Австро-венгерские власти аналогичным образом препятствовали формированию национальных боевых сил Украины. Когда генерал Краус выступил в конце сентября за создание большой и хорошо вооруженной украинской армии, министр иностранных дел страны двойной монархии граф Буриан подверг это предложение резкой критике. Он утверждал, что такая армия легко превратится в угрозу Австро-Венгрии и другим соседям Украины. Вместо этого он предложил формирование «полицейских сил», которые могли бы освободить оккупационные силы от выполнения полицейских функций в разных районах.
Эти предложения и контрпредложения представляют интерес главным образом потому, что отражают безнадежно путаное и в основном негативное отношение германских и австрийских властей к формированию украинской армии. Ясно, что было нелепо запрещать нечто, что имело мало шансов на успех. (В сентябре и октябре гетман утратил даже ту степень популярности, которой он, возможно, пользовался в стране с приходом к власти.) Столь же нелепо было также «позволять» украинцам формировать свои национальные оборонительные силы в то время, когда их уже нельзя было создать. Хотя спасти украинское государство от краха после вывода германских войск могли лишь такие силы. Данное запоздалое решение было принято совместно Германией и Австрией в начале октября 1918 года. Обе державы не только обязались оказать военную помощь. Они также настаивали, чтобы план формирования украинской армии, предусматривавший призыв на военную службу 85 тысяч человек, осуществлялся немедленно.
Но было уже слишком поздно. План гетмана по созданию надежных вооруженных сил так и не реализовался. В ноябре 1918 года силы гетмана, согласно украинским источникам, насчитывали 60–65 тысяч человек. Более ранняя оценка германским официальным источником численности украинской армии в 15 тысяч человек явно не брала в расчет рост численности этих сил в конце октября и в начале ноября. Вероятно, не были учтены роты охраны и более мелкие подразделения, сформированные по стране для выполнения полицейских и охранных функций. Какова бы ни была точная численность армии гетмана, ее было недостаточно для защиты украинского государства от внутренних и внешних врагов после вывода из страны немецких и австрийских войск. Более того, ей пришлось бороться с украинским народным восстанием против гетмана, которое вскоре привлекло на свою сторону большую часть вооруженных сил Скоропадского. Это оставило гетманские власти почти беззащитными.
Судьба российского Черноморского флота явилась вопросом, тесно связанным с проблемой формирования боеспособной украинской армии. Вопрос осложнялся тем, что на этот флот претендовал также советский режим. Более того, другие прибрежные государства, особенно Турция, питали глубокую заинтересованность к судьбе того, что прежде было главной военно-морской силой в черноморском бассейне. Наконец, судьба этого флота составляла часть более широкого крымского вопроса и всеобщего урегулирования в Причерноморье.
Во время мирных переговоров между украинцами и представителями центральных держав в Брест-Литовске проблема Крыма не поднималась вообще. Судьба российского Черноморского флота — тогда еще находившегося главным образом в распоряжении большевиков, причем некоторые его корабли подняли украинские флаги, — обсуждалась, но никаких конкретных решений принято не было. Хотя украинизация русского Черноморского флота достигла лишь ограниченного успеха, нельзя отрицать того, что многие офицеры и матросы флота были украинцами. Это приходилось признавать даже российским источникам.
Накануне германской оккупации Крымского полуострова в конце апреля 1918 года лучшая и наиболее современная часть кораблей русской Черноморской эскадры ускользнула в Новороссийск. Значительное число кораблей этого флота тем не менее попало в распоряжение немцев, когда они захватили Севастополь. Среди захваченных кораблей были семь линкоров, два крейсера, три крупных современных и семь устаревших эсминцев, десять подводных лодок, большое число минных заградителей, тральщиков и торпедных катеров. В руках немцев оказалось значительное количество пригодных торговых судов (общим водоизмещением в более чем 100 тысяч тонн), грузовых кораблей и, наконец, огромное количество необходимых боеприпасов и оборудования. Одним словом, это были не несколько потрепанных устаревших кораблей и судов. Судьба российского Черноморского флота представляла собой, таким образом, серьезную экономическую, военную и политическую проблему, к которой нельзя было отнестись легкомысленно.
Сначала германский МИД, видимо, считал Украину естественной наследницей этой военно-морской мощи. Во всяком случае, немцы не представляли себе, что делать с кораблями русского Черноморского флота, оказавшимися в их руках. В конце апреля министр флота рейха рекомендовал оставить открытым чрезвычайно сложный вопрос о принадлежности русских кораблей. Правовые эксперты МИД полагали, что Советскую Россию следует заверить в постепенной передаче кораблей в обмен на концессии разработок нефти и другого минерального сырья на Кавказе или на поставки туркменского хлопка. (Неясно, имело ли это предложение что-нибудь общее с протестом Советов от 27 апреля 1918 года в связи с распространением германской оккупации на Крым.)
С другой стороны, генерал Людендорф склонялся к передаче большинства русских кораблей Турции. Однако, не забывая об интересах Германии, генерал настаивал на превращении главного крымского порта Севастополя в германский оплот. Он добивался того, чтобы оккупированный немцами Крым стал колониальным государством. И последнее по порядку, но не по значению. Генерал стремился к превращению всех восточных территорий в сферу исключительно немецкого экономического и политического влияния. Это компенсировало бы потери рейхом заморских колоний.
Позицию генерала Людендорфа относительно русского Черноморского флота наиболее последовательно критиковал посол Мумм. В мае 1918 года Мумм, который, видимо, не пользовался полной поддержкой МИД из-за своих проукраинских взглядов в отношении Причерноморья, предлагал различные варианты продвижения своих планов. Сначала Мумм считал, что немцы могли пользоваться Черноморским флотом без всяких формальностей и что украинцам можно поручить задачи траления мин в черноморских бухтах. Он предлагал также пользоваться услугами украинцев в морских перевозках и оплачивать различные поставки морем, заключив для этого специальное соглашение с Киевом. Мумм вернулся к этому вопросу в июне, предлагая своему правительству сделать украинцам некоторые минимальные уступки навстречу их устремлениям в Причерноморье. Он советовал Берлину не запрещать строительство новых украинских судоверфей для ВМС, чтобы не вызывать раздражения Киева, особенно в связи с тем, что такие военно-морские верфи Украины легко контролируются. Последнее предложение полностью поддержал заместитель статс-секретаря фон дем Буше.
Лишь 2 июля Германия сделала попытку определить ясную позицию по различным вопросам Причерноморья на конференции гражданского и военного руководства в Спа под председательством кайзера. Что касается судьбы российского Черноморского флота, МИД твердо стоял на позициях правового подхода к этой проблеме, подтверждая, что постепенно флот будет передан России. Генерал Людендорф добивался принятия своего первоначального тезиса о том, что флот является военным трофеем. Наконец достигли компромиссного соглашения. Оно предусматривало оставление вопроса о принадлежности флота открытым и предоставление Верховному командованию свободы действий в использовании кораблей Черноморского флота или технических приспособлений для повышения эффективности военных усилий рейха.
Любопытно, что во время работы этой конференции Людендорф был готов изменить свою позицию. Он начал говорить о передаче некоторых кораблей Украине. Ему снова пришлось высказаться по этому поводу вскоре после конференции в Спа. Генерал выступил за немедленную передачу Украине малых судов. Большие корабли, однако, следовало оставить в распоряжении немцев для обеспечения преобладания Германии в Черноморском бассейне. Посол Мумм продолжал добиваться открытого и ясного заявления относительно позиции Германии по Украине как черноморской державе. Генеральный консул в Киеве, Эрих фон Тиль, был настроен даже более критично к политике Германии в Причерноморье. Он выступал в приватном порядке за передачу всего флота Украине.
Черноморский вопрос продолжал играть важную роль в германо-украинских отношениях в оставшийся период существования гетманского режима. Он был одной из главных тем в переговорах гетмана с кайзером и. генералом Людендорфом в начале сентября 1918 года. Хотя некоторые украинские источники утверждают, что кайзер согласился выделить достаточное число военных кораблей для того, чтобы Украина начала выступать в качестве морской державы, официальные немецкие документы дают несколько менее оптимистичную версию событий. Ни кайзер, ни генерал Людендорф не брали на себя никаких обязательств в отношении Черноморского флота во время посещения гетманом Берлина. Поэтому вскоре капитан-лейтенант Вюльфинг, германский военно-морской атташе в Киеве, напомнил украинцам, что, поскольку претензии русских на флот признаны, ситуацию можно изменить только посредством значительных финансовых кредитов советскому правительству.
Вслед за выходом из войны Болгарии в начале октября гетману сообщили, что на основе специального соглашения с Москвой все военные корабли, базировавшиеся в Севастополе, будут вновь введены в строй под немецким флагом для осуществления оборонительных задач в Черном море. В критической обстановке гетман не стал возражать против этого, но был тем не менее весьма разочарован, опасаясь, что подобный шаг ослабит еще больше шансы Киева на обладание флотом.
Неудовлетворенность этим решением среди официальных и военно-морских представителей в Украине была достаточно острой, чтобы побудить Вюльфинга дать совет о немедленной передаче некоторых судов украинскому флоту для поднятия морального духа в Киеве.