Между тем новое украинское правительство, теперь возглавлявшееся генералом Скоропадским, возобновило кампанию за аннексию полуострова. Требование обосновывалось «экономическими и морскими потребностями» украинского государства. Мумм, которого запрашивали об этом, склонялся рекомендовать поддержку украинских чаяний. Он считал, что обещание Германии передать Крым Украине значительно облегчит сделки Берлина с Киевом в будущем. Очевидно, Мумм укрепился во мнении, что такие рекомендации необходимы. Он поспешил добавить новые аргументы в их поддержку. Посол указывал, что требования Германии очередных экономических уступок от Украины «весьма значительны» и что добиться их можно было только посредством дальнейшего применения силы. Чтобы избежать этого, Мумм настаивал на упрочении отношений «доверия» с украинцами путем уступок им в крымском вопросе.
Генерал Кош, командовавший германскими войсками в Крыму, установил на начальной стадии оккупации дружественные отношения с татарами. Он даже присутствовал 8 мая 1918 года на открытии заседания татарского парламента — курултая. Он заявил на заседании, что поддержка Германией парламентских усилий создать местную администрацию в Крыму вовсе не означала, что Берлин готов позволить Порте играть более активную политическую роль на полуострове.
Германия выразила свою позицию предельно ясно, когда турецкий министр военно-морского флота Джемаль-паша задумал нанести в начале мая 1918 года визит в главный крымский порт Севастополь на турецком военном корабле. Имелись опасения, что крымские татары могли приветствовать его как «победителя-освободителя», что поставило бы немцев в неудобное положение и способствовало бы оживлению неоправданных надежд среди местных националистов. Был отдан приказ принять высокопоставленного турка «как если бы он прибыл в германский порт» и предупредить, таким образом, его вмешательство в крымские дела. Кратковременный арест немцами татарского лидера Джафара Сайдамета по его возвращении из Турции в середине мая также был вызван их подозрениями по поводу турецких планов в Крыму. Его быстрое освобождение свидетельствовало о том, что у немцев, как и прежде, не было определенных планов в отношении полуострова. Они просто стремились держать других подальше от Крыма.
Конференция 11 мая в Спа представителей Верховного командования и руководителей гражданских ведомств внесла мало ясности в крымское предприятие рейха. Просто согласились на том, что будущее полуострова решится позднее и что до этого «политика рейха в отношении Крыма должна руководствоваться просто немецкими интересами». Людендорф, однако, был настроен на противодействие украинским претензиям на Крым, указывая на то, что первоначально Киев не выдвигал подобного требования. Далее он настаивал, чтобы МИД поручил послу Мумму заявить украинцам: об аннексии Крыма «не может быть речи». Между тем Мумм продолжал возражать против идеи германского протектората над «независимым» Крымом даже после заверения майора Бринкмана, что протекторат будет лишь временным. Генерал Грёнер также предпочитал скорейшую передачу полуострова Украине, но, подобно Мумму, открыто не выступал за это.
Генералу Людендорфу, однако, пришлось изменить свою антиукраинскую позицию в крымском вопросе, после того как он убедился в том, что Крым не выживет без тесных связей с одной из крупных соседних стран. Исключая Большую Россию, Людендорф полагал, что в будущем Крым следует связать с Украиной. Генерал считал это возможным при удовлетворении украинскими властями различных германских требований как в Украине, так и в Крыму. Особенно если речь шла об экономической сфере или о решении проблем, касающихся безопасности и благосостояния немецких поселенцев на восточных территориях.
Германский МИД полностью согласился с этим планом (который, по существу, перекликался с его прежними рекомендациями). Такой подход продолжал господствовать в политическом мышлении весь оставшийся период оккупации. Генерал Людендорф и определенные колониальные круги между тем выработали новые идеи и снова настаивали на превращении Крыма в оплот Германии.
Будущее немецких поселенцев или колонистов в Причерноморье было важным аспектом германской политики в Крыму, так же как долгосрочных планов в целом на восточных территориях в годы Первой мировой войны. Согласно официальному немецкому источнику, на территории бывшей Российской империи (не считая Польшу и Прибалтику) проживало около 1,5 млн немецких колонистов. Большинство из них были фермерами, владевшими процветающими хозяйствами, которых насчитывалось около 2000. Приблизительно 450 тысяч немцев жили в Поволжье (Саратовская и Самарская губернии), 650 тысяч немцев в Причерноморье (Бессарабия, Херсонская, Екатеринославская, Харьковская, Таврическая, включавшая Крым, а также районы Лона, Кубани и Терека), 250 тысяч немцев находились на Волыни (эта цифра явно преувеличена) и 150 тысяч — на Урале, в Сибири и Центральной Азии.
Любопытно заметить, что немцы Причерноморья проживали на обширной территории, простиравшейся от Терека до Дуная. Более того, 6 % населения Крыма (точная цифра — 42 900 человек), составляли менее 3 % всех немцев, проживавших на восточных территориях.
Немцы начали селиться в Крыму вслед за аннексией полуострова Россией в 1783 году. В начале Первой мировой войны они хорошо ассимилировались на этой территории, но все еще сохраняли свои этнические особенности. То же можно сказать и о немцах на других восточных территориях. Большинство из них родились там, где жили. Они почти не поддерживали связей со страной своих предков. Рейх также не особенно заботился о судьбе своих соотечественников в России. В целом Германию больше интересовали заокеанские колонии, чем поселенцы немецкого происхождения на Востоке.
Проблема немецких поселенцев в Украине и других восточных территориях в ходе переговоров в Брест-Литовске не обсуждалась. Это было упущением, вызвавшим широкое разочарование среди самих поселенцев. Не поднимался этот вопрос и в начальный период немецкой оккупации Украины. Даже решение Германии распространить свое господство на Крым — территорию, которая вскоре стала приобретать ведущее место в планах основания немецкой колонии (Kolonialstaat) в Северном Причерноморье, — не было связано конкретно со стремлением рейха защитить и организовать немецких поселенцев на восточных территориях. Лишь 5 апреля 1918 года генерал Людендорф упомянул о необходимости их защиты на этой территории. Он высказывался тогда в поддержку распространения немецкой оккупации на Крымский полуостров. Более того, это был всего лишь один из нескольких аргументов, выдвинутых генералом Людендорфом.
Двумя деятелями, наиболее активно продвигавшими идею основания немецкой колонии в Причерноморье, были бывший статс-секретарь по колониям Фридрих фон Линдеквист и германский священник — протестант из Бессарабии, преподобный И. Винклер, представлявший немецких поселенцев. С самого начала прилагались усилия для привлечения поддержки генерала Людендорфа этому плану. Пока велась подготовка к немецкой оккупации Крыма, Линдеквист представил Людендорфу радужную перспективу набора немецких поселенцев «на службу Фатерлянду». Он упомянул о большом количестве продовольствия, имевшемся у них в Херсоне, и их готовности сотрудничать с оккупационными силами при условии дополнительной военной защиты. Намекая на возможность использования поселенцев на военной службе, Линдеквист ссылался на «отряды самообороны», сформированные колонистами. Он хвалил их обеспеченность «отличными лошадьми и людьми».
Идея организации немецких поселенцев на Востоке в отчетливо выраженное колониальное государство, тесно связанное с рейхом, как и разработанный позднее план массовой репатриации поселенцев, видимо, исходили от самих колонистов. 10 апреля 1918 года съезд немецких поселенцев Херсонской области, состоявшийся в Одессе, выступил с обращением к кайзеру и германскому правительству. Хотя их поселения располагались в австрийской зоне оккупации, участники съезда просили германской военной защиты, а взамен обещали полное сотрудничество с германскими властями, включая вопросы службы в германских войсках. Далее колонисты предлагали, чтобы «восточных немцев», которых вынудили служить в Русской армии и которые стали военнопленными центральных держав, немедленно выпустили на свободу и включили в специальные воинские формирования для охраны немецких поселений на Востоке. Наиболее важным пунктом обращения была, однако просьба установить германскую «сферу влияния» в Причерноморье или, если это не представляется возможным, облегчить возвращение немецких поселенцев в рейх.
По плану преподобного Винклера, черноморская колония должна была простираться от Одессы до устья Дуная и быть тесно связанной с рейхом. Тех восточных немцев, которых нельзя было поселить в Baltikum (новые поселения немцев в Прибалтике), следовало направлять на юг. Далее Винклер утверждал, что рано или поздно Украина воссоединится с Россией, поэтому немецкое колониальное государство в Причерноморье должно быть полностью независимым от Киева. Позицию преподобного Винклера можно понять, поскольку такое государство могло служить плацдармом для дальнейшего «мирного проникновения на Восток».
Генерал Людендорф в своих мемуарах признал, что поддерживал идею сосредоточения немецких поселенцев Востока на определенной оккупированной территории, но отрицал, что доходил до того, что выступал за создание колониального государства в Причерноморье. Он отмел последний проект как фантастическую идею. Однако официальные немецкие документы этого периода не оставляют сомнений в том, что в определенное время Людендорф полностью поддерживал план Винклера — Линдеквиста. В специальном меморандуме, посвященном этой проблеме и переданном в МИД где-то в середине апреля, генерал Людендорф характеризовал Крым как территорию, «пригодную лучше всего для создания оплота немецких колонистов на Востоке». Крымскую колонию следовало тесно связать с Украиной, а Севастополь сделать «немецким Гибралтаром» на Черном море. Это предприятие не выглядело абсолютно невозможным, так как, в соответствии с планом Людендорфа, немецкий Крым, Украину и Грузию следовало превратить постепенно в своего рода Южнорусскую федерацию под эгидой Германии.