Наиболее значительным из этих формирований была Южная армия. Ответственным за вербовку в нее был граф А. Бобринский из Киева, а командовал ею генерал Н,И. Иванов. Определенную роль в проекте играл граф Федор Келлер, еще один бывший русский генерал со штабом в Киеве. Южная армия и подобное ей формирование под названием Русская национальная армия действовали в основном в Воронежской и Саратовской областях. Каждая из них насчитывала по нескольку тысяч солдат. В августе им удалось освободить от большевиков почти половину этих областей. Этим «армиям» недоставало народной поддержки. Им приходилось бороться с многочисленными крестьянскими восстаниями. В результате им не удавалось пополнять ряды новобранцами, и они оставались серьезно неукомплектованными. С ослаблением немецкого присутствия на восточных территориях в ноябре 1918 года донской атаман Петр Краснов предпринял с помощью гетмана (вслед за встречей между ними) реорганизацию и объединение этих сил в новую Южную армию. Однако и этот проект оказался недееспособным.
Некоторые исследователи германской «остполитик» в период Первой мировой войны пришли к выводу, что после июля 1918 года представители рейха в Киеве не могли контролировать обстановку в Украине. Нельзя отрицать, что военные позиции рейха в Украине ослабевали, особенно в период с сентября по октябрь. Тем не менее немцы продолжали играть решающую роль на восточных территориях вплоть до вывода своих оккупационных сил. Лишь в середине октября они, наконец, позволили создавать боеспособные вооруженные силы Украины. И лишь в конце октября гетману была предоставлена свобода действий в поисках сближения со странами Антанты.
Фактически немцы продолжали играть важную роль в Украине вплоть до краха гетманского режима. В дальнейшем они надеялись, конечно с благословения Антанты, осуществлять роль державы-протектора Украины и в послевоенный период. 1 ноября они решили, что военная помощь Украине должна продолжаться после окончания боевых действий на Западном фронте. Это предотвратило бы «новое погружение союзной страны в хаос и беззаконие».
Гетманские власти старались строго придерживаться решения рейха о сохранении германских войск в Украине после прекращения огня. Они обратились к Антанте с официальной просьбой продлить присутствие германских войск в стране до тех пор, пока украинская армия не будет создана. Другим важным шагом, сделанным гетманом на этом этапе, явилась его встреча с донским атаманом Петром Красновым. Два генерала встретились 3 ноября в Скороходове в Восточной Украине. Атамана сопровождал его «специальный советник» майор фон Кокенхаузен. Немцы, по словам атамана, помогли организовать эту встречу. Два лидера согласились поддерживать тесное сотрудничество, особенно в сфере обороны, ожидая нового наступления большевиков. Наиболее важным результатом встречи стало, однако, заявление генерала Краснова с оценкой сближения Украины и Дона как первого шага к их высшей цели — восстановлению единой России.
К началу ноября немцы решили также предоставить гетману свободу действий в развитии тесных связей с Кубанью — территорией, где украинцев проживало гораздо больше, чем на какой-либо другой территории вне Украины. А ведь несколькими месяцами ранее они воспрепятствовали осуществлению плана Скоропадского оказать военную помощь украинцам на этой территории. Что касается Кубани, то у немцев была дополнительная причина поощрять гетмана к приобретению большего влияния там, Это был оплот Добровольческой армии, ведомой теперь генералом Деникиным. Немцы надеялись ослабить ее посредством стимулирования дезертирства из нее украинских кубанских казаков, которые составляли важный элемент этих войск.
Это запоздалое решение немцев по предоставлению украинцам свободы действий на Востоке было принято главным образом в результате утраты их контроля над этой территорией. Ослабление позиций немцев на Востоке побудило их заявить 3 ноября о строгом нейтралитете в нарастающем польско-украинском конфликте. Они обещали не препятствовать украинцам-галичанам переселяться в Холмскую область. Примерно неделей позже немцы официально подтвердили свой нейтралитет. Они призвали гетмана воздерживаться от любой помощи галичанам, чтобы избежать осложнения их и без того трудного положения. Гетман относился весьма серьезно к вопросу оказания помощи украинцам Галиции в их борьбе против поляков. Он выделил некоторые отряды украинцев-галичан для участия в боях на западе. Вместо участия в этих боях, они присоединились к республиканским силам во главе с Петлюрой. Операции этих сил завершились в конечном счете смещением гетмана.
Между тем гетман, заручившись одобрением немцами своего плана установить тесные контакты с Антантой, вошел в контакт с немецким поверенным в делах Берхемом. Он сообщил представителю Германии о неясном отношении Антанты к Украине и неопределенной обстановке на Востоке в целом. По его словам, пришлось связаться с Яссами (Румыния) и попросить, чтобы кто-нибудь, даже неофициальный представитель Антанты, прибыл в Киев для обсуждения ситуации. Финальную фазу гетманского правления можно понять только в свете отчаянных попыток Скоропадского убедить союзников, особенно французов, которые, как ожидалось, будут играть решающую роль в Причерноморье, что он готов проводить дружественный политический курс в отношении Антанты и что его режим заслуживает их признания и поддержки. На самом деле политика гетмана в последние несколько недель его правления в Украине (от назначения откровенного противника украинцев Н.С. Гербеля премьер-министром до заявления 14 ноября, знаменующего полный разрыв с его прежней целью создания украинского государства) была в первую очередь продуктом этого соображения.
Именно в это время немцы решили полностью вывести свои войска из Украины. «Разумеется, нам нужно начать эвакуацию, — писал в своем дневнике генерал Гофман 12 ноября. — Жаль людей, чью территорию мы отдаем большевикам, но я не могу удерживать наших солдат — они хотят ехать домой». Уход из Украины не был, однако, таким простым вопросом для князя Максимилиана Баденского, нового канцлера рейха. «Нового Восточного фронта, видимо, не возникнет из-за низкой боеспособности Красной армии, но принесение в жертву Украины, вероятно, будет рассматриваться как триумф большевизма и станет большим стимулом для его пропаганды». Генерал Людендорф пришел к тому же выводу: «Если нам не нужна Украина для жизнеобеспечения, то нужна только для содержания там стольких войск, сколько могло бы защитить ее границы от угрозы большевизма». Генерал Грёнер, связанный с экспериментом Германии на Востоке теснее, чем любой другой из вышеназванных германских представителей, возражал еще больше против немедленного ухода с Востока. Он убеждал, что «невозможно для нас (немцев) отнять оберегающую руку от народов Прибалтики, финнов и украинцев, которых мы освободили и чье доверие завоевали».
Надежда, что германские войска останутся в Украине, хотя бы на некоторое время, играла, видимо, большую роль в попытках Берлина продолжать оказывать влияние на течение украинской политической жизни. 13 ноября, когда гетман собирался запретить проведение съезда украинского Национального союза, намеченного на 17 ноября, Берхем предостерег его от этого шага. В переговорах с руководителями Национального союза этот немецкий дипломат подтвердил поддержку рейхом права Украины на самостоятельное существование. Таким образом, немцы даже на этой последней стадии решили оставаться верными своей «украинской линии». Их поверенный в делах в Киеве был готов играть роль посредника между гетманом и его политическими оппонентами в Украине. В это время, однако, германские войска в этой стране открыто провозглашали свой нейтралитет в нарастающем здесь внутреннем конфликте. Это весьма осложнило и без того трудную миссию Берхема. В действительности провозглашение нейтралитета можно рассматривать как прекращение активной роли рейха в делах Украины.
Немцы не играли никакой роли в принятии гетманом наиболее рокового решения со времени переворота в конце апреля 1918 года. Речь идет об его отказе от идеи независимого украинского государства и открытой защите идеи единого федералистского российского государства[4]. Немцы продолжали демонстрировать сильное предпочтение старому курсу и советовали гетману не отказываться от него. Даже после второго переворота Скоропадского 14 ноября (провозглашения союза с Россией) Берхем в своих переговорах с гетманом выразил надежду, что новая ориентация киевского правительства не приведет к полному отказу от украинской программы гетмана.
Радикальный сдвиг в политике гетмана мало способствовал его признанию победоносной Антантой, не дал этот сдвиг ему и поддержки российских белогвардейцев. С другой стороны, это еще дальше оттолкнуло от него национально мыслящих украинцев и обеспечило оппозицию против гетманской власти, сплотившуюся вокруг Национального союза, великолепным предлогом для организации долгожданного вооруженного восстания. Вначале немцы оставались нейтральными в этой борьбе и не участвовали в подавлении демонстраций против гетмана в Киеве, последовавших за формированием чисто русского кабинета во главе с Гербелем, когда в беспорядках погибли, как сообщалось, около 20 студентов.
Не мешали каким-либо образом немцы, следуя прежним указаниям, и усилиям гетмана по установлению тесных связей с Антантой. Тем не менее они продолжали держаться «украинской стороны проблемы», энергично протестуя против намерения гетмана арестовать некоторое число известных украинских деятелей, состоявших в политической оппозиции к нему. Они возобновили попытки украинизации кабинета гетмана в надежде, что гетманский режим, взяв однозначный курс на сближение с Антантой, сохранит также дружественные отношения с Германией. В соответствии с этим подходом немцы настояли на снятии гетманом вновь назначенного главнокомандующего украинскими вооруженными силами, генерала Федора Келлера, русского аристократа и известного украинофоба, с которым Скоропадский ранее уже конфликтовал всерьез. Немцы обещали гетману «полную по