И все равно в меня попал осколок. От костра ничего не осталось, но я осталась жива. И после этого было очень больно, но я нашла в себе силы заскочить в подъезд. Там уже вышел мой муж. Я ему сказала, что не могу дышать и болит спина. Стала оседать, меня положили на пол. Спустя какое-то время я начала кашлять черной кровью. Потом зашел друг мужа, они приняли решение взять еще в помощь двоих друзей и отнести меня на одеяле в больницу на 17-м микрорайоне. Когда они меня несли, то за ними, по мере того как несли, за ними была автоматная очередь. По ним фактически была автоматная очередь. В больнице оказали первую помощь. Потом в квартире я лежала 40 дней. У нас не было ничего, и соседи по дому передали стрептоцид. Мы засыпали рану стрептоцидом, ну и женской прокладкой заклеивали ранение. Температура не проходила. Я перестала на 10-й день кашлять кровью, но было больно. Муж беспокоился, что я очень плохо дышу ночью. Фактически я спала сидя, и мне не хватало воздуха.
Я вышла на улицу и встретила двух военных ДНР. Они расспросили, я все рассказала, что со мной случилось. Меня забрали в больницу. Сделали снимок. Оказалось, легкое заполнено кровью до самого верха. И из-за заполненности кровью не видно было даже осколка. Откачали около 5 литров крови. Вначале полтора, на следующий день еще, и я ходила с дренажом. Постоянно уходила кровь. А потом уже стал виден осколок. Врачи посмотрели и сказали, что удалять осколок не имеет смысла, иначе перемолотит все легкое и мне будет гораздо сложнее жить. Теперь буду ждать полтора месяца, чтобы осколок закапсулиро-вался, врос, ну и все.
Муж говорит, что я своим ранением спасла ему жизнь. Потому что они вынесли меня на одеяле. Когда они несли, по ним тоже стреляли, и больше мы по этому адресу не возвращались. Через неделю мы узнали, что через три дня после того, как я получила ранение, во время обстрела “азовцы” стали выгонять мирное население, жителей этого дома из подвала и из квартир.
Строителей, 88. Дом полностью сгорел, дом полностью черный. Люди выходили под обстрел, их выгоняли. Они пытались попасть обратно домой, их не пускали. Но очень много погибших просто на проспекте. Вы можете спросить у волонтеров, которые собирали останки погибших, что творилось на этом проспекте. Море трупов, разорванные женщины, старики, мужчины, у кого осколок, у кого как. Но дело в том, что они не по своей воле пошли под обстрел, их просто выгнали под этот обстрел. Я видела останки мужчины, когда я уже смогла выходить на улицу, обглоданные собаками. Люди не достойны такой смерти».
Наталья, 60 лет, место жительства на момент опроса — г. Артёмовск
«Было утро 1 марта (2023 года), начали они обстрел с половины седьмого. Мой знакомый вышел кормить животных, и снайпер уже пас нас. По окну было видно передвижение в комнате, так как четвертая часть была видна.
Когда он остановился, в 9 часов, произошел этот выстрел. Я сидела в другой комнате и спросила, что произошло, но тишина. Тогда подползла и увидела, что разговаривать он не мог.
У него была в диаметре 12—15 см дыра в горле. Потом уже перебежками я побежала к себе домой и сидела потом в подвале и боялась выйти.
Снайпер все понимал, потому что человек выходил утром и кормил кошек и собак, видел его. Я даже провела диагональ и поняла, откуда стреляли, там склады были и предприятие. Там украинцы находились. Они хотят стереть нас с лица земли из-за того, что мы там остались и были свидетелями этой расправы. Нас, когда эвакуировали, я же не видела дома, потому что не выходила. Когда нас вели, я была в шоке, я не видела домов, все разбитое».
Биденко Иван Валериевич, место жительства на момент опроса — г. Мариуполь, ул. Строителей
«Смертность была большая на улицах Нахимова 158, 160. Снайпера сидели на верхних этажах, когда уходили — подожгли. Люди начали вылазить с подвалов и тушить. Девушка с парнем первые, после чего их застрелили. Вот так. Я просто там работаю, рядышком. Ходил узнавал, соседи приходили, рассказывали. Ну мы и слышали отсюда их крики. Они начали стрелять, когда начали люди тушить дома.
Что случилось с учителем? Он раньше в техникуме работал, где у меня был куратором. Медведев Андрей Анатольевич. А потом ушел в школу работать. Жил тут на Нахимова. Шел с сыном за водой, и ему просто прилетели пули. Убило его и сына. Просто человек шел без оружия, без ничего. Просто шел за водой. Откуда стреляли, были только украинцы. Русских там не было».
Кондрахов Анатолий Егорович, 81 год, место жительства на момент опроса — г. Мариуполь
«В апреле 2022 года шли с офиса мы вдвоем и тут снайпер начал стрелять. Сперва в него попал (председателя Общества узников фашистских концлагерей Виктора Юрьевича Декалюка). Мне в руку попал, палец снайпер отстрелил. Вот пошел я к нему домой. Дом там здоровый. Открываю, сидят там украинцы, выпивают. Открываю дверь — я к Виктору Юрьевичу... А там отвечают: “Был, а теперь нет...”»
Повар Денис Викторович, 29 лет, место жительства на момент опроса — г. Мариуполь
«Поехал вечером отвозить продукты. Мы были дома, находились дома. То есть пришел знакомый и решил отвезти жене на Драмтеатр, они в районе Драмтеатра живут, а мы были, находились в районе Ильича. Тут хотел проведать жену и отвезти покушать продуктов. Он, собственно говоря, говорит: “Поехали, я тебя отвезу”. И они сели, поехали, и их остановили в районе Кирова на мосту.
ВСУ сказали: “Разворачивайте машину и езжайте обратно”. И в тот момент, когда они ехали обратно, по ним начали стрелять с автоматов и с танков. Одному попали в спину, он в результате врезался в дерево. Вадик — пассажир, пришел с полуоторванной рукой. Там рука на одних этих, просто на одной шкуре висела. То есть кость перебитая, все перебито было, а у Вадика, тоже Вадим второй, а один погиб на месте».
Мороз Николай Васильевич, 79 лет, место жительства на момент опроса — г. Мариуполь, ул. Левицкого
«Выгнали с подъезда людей в подвал. Там на 7-м этаже снайпер. Снайпер застрелил пацана около детского садика, школа там рядом. Ни за что. 15 лет хлопец».
Сысоева Людмила Александровна, место жительства на момент опроса — г. Мариуполь, ул. Строителей
«В апреле 2022 года мы с мужем уже домой шли от техникума. Ну сколько тут пройти от этого техникума. Одни мы шли. И пошел снайпер стрелять по нам. Конкретно по нам стрелял украинский снайпер. Меня сразу обожгло, и рука онемела. Пальцы у меня до сих пор не работают. Пол-ладони работает, пол-ладони нет. Я еще мужу говорю: “Эдик, меня, наверное, подстрелили”. Он: “Аааа?” — и нагнулся. Если б он не нагнулся, его бы убило. Потому что он как раз ко мне нагнулся, а он в него стрельнул, вот и получилось, что ему располосовало спину. Прошло по касательной, располосовало полностью спину. Ну, мы легли, упали. Ошибка снайпера, я думаю, в том, что он думал, что нас убил. Потому что мы с ним лежим на земле, он говорит: “Люда, шо будем делать? Там дети”. Я говорю: “Побежали”. И мы немножко полежали и подымаемся, и бежать. А он (снайпер), видно, уже отвлекся от нас.
И когда он увидел, что мы бежим, он (снайпер) опять давай по нам стрелять. Мы спрятались за контейнеры. И вот это перебежками, перебежками мы до домов добежали, а там кушать варили люди.
И они, как мы прибежали, на нас смотрят и говорят: “Боже, вы целые. Мы думали, что вы не выживете, — говорят. — Атам мужчина?” А мужчина, оказывается, еще за нами бежал, он уже не поднялся, его, наверное, убили.
Люди, которые готовили, говорят: “Сядьте посидите”. Вот, я села, у меня кровь с рукава течет, течет с руки кровь. У мужа вся спина в крови. Сразу перекрыли кровь, чтобы остановить кровь, жгут наложили. Мужу наживую соседи зашивали леской спину, чтоб мясо собрать...
Где “Жигули”, это был магазин мебельный, вот там говорили, выгнали людей в подвал. Они были в доме эти украинские военные, и дите заплакало в подвале, и он говорит: “Да что это такое, как ты мне надоел!” Берет гранату, кидает эту гранату в подвал... там сколько смертей было. Так весь Мариуполь гудел за это.
Мы ходили, где мечеть, и там родник. Мы ходили туда на воду. Пошли мы как-то с мужем, и впереди нас обгоняет мужчина, двое мужчин. Я чего-то приостановилась.
Какое счастье, что я приостановилась. Еще бы 10 шагов, и все. И они конкретно, украинцы, конкретно стали обстреливать дорогу, вот это вот, что люди идут с водой. Стали расстреливать, и вот такими, знаете, тяжелыми, ну я не понимаю в снарядах... тяжелыми снарядами, вот это вот гудит такое. Все легли, вот.
Потом слышу: “Саша, Саша, Саша”, — крик такой: ’’Саша”. Ну шо впереди меня шли. Смотрю, этого мужчину живот располосовало полностью, мертвый лежит. Украинские военные сами ж раньше брали воду оттуда, они знали, шо там люди идут за водой. Ненависть, ненависть к нам».
Слапинова Светлана Анатольевна, место жительства на момент опроса — г. Мариуполь
«Мужчина пришел в дом разрушенный и хотел найти детские вещи, игрушки. Ребенок у них только родился, внук, и он выходил с игрушкой, и снайпер... Мужчина, он услышал, что пуля. Он живой остался. Промахнулся украинский снайпер. Украинские военные считали, что мы сепары, и поэтому отношение было соответствующее».
Богатырева Светлана Ивановна, 62 года, место жительства на момент опроса — г. Мариуполь, бул. 50 лет Октября
«С 2 марта по 6 апреля 2022 года после ранения я лежала в больнице Мариуполя. Рядом с больницей расположена поликлиника № 4 Так как поликлиника есть поликлиника, то в больнице лежат больные, а их приходят проведывать родные.