Русская революция не привела к радикальным изменениям в сдержанном отношении немцев к украинскому национальному движению. Представители центральных держав прибыли в Брест-Литовск для заключения мирного договора с советским правительством, рассматривая его как представителя всей России. Таким образом, несмотря на проведение ряда подготовительных встреч и консультаций, Берлин и Вена не имели в Брест-Литовске конкретных планов в отношении Украины.
После продолжительных и бурных дебатов украинская Рада решила, целиком по собственной инициативе, направить в Брест-Литовск свою делегацию. Вначале немцы фактически отказывали Раде в поддержке. Стороны выступали вместе главным образом из-за наличия общих интересов. Позиция большевиков сыграла важную роль в облегчении, если не в принуждении к сепаратным переговорам между центральными державами и Украиной. Таким образом, мирный договор в Брест-Литовске не стал результатом тщательно разработанного плана германской экспансии на Востоке, как это принято полагать. Это был просто побочный продукт краха Российской империи и последующего ослабления России. Его следует рассматривать как побудительный мотив к экспансионистской политике рейха в отношении восточных территорий.
Договор в Бресте был заключен Украиной на условиях, довольно выгодных для Киева. Разумеется, украинцы заплатили весьма высокую цену за признание своей независимости и мир, но следует помнить, что общее стремление к миру было распространено на Украине столь же широко, как и на других восточных территориях, если не больше. Кроме того, некоторые критики договора с Украиной игнорируют тот факт, что для многих украинцев власть русских большевиков казалась более опасной и отталкивающей, чем германская поддержка Рады, даже с учетом временной оккупации страны центральными державами, которой, вероятно, нельзя было избежать ни с официальным мирным договором, ни без него. (Тот факт, что германская победа в войне считалась вполне ожидаемой и что на помощь Антанты нельзя было рассчитывать, тоже следует рассматривать как важный фактор, влиявший на все происходившие тогда события.) Наконец, последнее по порядку, но не по значению. Сам по себе договор с Украиной в действительности не повлиял на существо украинской кампании Германии. На самом деле события на восточных территориях могли развиваться и по-другому, если бы немцы решили следовать оккупационной политике иного рода или если бы для руководства действиями были выбраны другие люди.
Немцы начали разрабатывать конкретные планы в отношении Украины только после оккупации страны. Вначале оставались неясными даже форма и масштабы их военного вмешательства. Весь оккупационный период преобладали кратковременные экономические соображения, хотя немцы проявляли также подлинный интерес к созданию прочной основы для оказания своего экономического влияния на Украину. Не имеется, однако, свидетельств ни того, что они всерьез замышляли сохранение в Украине своих войск на длительный период, ни того, что они планировали аннексию какой-либо части ее территории, исключая Крым.
Свержение Рады и установление гетманского режима были вызваны главным образом неспособностью рейха организовать более эффективную экономическую эксплуатацию Украины. Соображения идеологического или национального характера играли небольшую роль в решении Германии избавиться от социалистической Рады. Государственный переворот генерала Скоропадского, видимо, был произведен по обоюдной германо-украинской инициативе. Если в этом происшествии решающую роль сыграло присутствие германских войск в Киеве и других населенных пунктах, то ведь и опора Рады на германскую военную поддержку после Брест-Литовска была столь же велика. Пусть даже Рада возникла и перестроилась весной 1918 года без влияния или давления Германии, и пусть даже она была более независимым и более популярным режимом, чем гетманский.
Хотя немцы и решили после некоторого периода колебаний и неопределенности сохранить определенные черты независимой государственности Украины, их политика все же была далеко не последовательной. Германское командование, в частности, постоянно разрывалось между поддержкой идей независимой Украины и единой и неделимой России. Последняя идея казалась большинству военных гораздо более понятной. Довольно сложная обстановка в Украине и столь же сложная политическая фигура гетмана вместе с германской неподготовленностью для крупной кампании на славянском Востоке способствовали сохранению этого противоречия. Несмотря на то что немецкие планы в Украине так и не приняли определенного характера, Германию беспокоило будущее этой страны даже во время ее собственного кризиса. Немцы рассматривали вопрос о сохранении своих войск в Украине и после прекращения огня. По иронии судьбы, немцы, видимо, были искренни и последовательны в проведении своей украинской политики с августа 1918 года и далее, хотя уже больше не могли играть решающую роль в делах восточных территорий.
Немцы не пошли на оккупацию Крыма до мая 1918 года. Хотя на том этапе у них не было ясных планов в отношении этой территории, их особый интерес к полуострову вскоре возрос. В отличие от планов в отношении Украины, главным образом экономического свойства, немцы — особенно генерал Людендорф — всерьез рассматривали превращение Крыма в свой постоянный оплот. Крым должен был приютить немецких колонистов в форме Kolonialstaat. Его надлежало превратить в морскую крепость, используемую как плацдарм для распространения германского влияния на Кавказ и Ближний Восток. Хотя было сделано немного для реализации этих дерзких планов, они почти определенно были бы возрождены и осуществлены с большей энергией и решимостью, если бы немцам довелось сохранить активность в этом регионе в послевоенный период.
Политически украинская кампания Германии потерпела провал, даже если Берлин и располагал вначале возможностью установить хорошие рабочие отношения с первым украинским режимом — Радой. Немцам, как и гетману, не удалось, однако, оценить интенсивность и глубину социальной и политической революции, происходившей в стране. Они не представляли полностью и сложную структуру украинского национального движения.
В военном отношении немецкая оккупация Украины оказалась провалом в двух отношениях. Она была относительно неэффективной (сам генерал Грёнер допускал, что в период оккупации велась «оппозиционная война»). И после Брест-Литовска в Украине и на других восточных территориях сохранялось значительное количество войск, хотя с этих территорий не ожидалась угроза, что может рассматриваться главным промахом Германии в Первой мировой войне.
С экономической точки зрения действия Германии в рассматриваемый период нельзя назвать полным провалом. Да, немцы и австрийцы не сумели воспользоваться как следует промышленным потенциалом Украины. (Они использовали свой уголь для железнодорожного транспорта, им также не удалось вывезти с Кавказа ни одной цистерны с нефтью.) Вывоз украинского продовольствия тоже не оправдывал ожиданий. Все же количество продуктов, отправленных в Германию и Австрию по различным легальным и нелегальным каналам (в целом 1,5 млн тонн), было весьма значительным. Причем продовольственные поставки поступали именно в то время, когда в них ощущалась острая нужда. Кроме того, распределение на душу населения, на которое так часто ссылаются немецкие и австрийские исследователи, в действительности искажает реальную картину. Важно помнить, что большинство поставок для Австрии шло в Вену и другие западные промышленные центры империи, а не в Польшу, Венгрию или Хорватию, и что аналогичный принцип распределения использовался немцами.
Наконец, видимо, полезно остановиться коротко на отношениях между украинской революцией и планами и политикой Германии на Востоке. Украинское национальное движение вызрело в обстановке общего революционного хаоса в России. С этим движением не имели ничего общего ни немцы, ни австрийцы, ни Союз за освобождение Украины. Рада сформировалась как административный орган Украины в условиях свободы, это был орган, столь же представительный или непредставительный, как Временное правительство в России того периода. После немецкой оккупации Украины Рада утратила большую часть своей популярности и поддержки в стране. Тем не менее она была популярнее сменившего ее режима, хотя, возможно, несколько менее эффективной.
Оба украинских режима подвергались разным формам давления и контроля. Рада начала свое существование как подлинно независимое учреждение и была ликвидирована главным образом потому, что не захотела подчиниться жесткому диктату Германии. Гетманский режим устанавливался при прямой поддержке немцев и подвергался большему контролю, чем Рада. Однако с течением времени этот режим становился более независимым, пока немцы, наконец, приобрели роль просто дружелюбных советников и стали держаться в стороне от невероятно сложной и запутанной обстановки на Украине.
Лучшим определением Украины в условиях немецкой оккупации в 1918 году является «сателлит». Она занимала положение государства, которое добровольно, хотя и неохотно, принимало покровительство великой державы с неизбежными ограничениями своего суверенитета. Необходимо подчеркнуть, что такое положение рассматривалось сторонами как временное, что покровитель не был соседним государством и что сателлит был слишком велик и своеобразен для того, чтобы подвергнуться опасности ассимиляции или поглощения.
В итоге украинское национальное движение продолжало добиваться успехов. Идея независимой украинской государственности прочно утвердилась в стране, несмотря на германо-австрийскую оккупацию. Подобно большевикам с севера (а следует помнить, что как русские левые, так и правые в разное время сотрудничали с рейхом), украинцы завоевали период передышки, давший им возможность консолидировать свои силы. За окончанием австро-германской оккупации восточных территорий последовало возобновление, и даже с большей энергией, усилий украинских национальных сил по утверждению себя как хозяев своей земли, усилий, которым предстоит еще пройти свой путь до конца.