в оккупации полуострова, сотрудники МИД давали ясно понять, что хотели бы скорее видеть эту территорию в близкой ассоциации или даже в тесном союзе с Киевом.
Позднее генерал Людендорф зарезервировал право вернуться к вопросу политического будущего Крыма. Он рассматривал предложение о распространении господства Германии на полуостров как в первую очередь военную меру. В то же время он отнесся с большим пониманием к точке зрения МИД относительно турецкого участия в операции, соглашаясь с тем, что турецкие войска можно было использовать с большим эффектом на Кавказе, и советуя прояснить более четко амбиции Порты в отношении Крыма.
Через несколько дней, 19 апреля, началось немецкое наступление на Крым с участием украинской бригады под командованием генерала Натиева. Лишь в начале мая генералу Сулькевичу позволили ввести в Крым остатки мусульманского корпуса, слишком поздно для участия в освобождении полуострова. Турецкие войска также не участвовали в этой операции. Более того, генерал Людендорф попросил Порту дать заверения, что она не будет преследовать какие-либо политические цели на полуострове.
Участие Украины в оккупации Крыма не означало, однако, что Берлин и Киев пришли к соглашению относительно будущего полуострова. Зная о путанице и неопределенности в планах рейха относительно Крыма и планах немцев оккупировать его, украинцы просто захотели воспользоваться ситуацией. Они решили тоже вступить на территорию полуострова, чтобы выговорить лучшие условия при разделе Черноморского флота, базировавшегося в крымских портах, и захватить там хотя бы часть ценного военного арсенала. Лишь через несколько дней «совместных» германо-украинских операций в Крыму и попытки украинцев взять Севастополь (перед тем как это сделали немцы) бригаде генерала Натиева приказали прекратить наступление. Неделей позже украинские войска из Крыма отозвали. Любопытно заметить, что германский МИД и посол Мумм не имели к этому решению никакого отношения. Приказ о выводе украинской бригады из Крыма отдало военное министерство Рады в результате неоднократных и энергичных протестов германского военного представителя в Украине полковника Штольценберга.
Между тем германский МИД стал паниковать и даже попытался остановить наступление немецких войск в этом регионе, заручившись поддержкой командования флотом. МИД опасался дальнейшего обострения германо-советских отношений и роста антигерманских настроений в России. Он понял, однако, что генерала Людендорфа невозможно было отговорить от осуществления его плана, и признал, что его целью было обеспечить пути в Центральную Азию для овладения имеющимися здесь сырьевыми запасами. Хотя МИД и отозвался об этих планах как «наполеоновских», он согласился тем не менее, что такие грандиозные проекты будут целиком оправданы в случае продолжения войны с Англией.
Что касается Советской России, Германия могла выделить ей «долю» нефти и металлов с Кавказа и хлопка из Туркестана. Это, конечно, не удовлетворило Москву, и советский комиссар по иностранным делам Георгий Чичерин продолжал посылать протесты против немецкой оккупации Крыма. Немцы их просто игнорировали.
Устранение Турции и Украины в качестве партнеров в германском предприятии не означало, что рейх решил поддерживать татарское национальное движение. Да, этому движению не следовало мешать, но окончательное решение крымского вопроса подлежало выработке в сотрудничестве с Россией и Украиной. Этой точки зрения придерживались как Людендорф, так и Кюльман.
На этом этапе турецкие власти чрезвычайно беспокоила идея объединения Крыма с Украиной. Они требовали, чтобы он стал независимым государством. Хотя и по разным соображениям, Людендорф и Кюльман пришли к согласию насчет создания «какого-то независимого татарского государства в настоящее время». Это означало, что никому не будет позволено препятствовать немецкому контролю над стратегически важным полуостровом в Черном море.